Моя дорогая Роза - Ровена Коулман

– Я уж и не помню ничего! – честно признался он.

– Да? – растерялась Роза, не зная, куда спрятать глаза, чтобы не выдать ненароком обуревавшие ее чувства.

– Послушайте! Я всегда останавливаюсь на обратном пути в местном пабе. Снимаю, так сказать, стресс после очередной встречи с вашим отцом. Не хотите составить мне компанию? – вдруг предложил ей Фрейзер по-дружески. – Могли бы еще немного поболтать. – Фрейзер понизил голос, когда они с Розой прошествовали мимо ушедшего с головой в работу Джона и Мэдди, на миг оторвавшейся от рисования и проводившей их напряженным взглядом.

– Спасибо! Но не могу! – Розе вдруг захотелось побыстрее избавиться от присутствия этого человека. – Я обещала Мэдди небольшую прогулку по здешним горам. И потом, в гостинице нас поджидает моя приятельница.

В глубине души Роза боялась, что если она пробудет еще какое-то время в обществе Фрейзера, то наверняка признается ему во всем, расскажет, как и почему она оказалась в Милтуэйте. А вот это уже действительно будет крахом всего, не говоря о том унижении, которое она сама же может навлечь на себя. Ведь у него есть женщина. Шона была абсолютно права. Да и сама она подозревала такой исход. Так к чему все эти дальнейшие разговоры? Скорей бы уехать, побыть одной и собраться с мыслями, обдумать хорошенько, что же произошло сегодня утром в имении под названием Грозовой дом.

– Что ж, – проговорил Фрейзер, с виду не очень расстроенный ее отказом, – тогда в другой раз. У меня, кстати, сегодня на вечер запланирован вернисаж. Так что надо поторапливаться. Есть у нас в Эдинбурге одна чудачка. Рисует только естественными красителями. Всякие там кетчупы, яичные белки, извините, моча. Чушь собачья! Но наш высший свет от нее просто млеет. Я вернусь в Милтуэйт через пару дней с автофургоном, чтобы вывезти картины. Быть может, тогда? Или, – Фрейзер задумчиво нахмурил лоб. – Вот что! Давайте вместе поужинаем где-нибудь. Сразу же честно предупреждаю, что ужин в местном пабе – это пакетик арахиса, в лучшем случае.

– Не знаю, буду ли я еще здесь, – неопределенно ответила Роза, взглянув на дом отца. Он выглядел сегодня особенно угрюмым, крохотный дом, скромно примостившийся на выступе скалы. Да и сама она показалась себе в этот момент похожей на разрушенный дом. Все рухнуло в ее жизни, все, до самого основания. Но вот Грозовой дом, стоит же он вопреки всем бурям и ветрам, которые бушуют вокруг него. Значит, и она тоже может выстоять.

– И все же вот вам моя визитка! – Фрейзер вручил ей карточку. – На тот случай, если вы вдруг передумаете уезжать. Это – самая малость, какую я могу для вас сделать. Попытаться, хотя бы на пару часов, развлечь дочь моего самого доходного художника.

Роза взяла визитку и скользнула по ней равнодушным взглядом. Сколько лет она страстно мечтала узнать, где он обитает в этом мире, что с ним, как он. И вот ее мечта сбылась и… ничего не изменилось.

– Очень надеюсь, что мы еще встретимся! – проговорил он и взял ее за руку, задержав в своей чуть дольше, чем полагается. – Пожалуйста, не исчезайте снова!

Роза проводила взглядом сорвавшуюся с места машину.

– А я никуда и не исчезала, – прошептала она вслед.

– Говоришь, он тебя не узнал? – хмыкнула Шона, оглядывая себя в зеркале. Жирной линией жидких теней она очертила контуры своих светло-голубых глаз, а уголки подвела острыми стрелками. Ни дать ни взять, настоящая Зена, королева воинов. Она скопировала фирменный взгляд Зены – чуть-чуть исподлобья и с легким прищуром. Сходство необычайное. Шона осталась довольна.

– Да, поначалу он меня не узнал! – Роза встала рядом с подругой и тоже стала изучать свое отражение в зеркале. Слегка взъерошила волосы. – А с какой стати он должен был меня узнавать?

Розе ритуальные сборы, которые предшествовали у Шоны каждому выходу на люди, были в новинку. Но для Шоны предстоящая вечеринка уже успела превратиться в крайне волнующее мероприятие. Она настояла, чтобы они, запершись в ее номере, начали подготовку к событию по крайней мере за час до того времени, к которому им было назначено явиться в паб в полной боевой готовности.

Роза снова оставляла дочь с Дженни. Впрочем, Мэдди пребывала в состоянии полнейшей умиротворенности и спокойствия. Она обрушила на страдалицу Дженни все, что узнала относительно живописных премудростей, которые успела почерпнуть из старой потрепанной книги под названием «Теория искусства». Книжку она подобрала на грязном полу в мастерской Джона. Тот лишь милостиво махнул ей рукой в ответ на ее просьбу, разрешая забрать «Теорию» домой. И вот сейчас она с упоением посвящала хозяйку гостиницы во все те премудрости, которые связаны с понятием «цвет». Лишь после ужина, когда Роза помогала Дженни прибраться на кухне, она обнаружила, что у книги, написанной мудреным сухим языком и рассчитанной сугубо на специалистов – что не помешало Мэдди с энтузиазмом погрузиться в ее изучение, – так вот, у этой книги есть автор, и зовут его Дж. Джейкобз. Разумеется, у Розы не хватило духу попросить у дочери книгу, хотя бы для того, чтобы бегло ее пролистать. И снова она поразилась очередному открытию в жизни отца. Оказывается, в той, другой своей жизни, которую отец прожил без нее, он еще успел и написать целую книгу. Ей было трудно представить себе отца за письменным столом с пером в руке. Самое интересное, что он решился написать о тех самых вещах, которые раньше всегда относил исключительно к сфере интуиции и индивидуального восприятия. Дескать, искусству рисования научить невозможно.

Совершенно невероятно! Но, с другой стороны, она ведь берется судить о человеке, которого знала много лет тому назад. А может быть, и не знала, и тот прежний отец был выдуман ею от начала и до конца. Так сказать, плод ее неуемного детского воображения. Скорее всего, одинокий старик с вздорным, неуживчивым характером, который наверняка и в этот момент стоит у мольберта в своей мастерской, не имеет ничего общего с тем отцом, которого, как ей казалось, она хорошо знала. Да, собственно, и с ней тоже он не имеет ничего общего. Так что же он еще успел в этой жизни за то время, что они не виделись, задалась мысленным вопросом Роза. Это, видно, только для нее время замерло с того злополучного утра, когда отец ушел из дома.

– Хорошо! Итак, он тебя узнал. И что дальше? Полез к тебе с любезностями? – Шона наложила на губы еще один жирный слой перламутровой помады. Закончив процедуру, она плотно сжала губы, а потом поцеловала зеркальце, чтобы убрать излишки помады.

– И не подумал! – честно призналась Роза. – У меня сложилось впечатление, что я его… раздражаю. Но это правда! Он был отменно любезен. Рассказал, что у него есть возлюбленная, и пригласил на ужин, нечто вроде делового ужина с клиентом. И больше ничего. Ничего!

Конечно, Роза немного лукавила. Для нее случилось многое, очень многое, но ей не хотелось рассказывать во всех подробностях о своих переживаниях.

– Что ж, ты с самого начала знала, что такое может случиться. Жизнь не стоит на месте. Вот и его жизнь тоже! Да и все остальные люди, они тоже живут, меняются…