Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская

То, что отец может появиться не один, ей почему-то не пришло в голову. Чтобы приказчик или кто-нибудь еще из прислуги увидел ее слезы? Ну уж нет!

Она проворно наклонилась и подолом утерла лицо.

Девочка сидела в тени раскидистой ели, со стороны поляны ее не было заметно. Зато для нее вся поляна и домик были на виду. И она сразу увидела, как на поляну со стороны реки вышли двое. Впереди шла женщина, она вытирала мокрые волосы. Из одежды на ней была только прозрачная батистовая сорочка на тонких бретельках. Местами сорочка намокла и бесстыже липла к телу.

— Полковник, догоняйте же! — крикнула женщина и побежала.

Лиза приросла к земле. Это была их тихая как мышь горничная Татьяна, которую никто не замечал — так скромно и незаметно она вела себя в доме. Лиза поняла, что по голосу она никогда не узнала бы горничную, поскольку голоса ее скорее всего прежде не слышала.

— У, какой вы! Неужели устали? — смеялась Татьяна, бегая вокруг кустов и отмахиваясь от своего спутника полотенцем.

Отец Лизы был в одних кальсонах, которые тоже местами промокли.

— Уморила, бестия, — усмехнулся он и упал на траву. Горничная подбежала и упала сверху.

Лиза с ужасом и отвращением наблюдала, как отец обнимает Татьяну, как они катятся с пригорка под уклон. В ушах звенел довольный смех горничной.

Лиза попятилась назад, пролезла под елью и, оказавшись на просторе, побежала куда глаза глядят.

Выйдя из леса, она оказалась на дороге и поплелась, не зная направления. Через какое-то время ей почудилось, что за ней кто-то идет. Оказалось, пристыженный Байрон в сопровождении лошади отца. Некоторое время Лиза шла впереди лошадей, затем устала, забралась на коня и предоставила ему привезти ее домой.

Она была уверена, что в замке подняли переполох, что все, включая конюха и кухарку, ищут ее. Сначала придумывала себе оправдания, затем решила, что будет гордо молчать.

Спешившись у пруда, она вошла в замок через черный ход и решила спрятаться в библиотеке, дабы избежать расспросов матери.

Поднявшись в башню, тенью скользнула мимо диванной и остановилась. Там кто-то был. Девочка сделала шаг назад, остановилась как раз напротив приоткрытой двери и увидела мать. Та сидела совсем близко к доктору и обеими руками обнимала его за шею. Ее длинные пальцы перебирали волосы на затылке Дмитрия Ильича, а тот гладил обнаженное колено матери!

Лиза машинально отступила назад, к лестнице, но что-то заставило ее вернуться. Она толкнула дверь в диванную:

— Вы все гадкие! Гадкие!

Мать и доктор вскочили. Лиза схватилась за горло — что-то сильно сдавило ей грудь, она не могла дышать. Она сползала по стене вниз, хватая ртом воздух.

— Ненавижу… вас всех…

Ася твердо решила не выходить к обеду. Ее терзали противоречивые чувства. Она в сотый раз со стороны пересматривала собственное поведение во время вчерашней прогулки, и находила его ужасным. Ей пришли на ум слова Вознесенского относительно Эмили: «Терпеть не могу влюбленных восторженных барышень…» Это ужасно! Вчера она вела себя совсем как Эмили! Хуже, чем Эмили! Она достойна презрения, которое архитектор ей в полной мере и демонстрирует.

Позже, обругав себя как следует, Ася начала наступление па архитектора. Но он-то каков! Заманил ее кататься на лодке, предложил выдумать его историю… Это ведь не ее идея, его! И вот ее история ему не понравилась! И она же виновата!

Злость помогла ей. Ася убедилась, что куда-то делся налет обожания, с которым она готова была взирать на этого человека. Она больше не будет смотреть в его сторону! Подумаешь, ему не понравились ее слова! Она такая, какая есть. А кому не нравится…

Размышлениям помешал шум, доносившийся из правого крыла. Там что-то упало, раздался крик, кто-то пробежал по галерее.

Ася выглянула в коридор. Первое, что бросилось в глаза, — плетью повисшая рука Лизы. Девочку нес перепуганный доктор.

Следом бежала Ирина Николаевна и что-то говорила, говорила не переставая.

— Где Татьяна? В этом доме есть хоть одна горничная? Августина? Да найдите хоть кого-нибудь из прислуги!

— Что с Лизой?!

— Приступ, — на ходу ответил доктор. — Принесите лед! Скажите кухарке, пусть вытащит с ледника…

Ася побежала вниз и на лестнице столкнулась с архитектором.

— Августина, я хотел…

— Извините, я спешу. Лизе плохо, нужен лед.

Они вместе прибежали на кухню. Лев отобрал у копуши-кухарки ключи, сам побежал на ледник.

Когда они вернулись в детскую, доктор уже уложил девочку в подушки и, засучив рукава, колдовал над ней.

Ирина Николаевна беспокойно металась по комнате, хватая вещи дочери, бессмысленно перекладывая их с места на место.

— Откройте окно! — приказал Дмитрий Ильич.

Лев распахнул окно, в комнату влетел летний теплый ветер.

— Ирина Николаевна, выпейте валериановых капель. — Ася усадила хозяйку, протянула ей склянку с лекарством. Та, похоже, с трудом понимала то, что ей говорят. Она оттолкнула руку гувернантки и крикнула в спину доктора:

— Ну сделайте же что-нибудь! Почему у нее губы синие? Почему у нее губы синие, я вас спрашиваю, доктор!

— Сейчас все пройдет, — повторял тот, — сейчас пройдет. — Но почему так долго? Почему долго?!

У Ирины Николаевны началась истерика. Лев обнял ее за плечи, вывел из комнаты, а Ася взяла Лизину руку. Ладонь девочки была холодной и вялой.

— Может быть, я разотру ей руки?

— Вы, Августина, посидите с ней. Просто подержите ее за руку. Я пойду взгляну, чем можно помочь Ирине Николаевне.

Доктор ушел. Ася устроилась на стуле рядом с кроватью девочки. Она держала ее руку в своей и приговаривала:

— Все позади, Лиза. Все позади. Теперь нужно собраться с силами и открыть глазки. Ну же, Лиза, я знаю, что вы меня слышите.

Ася сейчас вдруг захотела быть сильной. Такой сильной, что-бы поделиться с воспитанницей, перелить ей часть своих сил.

И она взяла в свои руки вторую ладошку Лизы и стала держать их обе и приговаривать что-то ободряющее. Хотя по большей части она ободряла саму себя.

Через некоторое время ресницы Лизы дрогнули, и она отрыла глаза.

— Боже, Лиза! Как вы нас напугали!

— Где я? Что со мной?

— У вас был приступ, но теперь все позади.

— Приступ… Мне холодно.

— Ах да. У вас лед на груди. Я сейчас уберу.

— Не уходите. Дайте мне вашу руку.

— Да-да. Сейчас.

Ася вернулась на место.

По коридору раздались шаги. Тяжелые — мужские — и торопливые, мелкие — женские. Распахнулась дверь, в комнату вошел полковник. Из-за его плеча выглядывала Ирина Николаевна.