Кровью и жизнью - Елена Добрынина

— Дорогой братец, не мог бы ты перестать вихлять бедрами как любимая наложница нирейского султана? Даже мне становится неловко, и люди оглядываются..

— Я вовсе не... — начала было возмущенно оправдываться, но Диксон кивнул:

— Ты очень даже да.

Пришлось срочно исправлять походку. И когда мы дошли до станции и Диксон объяснялся с возницей, я только что не приплясывала от нетерпения, до того устала топать как слон и пакеты таскать.

В экипаже ехали молча. Наверное, половину пути. Потом заботливый «старший брат» начал проводить мне инструктаж:

— Когда приедем на вокзал, постарайся идти спокойно, мальчишеским шагом, не привлекая внимание. Свертки с вещами неси перед собой, чтобы они слегка прикрывали лицо.

— Ты думаешь, меня могут и в таком виде искать?

— Официально нет, конечно. А вот неофициально — вполне. Другое дело, что это задача неблагодарная — карточек личины не делают, максимум описание со слов. Но лучше перестраховаться. На полицейских, охранников не пялься, иди мимо них спокойно, а еще лучше здание разглядывай, как будто в первый раз видишь.. Паровик должен скоро отправляться. У нас как раз времени купить билеты да отдохнуть немного. Как только объявят посадку, сразу и пойдем в вагон.

Звучало все легко и просто. На деле же оказалось..

Не глазеть на полицейских получалось плохо. Никогда не замечала, что на вокзале их столько много. И все так пристально смотрят именно на меня (по крайней мере, мне так казалось). Чтобы хоть как-то себя отвлечь, пришлось обращать свое внимание на позолоченные детали отделки зала, на роскошные люстры и бубнить про себя что-то вроде «ух ты, а вон там портрет смешного дядьки с усами, а здесь висюльки.. интересно, из стекла или из хрусталя». К чему я была совершенно не готова, так это увидеть свое изображение на стенде с важной информацией. Спас положение Эверт, вернувшийся с билетами, ткнув меня аккуратно локтем в бок и громко хмыкнув:

— Идем, хватит на девушек пялиться. Скоро нашу платформу объявят.

И мы пошли, груженые сумками и свертками с вещами, от кассы до сидений в зале ожидания. Хватать меня никто не спешил, подозрительно не поглядывал, и я понемногу успокоилась. И зря.

Когда мы уже почти подошли, с Диксоном стало твориться что-то странное. Его глаза, смотрящие на меня, понемногу начали округляться, лицо вытягиваться, он принялся оглядываться и при этом начал теснить меня боком к стене, к закутку, где притаилась дверь с табличкой «для служебных нужд». С отчаянием, как мне показалось, он дернул эту дверь, и когда она открылась, не глядя впихнул меня внутрь, шепнув на прощание «когда выйдешь, лицо прикрой чем-нибудь».

Я даже не успела испугаться, только очень сильно удивилась. Помещение оказалось хозяйственной подсобкой. По крайней мере, здесь было очень мало света (единственным его источником оказался тусклый магсветильник под потолком) и очень много швабр, ведер, тряпок, лестниц и прочих нужных в хозяйстве вещей. Изумленная, и, что скрывать, несколько озлобленная я уже было собралась в срочном порядке рвануть ручку двери и высказать своему «братцу» все, что я думаю о его идиотских выходках, и в какую именно сторону ему стоит пойти, чтобы демоны его приобняли, как взгляд мой упал на на ту самую ручку. В нее крепко вцепились пальцы. Маленькие женские пальчики. А это значит ..

— Демонова кочерыжка! Моя иллюзия.... Как же не вовремя -то! — паника набирала обороты, — Что же дальше делать?

Я попыталась было заметаться по комнатке, но делать этого не стоило — только пару швабр уронила и пыль подняла. Первая мысль была: «Ни за что отсюда не выйду». Через какое-то время пришло понимание, что хуже моей нынешней ситуации может быть только та, где меня случайно обнаружат сидящей в этой самой каморке. Тут уж не привлекать к себе внимание не получится. Надо выходить. Я обмотала голову шарфом, соорудив некое подобие капюшона, и быстро, чтобы не дать себе времени пойти на попятную, открыла дверь и проскользнула в коридор. К счастью, никто меня не заметил. В зал я вошла, замирая от страха. Так и казалось, что сейчас же меня опознают и схватят. Но не успела я сделать несколько несмелых шагов, как мне на встречу кинулся Эверт.

— Я уж было потерял тебя. Больше никуда не отходи. — Он говорил со мной, как с маленьким ребенком, взял под руку, и, поглаживая, схватил мои пальцы своими. — Вот уже и нашу платформу объявили, все хорошо, не волнуйся только. Давай возьмем наши вещи.

Сумки он в этот раз все нагрузил на себя, впихнув мне только в свободную руку сверток с «твоим любимым платьем», который так выгодно заслонял меня от любопытных. И вот так, воркуя надо мной (что окончательно ввело меня в ступор, и я совершенно перестала понимать, что вообще происходит), не спеша, вел меня к выходу на перрон.

У дверей маячили фигуры полицейских. Я затаила дыхание. Хоть бы мы спокойно прошли, хоть бы мы спокойно прошли, хоть бы..

— Добрый день, мисси. Откиньте, пожалуйста, ваш шарф.. — Вежливым, но непреклонным голосом сотрудника полиции меня практически парализовало.

Я встала как вкопанная, смотря в пол, не в силах вымолвить ни слова. Пальцы Диксона, все также сжимающие мою ладонь, еще крепче вцепились в нее.

— А что, собственно такое? — беспокойно и даже чуть возмущенно встал на мою защиту сообщник. — Моя сестра.. немного не в себе и боится незнакомых мужчин, — как будто извиняясь, пояснил он.

— Разыскиваем пропавшую девушку, мастер, — все также вежливо пояснил полицейский, не позволяя пройти дальше.

— Хорошо, минуточку. — Диксон развернулся ко мне, опять неся всякую чушь. — Марта, Марта, все хорошо, мастер полицейский только посмотрит, что ты это ты, даже пальцем тебя не тронет..

И он неожиданно, но быстро провел ладонями по моим щекам и лбу,

— Ну же, сними шарф...

Я, дрожа, деревянными пальцами размотала злосчастный кусок материи и подняла глаза на полицейского, внутренне готовясь к тому, что сейчас-то меня и опознают. Однако полицейский мельком взглянул на мое лицо, и поклонился, отходя назад

— Прошу прощения мисси, мастер. Приятного путешествия.

И мы пошли дальше — к платформе, на которой стоял наш паровик. Проходя вдоль последнего вагона в поисках нашего я, наконец, увидела причину, по которой полицейский меня не узнал. Да и никто в мире не узнал бы, включая и меня саму : в окнах отражалась