Тайфун придет из России - Сергей Зверев

– Мы верим, что у тебя есть план, – бухнула Маша, спрыгивая с булыжника. – А если нет, то нам кранты!

Глеб покосился – бойцы уже рядом, окружили его. Мишка тяжело дышал, с какими-то всхлипами, хватался за грудь – не проходят даром прямые попадания из огнестрельного оружия.

– К черту амуницию, сбрасываем все, – распорядился Глеб. – Надеть аквалангистское снаряжение, и всем в воду. Быстрее, товарищи офицеры, быстрее, чувствую, что через пару минут здесь будет жарко…

Переоблачались в лихорадочной спешке. Сбрасывали бронежилеты, отстегивали пояса с боеприпасами, помогали друг дружке крепить громоздкие акваланги.

– Ласты не надо, – бурчал Глеб, – с собой берите только ножи…

– Глеб, неужели мы оставим здесь все наше оружие? – слабо сопротивлялся Мишка. – Это суицид, Глеб…

– А толку от него под водой? – хихикнула Любаша.

– Отслужило наше оружие, – отрубил Глеб, – выполнило свою задачу, так понятнее? Числом задавят, не поможет нам этот арсенал, иные тут требуются подходы. Быстрее, товарищи офицеры, чего вы, как неживые… Живо в море, пулей через мелководье, курс – туда… – он выразительно махнул рукой по часовой стрелке.

Они успели в самую тютельку. Не зря командир нервничал и доканывал себя и окружающих. Последняя проверка, все готовы, дружной шеренгой кинулись к морю, бежали по мелкой воде – теплой, как парное молоко, потом брели – по пояс, по грудь. И вдруг куда-то провалилось песчаное дно, под ногами распахнулась бездна. Привет акулам! Последнее, что он услышал, – надсадное рычание моторов…

И все же любопытство взыграло, Глеб вынырнул, отчаянно надеясь, что с такого расстояния его не засекут. И слева, и справа по дороге, петляющей вдоль моря, подъезжали машины. Спрыгивали люди, бежали к месту схватки, вопили – отнюдь не аллилуйю. Могло и показаться, что он услышал родной и близкий русский мат, да черта с два ему показалось! Последствия батальной сцены этим людям решительно не понравились. Они открыли ураганный огонь из всех имеющихся у них видов оружия. Глеб ужаснулся, неужто заметили?! Пули не долетали до цели, шлепались в воду. Но нет, стреляли не только по морю, стреляли и по джунглям – взбешенные, рассвирепевшие, им было абсолютно безразлично, куда стрелять. Глеб сунул в рот загубник и ушел на глубину, где было комфортнее, привычнее, и мир воспринимался как-то иначе…

Красота подводного мира не поддавалась описанию. Рельеф морского дна был сильно изрезан. Коралловые рифы вздымались причудливыми хребтами. Колыхались морские травы, облепившие горы мертвого планктона. Шныряла морская живность – стайки полосатых рыбешек, какие-то затейливые «шары» с глазами, лениво шевелил плавниками электрический скат, вздымая со дна облака песка и ила. Все просматривалось сверху донизу – взошедшее над морем светило озарило морскую утробу до самого дна. Перемещаться под водой без ласт было довольно проблематично. Вставали препятствия – то извилистый коралловый риф без седловин и расщелин, то каменная скала. Плыли кучкой, стараясь не разлучаться. Кислорода в криогенных аппаратах пока хватало. Дважды Глеб подбирался к поверхности на пару морских саженей и видел сквозь толщу воды возвышающиеся над обрывом джунгли, подросший глиняный обрыв, опутанный змеями-корневищами. Показывал пальцем вперед, и четверо плыли дальше, оставляя за собой дорожку из пузырей…

