Короткие интервью с подонками - Дэвид Фостер Уоллес

Вопрос.

Наше Солнце в небе, над головой, чье видимое движение через южный горизонт было, конечно, первым способом измерять время человека. Оно тоже, по логике фантазии, было обязано, также как и все остальное, удерживаться в своем видимом движении, а в реальности это влекло приостановку вращения самой земли. Очень хорошо помню момент, когда мне, в постели, пришло в голову это дальнейшее противоречие, и труды и ответственность, которые оно налагало в пределах фантазии. Тоже хорошо помню эту зависть, которую чувствовал к моему грубому, лишенному воображения брату, на которого были совсем впустую потрачены превосходные научные преподавания стольких многих школ военных постов, ведь его бы ничуть не одолели последствия осознания дальнейшего: что вращение земли была не чем иным, как только одной частью ее темпоральных движений, и чтобы не подрывать первую посылку фантазии, не вызывать несообразности в научно каталогизированных измерениях Астрономических Суток и Синодического Периода Обращения, должна быть удержана жестом моей сверхъестественной руки сама эллиптическая орбита Земли вокруг Солнца – орбита, плоскость которой, как я, на свое несчастье, узнал в школе, находилась под углом в 23.53 градуса к оси собственного вращения Земли, имея в той же мере различные эквиваленты в измерениях Синодического и Сидерического Периодов Обращения, что требовало потому ротационной и орбитальной остановки всех других планет и тел их спутников в Солнечной системе, и все они заставляли меня прерывать фантазию мастурбации для исполнения исследований и подсчетов, основанных на многообразных вращениях и углах разнообразных планет по отношению к плоскости их собственных орбит вокруг Солнца. Это было трудоемко в той эпохе очень простых ручных калькуляторов… и более того, ибо вы видите, к чему идет этот кошмар, так как, да, само Солнце находится во множестве сложных орбит по отношению к таким близлежащим звездам, как Сириус и Арктур, – звездам, которые теперь тоже были обязаны повиноваться гегемонии силы кругового жеста рукой, как галактика Млечного Пути, на чьем краю сложно вращается и ходит по орбитам кластер звезд – включающий в себя наше собственное Солнце, – вокруг многих других подобных кластеров… и далее, и далее – ширящийся кошмар ответственностей и трудов, потому что, да, галактика Млечного Пути сама по себе вращается по орбите вокруг Местной группы галактик в противовес галактике Андромеды на удалении более чем в 200 миллионов световых лет, – по орбите, чья задержка повлечет также задержку красного смещения и тем самым задержку доказанного и измеренного полета ныне известных галактик друг от друга в ширящемся расцвете расширения Известной Вселенной, с бесчисленными усложнениями и факторами для ночных расчетов, которые не давали мне уснуть, о чем все более умоляло мое измождение, – как, например, факт, что такие отдаленные галактики, как 3C295, удалялись на скоростях, превышающих треть скорости света, тогда как более близкие галактики, в том числе проблемная галактика NGC253 в лишь тринадцати миллионах световых лет, на самом деле, по всей видимости, математически приближались к галактике Млечного Пути с собственной движущей силой, – приближались быстрее, чем их могли понудить удаляться от нас расширения красного смещения, – так что теперь моя постель была затоплена стопками научных томов, журналов и пачек с расчетами, и мне не было места мастурбировать, даже если бы я и мог исполнить мастурбацию. И именно тогда на меня снизошло, посреди взбудораженного полусна на захламленной постели, что данные и расчеты этих всех месяцев были, как это ни глупо, основаны на опубликованных астрономических наблюдениях с Земли, чье вращение, орбиты и сидерические позиции были в природно неостановленном, изменчивом режиме реальности, и что это все, следовательно, обязано быть пересчитано для теоретических задержек Земли и соседних спутников в моей фантазии, чтобы соблазнение и сношение среди безвременного беспамятства всех граждан избежали безнадежного противоречия, – именно тогда я от этого сломался. Единственный жест одной подростковой руки в фантазии влек за собой бесконечно сложную ответственность, более под стать Богу, нежели лишь ребенку. Это все меня сломало. Именно в этот момент я сдался, смирился, стал вновь болезненным и неуверенным юнцом. Я сложил силы в семнадцать лет, четыре месяца и 8.40344 дня, подняв теперь обе руки высоко вверх, чтобы сделать обратный жест в виде сплоченных кругов, который вновь освободил мир в расцвете отречения, который начался от моей постели и плавно разошелся, чтобы включить все известные тела в движение. Я думаю, вы не представляете, чего это мне стоило. Бред, уединение, разочарование моего отца – но это все было ничто в сравнении с ценой и вознаграждениями того, что я пережил. Эта американская передача «Моя жена меня приворожила» была лишь искоркой за этим бесконечным взрывом и напряжением творческой энергии. Пусть в бреду, пусть сломленный – но как много других людей ощущали силу стать Богом, а потом отрекались от нее? Вот тема моей силы, о которой, как вы сказали, вы хотели узнать: отречение. Как много других знают его истинное значение? Никто из этих людей здесь, я вас уверяю. Там, снаружи, они повторяют свои беспамятные распорядки, переходят улицы, очищают яблоки и сношаются бездумно с женщинами, которых, как они думают, любят. Что знают они о любви? Я, кто своим выбором вступил в целибат вечности, один видел любовь во всех ее ужасе и необузданной силе. Я один могу иметь право говорить о ней. Все прочее лишь шум, излучение фона, что даже теперь удаляется всегда дальше. Его нельзя удержать.

КИ № 72 08/98

НОРТ-МАЙЯМИ-БИЧ, ФЛОРИДА

Я люблю женщин. Правда. Люблю. Все в них. Даже не могу объяснить. Низкие, высокие, толстые, худые там. От шикарных до обычных. Как по мне – эй: все женщины прекрасны. Их много не бывает. Некоторые мои лучшие друзья – женщины. Люблю смотреть, как они двигаются. Люблю, какие они разные. Люблю, что их никогда не понять. Люблю люблю люблю их. Люблю, как они хихикают – такие разные смешки. Что их не удержать от шопинга, хоть ты тресни. Люблю, как они хлопают глазками, или надувают губки, или бросают на тебя такой незаметный взгляд. Как они выглядят в каблуках. Их голос, их запах. Эти крошечные красные точки на ногах от бритья. Изящные трусики и особые женские продуктики в магазинах. Все в них сводит меня с ума. Как дело доходит до женщин, так я беспомощен. Стоит им только в комнату войти – все, я конченый человек. Что за мир был бы без женщин? Просто… о нет опять оглянись сзади!

КИ № 28 02/97

ИПСИЛАНТИ, МИЧИГАН [ОДНОВРЕМЕННО]

К—: Чего хочет современная женщина. Сложный вопрос.

И—: Согласен. Сложный, еще как. Это, так сказать…

К—: Или скажем иначе, «что современная женщина думает, что хочет» против «чего она хочет на самом деле в душе».

И—: Или что думает, что должна хотеть.

Вопрос.

К—: От мужчины.

И—: От парня.

К—: В плане секса.

И—: В смысле брачных танцев.

К—: Может, это прозвучит по-неандертальски, но я все равно буду настаивать, что это сложный вопрос. Потому что он весь превратился в такой бардак.