Дело Бенсона - Стивен Ван Дайн

– Вы видели ее после его ухода?

– Да, и хотела убрать, но потом решила, что лучше не прикасаться к ней.

– А после ухода мистера Бенсона сюда никто не входил и отсюда никто не выходил? Это правда?

– Да, сэр.

– Вы в этом уверены?

– Абсслютно уверена, сэр.

Ванс встал и стал прохаживаться по комнате. Проходя мимо женщины. он резко остановился и повернулся к ней.

– Ваша девичья фамилия Гофман, миссис Платц?

Она смертельно побледнела, глаза ее широко раскрылись и губы дрогнули. Ванс недобрым взглядом смотрел на нее. Она молчала и Ванс добавил:

– Я имел счастье недавно видеть вашу очаровательную дочь.

– Мою дочь? – задыхаясь и запинаясь, пролепетала женщина.

– Ну да. Мисс Гофман, очаровательная девушка, светловолосая, секретарь мистера Бенсона.

Женщина выпрямилась и сжала губы.

– Она не моя дочь.

– Ну-ну, не надо миссис Платц. – Ванс разговаривал с ней как с ребенком. – К чему эта глупая ложь? Вы помните, как вы разволновались, когда я упрекнул вас в личной заинтересованности из-за того, что вы не хотели назвать имя леди, которая пила чай с мистером Бенсоном? Вы все время боялись, что я подумаю… Но почему вы так беспокоились за нее, миссис Платц? Я уверен, что она прекрасная девушка. И вы не должны порицать ее за то, что она предпочла фамилию Гофман фамилии Платц. «Платц» означает обычно «место», хотя может значить «грохот» или «взрыв», а иногда – «булочка». Но Гофман означает «придворный» или «царедворец». Все же лучше быть «придворным», чем «булочкой», не так ли?

Он очаровательно улыбнулся, как бы желая успокоить ее.

– Я сама заставила ее переменить фамилию. В этой стране каждая симпатичная девушка может стать леди, если у нее будет шанс. И…

– Я отлично вас понимаю, – мягко перебил ее Ванс. – Вы боялись, что если станет известно, что ее мать простая женщина, то это помешает ее успеху. Поэтому вы переменили фамилию. Это было очень великодушно с вашей стороны… Ваша дочь живет одна?

– Да, сэр. На Монингсайд Хейтс, но мы видимся каждую неделю, – голос экономки звучал еле. слышно.

– Конечно, это зависит от ваших возможностей встречаться… Вы заняли положение экономки мистера Бенсона, потому что она стала его секретаршей?

Она с горечью в глазах посмотрела на Ванса.

– Да, сэр. Она рассказывала мне, что ои за человск, он часто заставлял приходить ее сюда по вечерам для экстренной работы.

– И вы хотели быть здесь, чтобы защитить ее?

– Да, сэр.

– Поэтому вы так забеспокоились в то утро, когда мистер Маркхэм спросил вас, было ли в доме какое-либо другое оружие?

Она опустила голову.

– Я не беспокоилась.

– Бесполезно, миссис Платц. И я вам скажу почему. Вы боялись, что мы можем подумать, что мистера Бенсона застрелила мисс Гофман.

– О нет, сэр, нет! – закричала она. – Моя девочка не была здесь в тот вечер, клянусь вам, что она не была здесь!

– Успокойтесь, миссис Платц, – мягко сказал Ванс. – Мы ни на минуту не считали вашу дочь замешанной в этом деле.

Она пристально посмотрела в лицо Ванса. Она боялась поверить, и было видно, что страх не покидает ее. Ванс приложил немало усилий, чтобы убедить ее, что он не обманывает. Когда мы уходили, она была более или менее спокойна.

По дороге в клуб Маркхэм был погружен в размышления, очевидно, он заново обдумывал дело. Ванс курил и разглядывал дома, мимо которых мы проезжали. Когда мы поравнялись с домом Нью-Йоркского библейского общества, Ванс приказал шоферу остановиться.