Не менее четверти часа они уже находились под водой, выискивая «тропинки» через коралловые лабиринты. Судя по всему, это была северная оконечность острова. Извилистая бухта образовалась внезапно, словно пасть выросла. Глубокий провал, обрамленный каменными террасами, на которых произрастали мохнатые водоросли, их мотало подводным течением, они красиво шевелились, исторгая из себя то блестящих в солнечных искорках рыбешек, то подвижных крабиков. В этом было что-то интересное, во всяком случае, имелся реальный шанс проникнуть в глубь суши. Глеб начал подавать отчаянные знаки, и через минуту четверка пловцов уже осваивала сумрачные воды бухты, которая оказалась извилистой и глубокой, как норвежский фьорд. Вода здесь была прохладнее, темнее, чем в море, чему, впрочем, нашлось объяснение: приблизившись к поверхности, Дымов обнаружил над собой обрывистую бугристую скалу, а еще выше – кроны склонившихся над обрывом деревьев, заслоняющих солнечный свет. Он считал отмеренные сажени – от устья бухты уже проплыли порядка ста двадцати метров. Стоило рискнуть и выбраться на поверхность. Знаками приказал женщинам прижаться к скале у самого дна и набраться терпения – обе возмущенно стали пускать пузыри. Кивнул Черкасову, и начали синхронно всплывать, хватаясь за скользкие выступы в террасах.

Скала, сползающая в бухту, представляла собой какую-то гигантскую нелогичную лестницу – нагромождение уступов, сужающихся к вершине. В принципе, это было удобно. Последняя терраса, глубиной порядка метра, с нее можно было без усилий перепрыгнуть на обрыв, находилась уже над водой, на нее они и выползли, стащили маски и загубники, стали озираться. Над головой покачивались ветки, шелестела листва, в джунглях кричали птицы. Только они стащили акваланги, сложили их горкой на каменной площадке и уже собрались вскарабкаться на обрыв, как услышали голоса. Судя по голосам, к обрыву подходили двое.

– Вот черт… – Человек, похоже, споткнулся. Он говорил по-русски! – Набросали тут, блин, всякого дерьма…

– Потише себя веди, – сипло отозвался напарник. – На острове хрен знает что творится, а мы тут гремим, как пожарники.

Спецназовцы с отчаянием переглянулись. Дозор! Имелся шанс снять их быстро, но так не хотелось раньше времени выдавать свое присутствие. А уже поскрипывали камни, незнакомцы приближались. «В воду», – приказал глазами Глеб. Понимали друг друга без слов. Сели на площадку ногами вперед, глубоко вдохнули и бесшумно, без шороха и всплеска, ушли в родную стихию. Прижались к шершавой стене и застыли, с интересом уставившись друг на друга. Незнакомцы на обрыве продолжали вести непринужденную беседу, но теперь уже глухо, как из банки, слова не различались. Спецназовцы подняли головы – появились две личности, лица искажены, как в кривом зеркале. Мишкина физиономия в нескольких дюймах от Глеба вдруг сделалась тоскливой и стала надуваться, словно воздушный шар. Трудно жить без кислорода, кто бы сомневался. Он показал Мишке кулак – почему такой конфуз? Тот обескураженно показал, мол, глотнул перед погружением маловато, решил, что так, на минутку…

А двое над головами никуда не спешили, продолжали болтать, озирая окрестности бухты. Мишка уже ерзал, намекал глазами и ужимками, что недалек тот роковой час… Вечно с этим клоуном что-то не так! Не могли они выплыть, слишком близко находились от автоматчиков. Слух в эту трудную минуту обострился до предела.

– Слышь, Пашка, а это что за хрень? – Один из автоматчиков удосужился наконец, глянуть под ноги и узрел сложенные под обрывом акваланги. Он подобрался к самому обрыву, нагнулся, чтобы лучше рассмотреть, второй завис над ним, оступился, нечаянно толкнул первого, и тот, чертыхаясь, сполз на террасу. Караульные возились, ругались; второй подал руку, чтобы выудить товарища…

Вынырнули одновременно, хватит терпеть! А те не ожидали, выставились с ужасом на черных дьяволов со сверкающими глазами. Можно работать, цель близка. Мишка схватил караульного за ногу, пока товарищ не успел его вытащить, поволок на себя, как водяной свою жертву, в морские глубины. Тот сорвал ногти о скалу, глухо вскрикнул – автомат забренчал по площадке, – и уже трепыхался под водой, теряя сознание.