Горец-изгнанник - Моника Маккарти

А она ласкала себя, раздетая донага, думая о нем? Он сжал челюсти, чтобы победить волнение при мысли об этом.

Он провел губами по ее подбородку, вниз по шее — кожа нежная и сладкая, как сливки.

— Господи, какая ты вкусная, — пробормотал он, и его язык, дразня, скользнул по краю ее корсажа. — Мне хочется облизать тебя всю. — Он поднес ее груди к своему лицу и уткнулся в них носом, вдыхая теплый женский аромат в глубокой расселине. — Твои маленькие тугие соски. — Он внимательно посмотрел ей в глаза. — Нежная кожа на твоих бедрах.

Глаза у нее загорелись желанием, а потом в них появилось другое выражение, более опасное… любопытство. Эта женщина одолевает его.

Она подвигалась немного в его руках, ее нетерпение только разожгло его голод.

Его пальцы занялись завязками платья, ослабляя их, чтобы можно было спустить его с плеч и поднять ее грудь над корсетом, наконец открывая ее обнаженную грудь его жадному взору.

Он прерывисто задышал. Ему нравились груди — большие, маленькие, всякие, — но груди Элизабет — это зрелище особое. Лишающее рассудка. Как будто говорящее — спрячь в них лицо и останься там навсегда. Эротическая фантазия любого мужчины. Роскошные и круглые, твердые и высокие, увенчанные маленькими сосками, такими же розовыми, как и ее губы.

— Ты прекрасна, — хрипло произнес он.

Он боялся касаться ее. Фарфоровая кожа выглядела такой нежной — слишком тонкой для его больших грубых рук. Но он не мог устоять. Он взял ее груди в ладони и застонал, ощутив теплую шелковистую кожу в своей грубоватой, твердой руке.

Она не остановила его, только задрожала. Выгибаясь дугой, ближе к его ладони, ближе к его губам, запустив пальцы в его волосы и приближая к себе его голову. Он начал целовать ее — сначала нежно, легко водя губами по ее гладкой нежной сливочной коже, наслаждаясь ее вкусом. Он коснулся языком ее соска, своим горячим дыханием усиливая ее удовольствие.

Он сдержал себя. Черт, он может взорваться уже от одного ее вида.

Он больше не мог ждать и взял розовую жемчужинку в рот. Лиззи застонала, низкий горловой звук подействовал на него самым примитивным способом. Господи, она созрела. Как сочный персик, в который ему не терпится впиться зубами.

Он целовал ее все жестче. Глубже. Водил языком по ее соску, поднимая рукой ее юбку.

Она была так неимоверно отзывчива. Его рука скользнула между ее бедер. Его пальцы коснулись ее женской сути, и он вздрогнул, все его тело жаждало ощутить это влажное тепло. Такое неимоверно готовое.

Ничего ему так не хотелось, как раздеть ее донага и наслаждаться каждым дюймом ее тела. Прижиматься к ней губами и языком, пока она не сойдет с ума от наслаждения. Но это может подождать; у них впереди вся жизнь, чтобы изучать язык страсти. Хоть она и проявила предусмотрительность, закрыв дверь на задвижку, его люди могут вернуться в любую минуту или начнут искать ее.

Он подразнил ее пальцами, пока ее бедра не начали прижиматься к его руке. Пока она тихо не застонала от нетерпения. Она хваталась за его плечи, за руки, прижимала его к себе, умоляя.

Он взял в рот ее сосок и, когда почувствовал, что она готова растаять от его ласк, глубоко втянул его в рот и нажал пальцем на самое сокровенное место. Она закричала, выгибаясь навстречу его рту, а ее тело сжало его палец.

Он не мог отвести глаз от ее лица. Она была так прекрасна сейчас, что у него сердце заболело. Голова запрокинута. Щеки пылают. Губы приоткрыты. Его желание достигло своего предела.

Он не может больше ждать ни минуты. Он должен быть в ней.

Ее глаза расширились.

Не успела она подумать, как он надвинулся на нее, водя чувствительной головкой в ее влажной жаре. Он застонал, содрогаясь всем телом. Он стиснул зубы, борясь с желанием проникнуть вглубь. Избавиться от невыносимого давления. Она была такая влажная, что для него было убийственно двигаться медленно. Он слишком долго ждал этого момента.

— Пожалуйста, — прошептала она, глядя ему в глаза, как бы читая его мысли. — Ты мне нужен сейчас.

Совершенно незнакомое чувство охватило его. Он только знал, что потребность в этой женщине не имеет ничего общего с низкой похотью. Она была последней надеждой умирающего от жажды.

Он обхватил ее ноги снизу и приготовился войти в нее. И начал медленно продвигаться внутрь.

Он стонал от слишком сильного наслаждения. Ее тело обхватило его как бархатная перчатка.

— Господи, ты невероятная.

Просто созданная для наслаждения, для изощренных любовных ласк. Погрузиться в нее полностью, войти до конца — эта мысль дразнила его.

Но ему нужно беречь ее невинность. Хотя ее поведение удивило его. Неопытная, да, но невинная? Она не испытала шока, как невинная девушка. Не было страха. Не было боли.

Она подняла бедра, вынуждая его войти глубже, и все его тело сжалось, он все еще пытался сдержаться. Он такой большой, а она такая маленькая. Но в выражении ее лица ничто не говорила о том, что ей больно. Глаза у нее были полузакрыты, затуманены страстью.

— Я не хочу сделать тебе больно.

Она распахнула глаза, их взгляды встретились. Он заметил выражение восторга, прежде чем она произнесла:

— Я хочу тебя, Патрик.

Было что-то в ее голосе такое… Он медленно проникал в нее, пока не достиг точки, когда уже нельзя повернуть назад. Не сводя с нее взгляда, он вошел глубже, и ее тело приняло его без сопротивления.

Она вскрикнула, но не от боли, а от наслаждения.

Он помедлил, удивленный, но когда она подвигала бедрами, его захватил такой вихрь наслаждения, что все остальное уже не имело значения.

Лиззи ослабела от горячей страсти, ее тело извивалось под его искусными пальцами — и его ртом. Она никогда не думала, что груди у нее такие чувствительные, но когда он обхватил ее сосок губами, жаркий поток удовольствия захлестнул ее.

Но это было ничто по сравнению с тем, что она ощутила, когда он вошел в нее.

Она должны была признать — когда увидела его нагим, у нее мелькнуло сомнение. Он крупный мужчина. Его орган, толстый и длинный, раза в два больше, чем у Джона, — а тот сделал ей сначала больно.

Джон. Надо бы сказать ему…

Но все мысли исчезли, когда он нащупал ее самое чувствительное место. Ей хотелось ощущать его в своем теле.

Любить его. Доставлять ему удовольствие и получать удовольствие от него.

Когда она уже не могла больше выдерживать мучительное наслаждение, он вошел в нее, медленно и осторожно.

Ее тело приняло его так, словно ждало его всю жизнь.

Возможно, так и было.

Господи, как же она чувствует его. Его твердый как камень член, пульсирующий в ней.

И вдруг он остановился.