Викинги. История эпохи. 793–1066 - Клим Жуков

Однажды Олаф убил очередного бонда, не желавшего принимать новую религию. Родственники бонда (звали его Скегги Железный) явились к Олафу и потребовали жениться на дочери убитого, оставшейся по милости Трюггвасона без отца. Естественно, тот был не против, но брак продлился ровно одну ночь, потому что отважная Гудрун Скеггидоттир в первую же брачную ночь попыталась убить обидчика кинжалом. Надо признать, что с несостоявшейся убийцей конунг всея Норвегии поступил благородно: оставил в живых и позволил спокойно уйти.

В 995–996 годах складывается роман (в первую очередь политический) между Олафом Трюггвасоном и Сигрид Гордой. Не совсем ясно, кем она является на самом деле – реальным историческим персонажем или собирательным образом в традиции саг. Известно лишь, что она уже побывала замужем и имела ребенка[103], а также обладала завидным приданым в Швеции. Заключив с ней брак, Олаф Трюггвасон фактически получил бы власть над существенной частью Швеции. В сагах говорится, что они встречались, вели беседы и прониклись друг к другу симпатией. На следующий год (видимо, 996-й) Сигрид снова нанесла визит Олафу, и он наконец сделал ей предложение. Сигрид ответила согласием. Тогда Олаф выдвинул свое условие: она должна принять крещение и новую веру. Сигрид ответила, что никогда не изменит вере своих отцов и дедов, но она не будет возражать, если Олаф будет верить в такого бога, который ему нравится.

Олаф разгневался и ударил ее перчаткой по лицу. Сигрид, помолчав некоторое время, сказала, что это может привести к его смерти, после чего уехала, и они никогда больше не встречались. Будучи очень обиженной, Сигрид отправилась в Данию к Свейну Вилобородому – который и сам оставался язычником, и никого не подстрекал к смене веры – и вышла за него замуж. Затем, естественно, она стала уговаривать супруга вступить в войну против Олафа. Препятствий для этого не оказалось: война в ту пору практически не прекращалась, разве что менялись участники да мотивы. Выживший Эйрик Хаконссон (сын Хакона Могучего) находился в это время в Швеции, причем у него были корабли и войска. Если принять во внимание, что и в Швеции, и в Дании тогда проживали язычники, вполне логично, что против Олафа Трюггвасона составилась коалиция. В нее вошли Олаф Шётконунг, Свейн Вилобородый и Эйрик Хаконссон – все язычники, как несложно догадаться. Бросать открытый вызов Олафу Трюггвасону они опасались, ведь он был крайне суров. Тем более, что значит «бросать вызов»? Участников коалиции объединяла только неприязнь к Трюггвасону, а интересы у каждого из них были свои, и долгое время заговорщики не могли прийти к соглашению. Норвегию, конечно же, планировалось поделить – однако Эйрик хотел получить единоличную власть над ней, и выработка единой стратегии затянулась. Здесь снова вмешалась Сигрид. Она, безусловно, не являлась главной разжигательницей войны, однако определенным политическим весом обладала. Я уже отмечал, что скандинавские женщины порой могли получать весьма внушительные права. В данном случае, видимо, Сигрид удалось-таки свести переговоры всех трех участников коалиции к общему знаменателю, поспособствовав формулировке неких гарантий для каждого и объяснив Эйрику Хаконссону, что существует масса объективных причин, препятствующих его безоговорочному овладению Норвегией.

Следующий этап нашего повествования базируется на событиях, которые, с одной стороны, хорошо объясняются с точки зрения логики, а с другой – не подтверждаются документальными источниками. Из тех же саг нам известно, что в результате повальной христианизации в Норвегии образовалась масса недовольных; приходилось применять к ним разнообразное насилие, что еще больше укрепляло их в диссидентстве. У убитых сторонников старой веры, естественно, оставались семьи, жаждущие мести в полном соответствии с их исконной верой: этим и пользовался Эйрик, наблюдая за ростом возмущения в народных массах. В то же самое время (весна 999 или 1000 года) произошла не вполне объяснимая, полудетективная история: Олаф Трюггвасон женился на Тюре Датской, дочери Харальда Синезубого. Все бы ничего, но она должна была стать женой польского короля Мешко Первого, однако Трюггвасон во время своего гостевого визита к полякам ее переманил. Из Польши, в которой уже проживала, Тюра сбежала к обаятельному норвежцу, нарушив при этом условия заключенной помолвки со старым поляком (в саге он носит имя Бурислав – я уже отмечал присущую древним текстам перепутанность исторических персонажей и обобщение их в собирательный образ).

И тут произошло нечто непонятное: Олаф вдруг уехал из Норвегии в Польшу (официальная версия – за приданым своей жены – не лишена смысла: действительно, деньги немаленькие и они не лишние). При этом он увел с собой 60 кораблей с полными экипажами, практически все норвежское войско – примерно 3 тысячи бойцов. По меркам Средневековья это очень много; если военные люди в Норвегии и остались, то в очень небольшом количестве. Зачем Трюггвасону понадобились весь флот и столько воинов? Любые деловые и политические вопросы он мог решить за минимальное время с помощью 3–4 самых быстрых кораблей: именно столько нужно, чтобы отбиться от мелких неприятностей наподобие тех же эстонских пиратов или чьей-нибудь крупной флотилии[104]. А здесь – 60 кораблей!

Наиболее логичным объяснением мне кажется следующее. Олаф Трюггвасон чувствовал, что под ним уже шатается трон (в результате недовольства населения и усилий коалиции под опекой Сигрид), и решил просто забрать с собой всех своих сторонников и увести максимальное количество кораблей.

В результате он оказался у йомсвикингов, в Йомсборге – городе на берегу польского Поморья. Тут нужно пояснить, что это за общество такое – йомсвикинги. Мы сейчас назвали бы их частной военной компанией (ЧВК); если же говорить простым языком, то это банда, которая сформировалась и обитала на более или менее постоянной основе в своем укрепленном городке. В принципе, они являлись викингами и занимались, как и положено, набегами и военными действиями, но делали все это по найму, а не по зову мятежного сердца. У них имелся устав, предписывавший, что должен и чего не должен делать йомсвикинг. В частности, ни в коем случае нельзя было поднимать панику и распространять слухи до того, как об этом объявит предводитель. В Йомсборге были категорически запрещены жены, а точнее, постоянные отношения, потому что они считались причиной конфликтов между воинами. В некотором смысле йомсвикинги – «родственники» гораздо более поздней Запорожской Сечи, своеобразный протоорден вооруженных людей, основанный на строжайшей дисциплине.

Йомсвикингов было в то время очень модно нанимать на службу: парни там подбирались крайне агрессивные и боевые и они составляли довольно сплоченное, хорошо вооруженное, весьма боеспособное войско. Их точная численность неизвестна, но мы попробуем представить, сколько этих бойцов могло бы принять участие в битве при Свёльде. Что самое интересное – при первой же серьезной опасности йомсвикинги, как правило, обращались в бегство. Не совсем понятно поэтому, кто отваживался их нанимать и с какой целью. В общем, это было интересное формирование: боеспособное войско, умеющее очень хорошо бегать.