Пусть девушки плачут - Мэри Хиггинс Кларк

Фредерик Винсент Карлайл-младший уселся в дорогое кожаное кресло, стоящее за письменным столом из красного дерева, и огляделся по сторонам. «Этот просторный угловой кабинет выглядит сейчас точно так же, как и тогда, когда его занимал мой отец», – подумал он. Стены здесь были увешаны фотографиями, на которых его отец был изображен с шестью предыдущими президентами США, а также с главами государств и правительств многих зарубежных стран и самыми яркими звездами Голливуда. Здесь же находилась заключенная в стекло карта мира, на которой были обозначены все корпункты и дочерние компании «РЕЛ Ньюс», находящиеся как в Америке, так и за рубежом. Еще одним украшением стен кабинета служили дипломы почетного доктора философии четырнадцати университетов, присудивших это звание Карлайлу-старшему. И наконец, в центре всего этого красовалась передняя сторона обложки того номера журнала «Тайм», в которой основатель «РЕЛ» объявлялся человеком года.

Младший – он знал, что именно так большинство сотрудников компании называют его за глаза, хотя в его присутствии они этого прозвища никогда не употребляли, – был реалистом. Его отец всегда будет оставаться воплощенным свидетельством того, что бедняк может стать богачом, на него смотрят и будут смотреть как на предпринимателя, чей успех напоминает людям о том, что Америка по-прежнему представляет собой страну равных возможностей. Младший понимал и принимал тот факт, что, чего бы он сам ни достиг, его всегда будут воспринимать совсем не так, как его отца. Если ты берешь нечто большое и делаешь его еще больше, это далеко не так интересно, как история о том, как человек создал что-то большое, начав с нуля. Он уже в который раз вспомнил колкую остроту, которую в свое время придумали про Джорджа Буша-младшего: «Он уже родился на третьей базе, а думает, что сделал трипл»[22]. Один из аналитиков, пишущих о телеиндустрии, как-то написал, что единственным достижением Карлайла-младшего является включение его имени в список самых завидных женихов Нью-Йорка.

«Но будут и хвалебные отзывы», – мысленно пообещал он сам себе. Семь лет назад он впервые заговорил с отцом о том, чтобы превратить «РЕЛ» из частной компании в публичную.

– А зачем? – спросил тогда Карлайл-старший. – Что не так с тем, как мы ведем наши дела сейчас?

– Штука в том, что мы больше не можем позволить себе развивать наше присутствие за рубежом в таком же медленном темпе, – ответил тогда Младший. И показал на карте, где были обозначены все корпункты и дочерние компании, которые «РЕЛ» имела в мире, на Европу и еще несколько стран. – Вот здесь у нас есть аудитория, – сказал он, а затем, проведя рукой по обширным территориям в Азии, арабском мире и Африке, продолжил: – А теперь посмотри сюда – здесь наше присутствие минимально или сводится к нулю. CNN уже действует в этих регионах, «Фокс» и несколько европейских медиагрупп пытаются туда проникнуть, мы же почиваем на лаврах, зациклившись на своем бизнесе в США. Чтобы распространить наше присутствие на весь мир, мы можем занять кучу денег, если американские банки согласятся с нами работать, или же мы можем привлечь необходимые для экспансии инвестиции, разместив наши акции на бирже.

До сих пор приготовления к первичному размещению акций «РЕЛ» на фондовом рынке шли как по маслу. Все отчеты инвестиционного банка, нанятого компанией для проведения «гастролей»[23], говорили о том, что интерес институциональных инвесторов к вложениям в акции «РЕЛ» чрезвычайно велик. Несколько директоров уже обсуждали с Младшим возможность занятия им после отставки Шермана места генерального директора или того, что он сменит своего отца на месте председателя совета директоров. Достаточно избегать неверных шагов в ближайшие несколько недель – и идея, процессу реализации которой Младший положил начало семь лет назад, будет успешно воплощена в жизнь. Ход его мыслей прервал писк телефона, стоящего на его рабочем столе.

– Мистер Карлайл, пришел мистер Шерман. Он желает с вами поговорить.

– Скажите ему, чтобы входил.

Младший обошел вокруг своего стола, пожал Шерману руку и предложил ему чашечку кофе, от которой тот отказался. Махнув рукой в сторону стола для совещаний, Младший уселся в одно из окружающих его кресел напротив того кресла, которое занял Шерман. Шерман, которому никогда не давались беседы о том о сем, решил, тем не менее, начать разговор с вопросов, не относящихся к сути дела.

– Как твой отец?

– У него бывают хорошие дни, а бывают и плохие. Он узнает меня лишь с трудом, но его помощница обеспечивает ему отличный уход. Говоря о своих детстве и юности, он выражается более или менее связно, но стоит мне заговорить о первичном размещении наших акций на фондовом рынке, как его взгляд сразу же становится пустым.

– Что ж, передай ему, что я спрашивал о нем.

Оба собеседника тотчас же осознали, насколько бессмысленна эта просьба. Скорее всего, Карлайл-старший даже не поймет, кто такой Шерман.

– Непременно передам, Дик. Спасибо.

– Фред, не помню, говорил ли я тебе когда-либо, какую замечательную работу ты уже проделал и продолжаешь делать для того, чтобы осуществить первичный выпуск акций «РЕЛ» на фондовый рынок.

– Кажется, не говорил. Приятно это слышать. Я ценю твою похвалу.

– И компания, и каждый из нас двоих может как многое выиграть, если этот выпуск окажется успешным, так и многое потерять в случае неуспеха.

– Я с тобой полностью согласен.

Шерман напрягся, стараясь подобрать подходящие слова для того, чтобы перевести разговор на интересующую его тему.

– Фред, тебе что-то говорит имя Лорен Померанц?

– Да, говорит.

– Ты помнишь, как она пришла в твой кабинет и рассказала о том, что произошло между ней и Мэтьюсом?

– Помню.

– Она только поговорила с тобой об этом или же сделала что-то еще?

– Я не понимаю, о чем ты.

– Она продемонстрировала тебе какие-либо доказательства того, что, по ее словам, делал с ней Мэтьюс?

– Насколько я помню, нет. А почему ты спрашиваешь?