Кремлевская пуля - Алексей Макеев

– Мирза, тебя Салман за такие дела порвет, – предупредил Курышев. – Ты ему при мне и других слово дал!

– Действительно, Лев Иванович, простите, но я не могу его вам отдать, – вежливо, но твердо, забыв добавить «уважаемый», сказал Мизоев. – У меня с его хозяином свои дела и договоренности. Я верю его слову, а он – моему. Я не могу нарушить свое обещание.

– Уважаемый Джафар Мусаевич! – преувеличенно вежливо обратился к нему Гуров. – А вы наберите сейчас на своем телефоне его номер, скажите, что я с ним поговорить хочу. Уверен, что мы поймем друг друга. Как он решит, так и будет! Только телефон свой на громкую связь поставьте и говорите, пожалуйста, по-русски, чтобы ни у кого никаких сомнений не было.

Это был выход из положения. Мизоев понимал это и быстро достал телефон.

– Кстати, как его отчество? – спросил Лев Иванович.

– Асланович, – ответил он, услышал ответ и сказал: – Салман! Здравствуй, дорогой! Тут с тобой полковник Гуров из полиции поговорить хочет.

– А я с ним говорить не хочу! – раздалось в ответ.

– Напрасно, уважаемый Салман Асланович, – укоризненно произнес Гуров. – Очень много интересного услышать можете. Меня Лев Иванович зовут.

– Хорошо, говори, – небрежно ответил ему Салман.

– Здесь у уважаемого Джафара Мусаевича ваш человек находится, Ахмет Магомедович Кураев. Он еще за старые грехи не расплатился, а уже новые совершает.

– Он амнистирован, – кратко ответил Салман.

– Как боевик – да, но ведь убийство срока давности не имеет, – возразил Гуров.

– Он в Москве никого не убивал, – твердо заявил Салман.

– Две недели назад убил, и это доказано. А до этого он застрелил криминального авторитета Николая Николаевича Трофимова по кличке Трофим, который мешал ему и Паршину начать свой бизнес по угону автомобилей. Но я даже не про московские дела говорю. Зимой девяносто девятого года он – правда, тогда его звали Константин Викторович Курышев – и еще несколько человек напали в пригороде Грозного на дом очень уважаемого и богатого человека Ходжи Мугаза Мукуева. В результате чего был убит он сам и его семья. Курышева задержали, он находился в Грозненском СИЗО, велось следствие. Когда же в Чечню вошли федеральные войска, всех заключенных выпустили. В том числе и Курышева, который вместе со своей родной сестрой Ириной ушел в отряд Хасена, где принял ислам и стал Ахметом. Поэтому я и говорю, уважаемый Салман Асланович, что убийство срока давности не имеет. Поэтому и хочу забрать этого Ахмета-Константина с собой, чтобы он ответил по всей строгости закона. Уважаемый Джафар Мусаевич очень возражает, потому что дал вам слово вернуть Ахмета, но и я без него уйти не могу. У меня на улице вооруженные люди, но очень не хотелось бы перестрелку устраивать, ресторан уважаемого господина Мизоева громить. Кому от этого хорошо будет?

Несколько секунд никакой реакции не было, а потом раздался севший, хриплый голос Салмана:

– Уважаемый Лев Иванович! Имя повторите, пожалуйста!

– Курышев Константин Викторович, – сказал сыщик.

– Нет, другое! Того человека, которого тогда убили.

– Ходжи Мугаз Мукуев, – четко произнес Гуров. – Это имя вам что-то говорит?

– Это был брат моей матери, – ответил Салман, голос которого сейчас больше напоминал горловой волчий рык. – Уважаемый Лев Иванович, не забирайте Ахмета с собой! Оставьте его там. Очень вас прошу! – выделил он.

– Уважаемый Салман Асланович! Я уважаю обычаи и традиции вашего народа. Более того, я считаю, что некоторые из них справедливее тех законов, по которым мы живем. Если бы вина Курышева заключалась только в этом, я бы отдал его вам без раздумий. Слово офицера. Но дело в том, что его сестра Ирина и есть тот человек, который хочет принести в наш общий дом очень большую беду. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю. Поэтому я не могу отдать вам Курышева. Я, к сожалению, не знаком с вами лично, но уважаемый Джафар Мусаевич сказал мне, что вы очень умный человек, и я его слову верю. Так, неужели вы, уважаемый Салман Асланович, не найдете немного попозже выход из этого положения?

– Найду обязательно! – произнес тот голосом, не предвещавшим ничего хорошего Курышеву. – А еще мы с вами, уважаемый Лев Иванович, обязательно познакомимся. Вы дорогим гостем в моем доме будете. За одним столом посидим, хлеб переломим! А еще я хочу, чтобы вы знали, что я ваш должник.

– Буду очень рад с вами познакомиться, уважаемый Салман Асланович, – заверил его Гуров. – А по поводу долга… как знать, может, я когда и обращусь к вам за помощью.

– И получите любую, – твердо пообещал Салман.

– А сейчас извините, уважаемый Салман Асланович, но у меня дела.

– Понимаю, удачи вам, уважаемый Лев Иванович!

Мизоев понял, что разговор закончен, отключил телефон, который так и держал все это время в руке, и восхищенно сказал:

– Вы великий мудрец, уважаемый Лев Иванович!

– Жизнь заставит, научит. – Гуров вздохнул и буркнул себе под нос: – Все-таки нужно было идти в дипломаты. Спасибо за добрые слова, уважаемый Джафар Мусаевич! – Потом он повернулся к Курышеву и спросил: – Теперь ты понимаешь, что мы – твоя единственная защита?

Тот молча повернулся к ним спиной и завел руки назад. Степан защелкнул на них наручники.

– Проводите нас, пожалуйста, уважаемый Джафар Мусаевич, – попросил Гуров. – К сожалению, проходить придется через зал – машина возле дверей стоит. Понимаю, что не очень хорошо получается, но если мы его к ней через улицу поведем, то еще хуже будет. В зале чужих людей нет. А вот если прохожие увидят, как мы из вашего двора человека в наручниках выводим, плохо о вашем заведении подумать могут. Зачем вам это надо?

– Конечно-конечно, уважаемый Лев Иванович! – торопливо согласился тот.

Они пошли обратно. Впереди шагал Мизоев, за ним Степан с Курышевым, а замыкающим был Гуров.

У входа в зал он сказал, как и собирался:

– Проходи, дорогой!

Сыщик не ошибся и в этот раз. Курышев увидел, что в зале полно посетителей, замедлил шаг и стал громко говорить что-то на неизвестном Гурову языке. Его тон был таким просительным, почти умоляющим, что люди, повернувшиеся на шум, не могли ему не посочувствовать. Степан тащил его за руку на выход, Курышев упирался, Гуров, особо не усердствуя, подталкивал в спину, а тот все говорил и говорил.

Сыщик уловил собственную фамилию, да и другие, ему знакомые. Некоторые посетители собрались было встать и вмешаться, но властный окрик Мизоева мигом вернул всех на место.

Наконец-то они оказались на улице. Курышева запихнули в машину, и она уехала.

Гуров повернулся к Мизоеву и спросил:

– О чем он говорил?

– Я не понял, уважаемый Лев Иванович. Я этого языка не знаю. На Северном Кавказе их очень много. В Дагестане, например, жители соседних сел друг друга понять не могут.