– Христианство оправдывает себя даже одной архитектурой, – сказал он. – За небольшим исключением, только церкви не портят впечатления и радуют глаз своей законченностью. Американское кредо в архитектуре: чем огромнее, тем прекраснее. Огромные сооружения, достойные Гаргантюа и называемые небоскребами, считаются красивыми. Коробка с сорока рядами окон в два раза лучше коробки с двадцатью рядами… Простая формула… Взгляните на это пятиэтажное сооружение. Своей легкостью и красотой оно превосходит самый огромный из городских небоскребов. – Ванс продолжал распространяться на архитектурные темы до самого клуба. Но едва мы заняли своп излюбленные места, как он немедленно заговорил о деле.

– Сегодня у нас хороший день, и я доволен. Фрау Платц эту ночь будет спать спокойно. Она смертельно боялась за свою Гретхен. У нее отважная материнская душа и все такое. Она ни слышать, ни думать не может, что ее дочь могут заподозрить… Интересно, почему она так беспокоится? – И Ванс посмотрел на Маркхэма. Он замолчал и до самого обеда не вымолвил ни слова. Обедали мы в саду на крыше, потом снова заняли свои излюбленные кресла.

– А теперь, Маркхэм, отбросьте все предубеждения и рассудительно взгляните на это дело, как любят выражаться юристы… Начнем мы, пожалуй, с того, что теперь нам известно, почему миссис Платц так волновал вопрос о наличии оружия в доме и почему ее задели мои слова о личной заинтересованности. Итак, эти загадки разгаданы.

– Как вы узнали о ее родстве с девушкой? – спросил Маркхэм.

– Я же разглядывал ее, – улыбнулся Ванс. – Вы чуть ли не решили, что я влюбился в нее с первого взгляда… Но я вас прощаю. А вы помните наш разговор о черепах? Я сразу же обратил внимание на сходство мисс Гофман с экономхой Бенсона. Тот же череп, те же выдающиеся скулы, такие же челюсти, нос, подбородок… Потом я посмотрел на ее ухо и увидел, что у нее почти нет мочек, как и у миссис Платц, то есть так называемое «ухо сатира» или, как его еще называют, «ухо Дарвина». Такие уши передаются в семье по наследству. У мисс Гофман еще масса общего с миссис Платц. Конечно, это была моя догадка, во дело не в этом.

Ванс поудобнее уселся в кресле.

– Теперь перейдем к вашим судейским заключениям. Начнем с того, что незадолго до половины первого в ночь с тринадцатого на четырнадцатое некий злодей подошел к дому Бенсона, увидел свет в гостиной, постучал по решетке и был немедленно впущен в дом. Как, по-вашему, это определяет посетителя?

– Одно ясно – Бенсон был знаком с ним, – сказал Маркхэм. – Но нам это никоим образом не помогает. Он мог впустить любого, кого знал.

– Ну, старина, эти указания простираются гораздо дальше. Они показывают, что убийца принадлежал к самому близкому кругу лиц, окружавших убитого, что это был человек, перед которым Бенсон не боялся предстать в любом виде. Отсутствие парика, как я вам уже говорил, первое существенное указание на это. Парик, знаете, непременное условие для любого пожилого красавца с лысой головой, который охотится за девочками. Вы слышали показания миссис Платц по этому поводу? Как вы думаете, станет ли Бенсон, который красуется своей роскошной шевелюрой даже перед мальчишкой-бакалейщиком, принимать без парика едва знакомого человека? Кроме того, он был в тот момент без своих великолепных зубов. Больше того, он был без воротничка и галстука! А одет-то как! Старый смокинг и домашние туфли! Картина, достойная созерцания… Мужчина выглядит малопривлекательно без воротничка и в рубашке без манжетов. Это равносильно тому, что леди выйдет в папильотках. Как вы думаете, много ли найдется мужчин, к которым Бенсон мог бы выйти в подобном виде?