Кремлевская пуля - Алексей Макеев

Потом Степан проводил Гурова до палаты, которая оказалась двухместной, а вот соседом был…

– Здравствуйте, Алексей Юрьевич! Как вы себя чувствуете? – обрадовался полковник.

– Я свое дело сделал и пошел. А вещи ваши, Лев Иванович, Лика попозже привезет, – сказал Савельев и скрылся за дверью.

– Что же ты со мной, Лева, так официально? – Попов усмехнулся. – Мы ведь вроде на «ты» перешли.

– Извините, Алексей Юрьевич, но в той ситуации было не до политеса, – смутился Гуров.

– Вот пусть так и остается. Ты же мне жизнь спас, какой уж тут может быть официоз? Ты устраивайся и рассказывай, что сегодня было, – попросил Попов. – Так-то я полностью в курсе всего. Но зачем ждать до вечера, если я сейчас могу все узнать.

Гуров присел на край его кровати и стал рассказывать.

Выслушав его, Алексей Юрьевич подумал и сказал:

– Ты все сделал правильно, а дальнейшее – уже забота других людей.

– Я одно не могу понять. Неужели у Натальи был выход на посольства? Если так, то как они могли делать ставку на ее ненормального братца?

– Лева, ты уж поверь старому разведчику. Для спецслужб бесполезных людей не бывает, – назидательно сказал Попов и перевел разговор на другую тему: – Ты в шахматы играешь?

– Так… средне, вам… тебе будет со мной неинтересно, – честно ответил Гуров.

– Ну, тогда давай в города, что ли, – предложил Алексей Юрьевич.

Сыщик лег на свою кровать. Они некоторое время играли, а потом Гуров сам не заметил, как заснул. Сказались нервное перенапряжение и физическая усталость.

Проснулся он от того, что Попов с кем-то тихо разговаривал. Это оказался Александров.

– Нет, Олег, – говорил Попов. – Не уговаривай, я все решил. Я всю свою жизнь Родине отдал, а теперь хочу, сколько получится, для себя пожить. Буду смотреть, как внуки растут, с собакой гулять, с котом воевать, в саду возиться. Я ведь нормальной жизни практически и не видел. А на мое место ты Леву возьми.

– Он, конечно, классный аналитик, хотя до тебя ему далеко, но характер у него!.. – Александров вздохнул.

– Зато у тебя сахарный! – заявил Алексей Юрьевич.

– Я все слышу, – подал голос Гуров. – Вы меня разбудили. Наверное, мне лучше выйти, чтобы вы спокойно поговорить могли.

Он встал с кровати, и тут Олег Михайлович его остановил:

– Подождите, Лев Иванович. Во-первых, я хочу извиниться перед вами. Вы оказались правы, а я вас недооценил. Во-вторых, раз вы все слышали, то что ответите на это предложение – пойти работать в администрацию?

– Не пойду, – решительно сказал Гуров и тут же попытался свести все к шутке: – Работа у вас там опасная, убить могут.

– Но вы все-таки подумайте, – попросил его Александров. – Получите наконец-то перед отставкой генерала, и милости просим. Займете Лешин кабинет – вы в нем вроде уже обжились – и будете работать.

– Я подумаю, – пообещал Гуров, хотя все для себя уже решил.

– Кстати, вы представлены к ордену «За заслуги перед Оте-чеством», – сказал Олег Михайлович.

– Не надо. – Сыщик покачал головой. – Если за это дело обязательно надо кого-то наградить, то пусть это будет Орлов.

– Но он в этом деле никак себя не проявил, больше, как я понял, мешал, – возразил Александров.

– Олег Михайлович, он этот орден всей своей жизнью заслужил. Мне до него еще далеко, – предельно серьезно сказал Лев Иванович. – Если Петр в этом деле не смог себя проявить, то лишь потому, что он уже много лет больше администратор, чем оперативник. У него дети, внуки. Они будут гордиться своим дедом. А мне орден зачем? Чтобы на подушечке перед гробом нести? Так мне это будет уже безразлично. Очень вас прошу, наградите Орлова.

– А теперь я вам скажу «подумаю», – ответил ему Александров.

Гуров все-таки вышел из палаты, чтобы им не мешать, а когда вернулся, возле отца уже сидела Лика.

– Лев Иванович, я к вам домой заехала и все необходимое привезла. – Она кивнула в сторону сумки, стоявшей возле его кровати. – Да и покушать, конечно. Вы же ничего сегодня не ели, а ужин здесь давно прошел. – Лика стала доставать из сумки термосы и контейнеры.

Гуров и не подумал кокетничать, отказываться, потому что есть хотел зверски. Все оказалось очень вкусным – значит, готовила не Мария.

Лика тем временем рассказывала отцу об очередных проделках кота и собаки, о детях. Гуров ел и с грустью думал о том, что в его жизни, к сожалению, ничего этого нет. Когда-то он сам так решил, но, как оказалось, был не прав.

Лика забрала пустую посуду и ушла. Гуров разобрал вещи и собрался лечь спать, но тут приехал Степан. По его виду было понятно, что новости у него нерадостные.

Так и оказалось. Ирина исчезла бесследно. Была найдена квартира, снятая ею. Там, на самом видном месте, лежал ее телефон, повсюду были отпечатки пальцев. Ей было некогда за собой что-то подчищать. Она ушла налегке, оставив почти все свои вещи в квартире. По потожировым следам определили ее ДНК и сравнили с данными Курышева. Все точно, они были братом и сестрой.

На границе каждую выезжающую женщину только что под микроскопом не рассматривали. Но толку от всего этого не было никакого. Оставалось только ждать.

И потянулись у Гурова больничные дни: анализы, уколы, массаж, прогревание, лечебная физкультура и все остальное, этому сопутствующее. Телевизор в палате имелся, так что в среду Лев Иванович смог посмотреть репортаж об открытии на Крымском Валу выставки молодых художников. Ее, как и планировалось, посетил президент. Но как Гуров в него ни всматривался, так и не смог понять, был ли он настоящий или двойник. Попов в ответ на его вопрос только загадочно улыбнулся.

Скучно сыщику не было. Тема для разговора с Алексеем Юрьевичем всегда находилась. Лика привозила всякие вкусные вещи, которые разнообразили диетическую больничную еду. А вот Степан не приехал ни разу, к чему все отнеслись с пониманием. Не до того ему было.

Дел у Савельева с его группой и еще у очень многих людей действительно было предостаточно. Вечером в воскресенье телефоны Натальи, Семикина, их родителей, Панкратова, да и вообще всех их близких были поставлены на прослушку. За ними самими велось круглосуточное наблюдение.

В среду вечером были зафиксированы несколько звонков на телефон Ирины. Все правильно, покушение же не состоялось. Местоположение человека, звонившего ей, было установлено точно – поместье Панкратова на берегу Истринского водохранилища. Наталья в этот момент находилась именно там.

Когда этот неизвестный телефон начал одновременно с ней движение в сторону Москвы, последние сомнения в правоте Гурова отпали даже у самых упертых скептиков. Правда, они еще продолжали бухтеть, что Наталья может быть просто посредником между истинным заказчиком и исполнителем, но всерьез их слова уже никто не воспринимал.