Мы - истребители - Владимир Поселягин

За несколько дней активных боевых действий советская морская пехота, сухопутная армия, парашютисты, Черноморский флот смогли решить важнейшую стратегическую задачу: заставить немецкие войска прервать штурм Севастополя в самый критический момент и полностью отвлечься на парирование свежей угрозы в лице открывшегося на востоке Крымского фронта.

В ходе операции советскими войсками были освобождены важные крымские порты Керчь и Феодосия и множество других населенных пунктов. Были взяты ценные трофеи, в том числе порядка ста различных орудий и минометов, а также свыше восьмисот грузовиков и легковых автомобилей.

Было нанесено тяжелое поражение 42-му армейскому корпусу. Его командующий граф фон Шпонек за паническое оставление Керчи был снят с должности и предан суду, приговорившему генерала к расстрелу.

28 января Ставка приняла решение о выделении войск, действовавших на Керченском направлении, в самостоятельный Крымский фронт под командованием генерала Козлова. Благодаря нерешительности комфронта, в ряде мест не было достигнуто успеха, из-за чего войска были вынуждены отступить или занять невыгодные позиции.

На этом все остановилось…

Позже в сопровождении группы офицеров прибыл в качестве представителя Ставки армейский комиссар 1-го ранга Лев Захарович Мехлис.

— … Я докладывал и самому Козлову, и представителю Ставки, в каком мы положении…

— Мехлису? — поинтересовался я.

— Нет, он позже прибыл. И знаешь, что они сделали, когда я стал докладывать об обстановке на фронте?

— Отправили склад охранять, — необходимости гадать не было.

— Именно. Успел только прихватить пять своих людей. А я ведь по полочкам разложил все просчеты и ошибки! Даже указал на отсутствие госпиталей. На малое количество средств ПВО, на малое количество войск на перешейке. Их можно сбить одним ударом, большая часть войск охраняет побережье от десанта…

— Поэтому и выслали, что правду говорите. Кому это понравится? Вот вы, товарищ полковник, все-таки опытный командир, а такой просчет совершили.

— Я не о себе думал. Представь, что будет, когда фронт рухнет… Представил? Вот и я… За соломинку ухватился.

— Да понимаю я все! И доводы меня убедили, и карты с документами тоже. Но что я могу сделать?

— Ты можешь связаться с кем-нибудь выше Козлова?

— С товарищем Мехлисом только, я его хорошо знаю. Не раз встречались.

— Вот и я об этом. Если ты передашь ему все эти документы и карты, то, может, что-нибудь и получится.

Выбивая дробь пальцами, я ненадолго задумался, а потом решительно тряхнул головой:

— Да о чем разговор? Тут жизни сотен тысяч на кону, глупо о себе думать.

— Вот и хорошо! — обрадованно воскликнул Денисов.

— Что мне нужно делать?

— Да ничего особенного. Просто все карты с метками покажи, чтобы поняли, в каком мы сейчас положении, и документы тоже. А главное, на меня упирай, что, мол, на все вопросы ответит полковник Денисов. Дальше уже я работать буду.

— Хорошо. Давай все еще раз повторим. Начнем с карт…

Как только утром меня невыспавшегося забрал Кириллов, мы отправились обратно на аэродром. Все время полета я думал и еще раз думал. В принципе план выполним. Договориться о встрече с Мехлисом не так трудно, как кажется. Уверен, он меня примет.

По прилету я первым делом побежал к Никифорову — помочь мне с налетом на то село мог только он. То, что он не простой полковой особист, убедился уже давно.

— Это село? — склонился Никифоров над картой.

— Ага, — ответил я, уплетая завтрак. Мне его принесли из столовой, особист распорядился.

— Знаешь, пока ничего не могу сказать, пробью по своим каналам. Если все подтвердится, то решим этот вопрос. Доказательства какие-нибудь были представлены?

— Да. Моряк, что они отбили. Он у них три недели провел. Страшно смотреть на него было. Татары ему всю кожу с рук срезали. Издевались, гады, обещали, что он еще полгода проживет, пока совсем без кожи останется. А ведь их трое в плен попало, остался один. Такие ужасы рассказывал! Что они за люди, а? Разве можно так?

— Звери… Я попробую решить этот вопрос как можно быстрее. Ты мне все рассказал?

Я задумался, поразившись нюху особиста, после чего выложил все.

— Доставай документы. Посмотрим.

Никифоров с интересом изучил карты, чему-то хмыкая.

— На всех них должны быть пометки «совершенно секретно», — буркнул он, скатывая все в рулон.

— Значит, они не врут?

— Кое-что на карте я знаю. Все совпадает, да и документы серьезные.

— Что делать будем? Я обещал Денисову встретиться с Мехлисом.

— Подожди пока. Мне нужно встретиться с нужными людьми.

— Хорошо.

— Знаешь… Пусть бумаги Денисова побудут у тебя.

В течение двух суток ничего особого не происходило.

Прибыл мой полк, так что все свободное время я раскидывал подразделения по местам базирования и помогал комполка готовить часть к бою. Никифоров куда-то исчез, но карт-бланш для майора Рощина дать успел. Так что, связавшись с полковником, я передал ему время налета. Пять «илов» не оставили от села камня на камне, так рассказали пилоты, вернувшиеся с вылета. После них пошли люди Денисова и небольшой отряд НКВД, который, оказалось, прислал кто-то из особого отдела фронта. Уверен, Никифоров постарался. Но все равно, операция была незаконной, так что ни по каким документам она не проходила.

Проблема была в другом. Мехлис отсутствовал, находясь в Севастополе по какому-то делу, Никифоров тоже не появлялся, поэтому, когда связисты сообщили мне, что самолет Льва Захаровича приземлился на небольшом аэродроме у Керчи, я прихватил документы и прыгнул в связной У-2. И через час уже сидел в приемной Мехлиса, ожидая вызова.

Притоптывая от нетерпения, я вопросительно посмотрел на секретаря.

— Жди, занят! — коротко ответил он в очередной раз.

Хотя я сообщил секретарю, что имею особо важные сведения, ждать пришлось больше часа. А когда лейтенант-секретарь унес в кабинет комиссара поднос с двумя стаканами в мельхиоровых подстаканниках и чайником, стал закипать. Встав, принялся расхаживать по приемной. Кроме меня и секретаря, в ней никого не было. Боялись товарища Мехлиса, что уж говорить, боялись.

После того как из кабинета комиссара вышел майор госбезопасности, лейтенант наконец-то кивнул мне, разрешая войти. Почти сразу вслед за мной проследовал плотный генерал, прикрыв дверь.

— Товарищ комиссар, имею очень важные сведения!

Я быстро выкладывал документы и карты, все объясняя в подробностях, и очень удивился, когда постоянно морщившийся во время моего доклада Мехлис вдруг заявил: