Шесть лет - Эль Севено

а говорю правду. В отличие от всех тех баранов, которым легче выдать парня за преступника, чем отправить девчонку к психиатру.

– Ты действительно так считаешь?

– Ага.

Он уверен в этом. Вся его поза буквально кричит об этом.

– Тебе было тринадцать, как ты можешь говорить о произошедшем с такой уверенностью? Как ты можешь вообще воспринимать то событие в таком ключе?

– Потому что я наблюдателен и потому что я любил твою бабушку. Она была мудрой женщиной и хорошо знала твою сестру. В отличие от твоего отца. В отличие от тебя.

– Я не позволю тебе…

– Что? Рассказывать правду? Твоя бабушка была согласна со мной.

– И посмотри, к чему это привело! Она больше никогда не видела своего сына и умерла в одиночестве!

– И что? Думаешь, этот спор нас разлучит?

– Моя сестра не врет!

– Подумай, черт возьми, Вик! Конечно, она врала. Эмелин была безумно влюблена в того парня и слишком юна для него. Она не могла получить его, поэтому придумала эту историю в тот вечер, когда он отказал ей. Она проделала то же самое со мной за неделю до этого. Она тоже хотела пойти со мной на свидание, и я поступил, как и тот парень, – сказал ей «нет». Помнишь, как она сказала тебе, будто мы целовались? Этого не было! В ту ночь не знаю, что взбрело ей в голову, но она разозлилась. Я мог бы оказаться на месте этого парня. Что бы ты делала тогда? Признай, она всегда была неуравновешенной и…

– Прекрати!

– Или что? Я понимаю, что ты не желаешь видеть рядом парня, который не согласен с тобой. А чего ты хочешь? Милую маленькую собачку? Брис идеально подходит для этой роли!

Я даю ему пощечину. Слезы бегут по моим щекам. Раф, должно быть, был готов к такому исходу, – намеренно провоцировал меня. Он опускает голову.

– Твои слова жестоки.

– Значит, я достаточно взрослый, чтобы развлекаться со мной, но слишком молод, чтобы все понимать, получается так?

Не знаю, что ему сказать. Больше не знаю.

– Я ухожу.

Он смотрит мне прямо в глаза и добавляет:

– И на этот раз навсегда.

Глава 34

Раф

Я гуляю в течение часа, прежде чем вернуться в лагерь. Все палатки закрыты. Я замираю перед палаткой Вик, надеясь, что она выйдет, что мы снова объяснимся. Во мне кипит ненависть и к ней, и к себе. Но в конце концов я отхожу в сторону и сажусь возле почти погасших углей, повернувшись спиной к лагерю.

Это так чертовски несправедливо! Она никогда раньше не смотрела на меня так. Я не враг ей и не желаю зла ее сестре, у меня просто другое мнение о том, что произошло. Это не превращает меня в бедного девятнадцатилетнего дурачка, который ничего не понимает.

Шум расстегивающейся молнии нарушает тишину. О, нет! Кто угодно, только не он! Я готов поговорить с Вик, лишь бы мне не пришлось столкнуться с братом. Я заранее знаю, что не буду мягок, а он мой брат, черт возьми! Я только что оттолкнул Вик, поэтому мне совсем не хочется проходить через тот же путь с близким человеком… Если не считать очаровательной манеры Бриса разговаривать со мной, как с капризным ребенком.

– Вот ты где, – говорит он. – Успокоился?

– А тебе какое дело? Ты ведь этого ждал, верно?

Нужно успокоиться и подумать. А это не мои сильные стороны.

– Зачем мне это? Я не хочу, чтобы ты расстраивался. Не вижу смысла.

– Потому что я завел эту тему с Вик. Ты знаешь мое мнение.

– Да, это так. Но я не думал, что ты так близко к сердцу воспримешь этот разговор.

– Дело в другом…

– В чем?

– Ты прекрасно знаешь…

– Нет. Что я должен знать? – Брис ведет себя как какой-то недоумок.

– О Вик. И обо мне.

– Нет, Раф! – Он ставит ударение на моем имени. – О чем я должен знать?

– Перестань вести себя, будто ты не знаешь! Бесишь!

Я встаю и пытаюсь пойти в другое место, чтобы выплеснуть свое разочарование. Но брат встает передо мной и толкает меня назад, чтобы не дать мне уйти.

– Ты тоже меня бесишь! Когда ты собирался сказать мне?

Значит, он точно знает. Как давно? Но важно ли это сейчас?

– Не понимаю, какое тебе вообще дело, – настаиваю я.

– Я встречался с этой девушкой, и ты прекрасно знал, что я все еще влюблен в нее. Я говорил о своих чувствах при тебе, Раф, ради всего святого! Что происходит в твоей детской голове, раз ты не думаешь о том, как Вик важна для меня?

Я стискиваю зубы, чтобы не наброситься на него.

– Она тоже важна для меня, – отвечаю я. – Я всегда был влюблен в нее. Но ты был слеп, потому что считал меня слишком молодым. Но, прости, я вырос, и она уже это поняла.

Он яростно сжимает мою руку, когда понимает, что я имею в виду.

– Ты – мудак.

– А ты – первоклассный кретин.

– Да уж, представляю тебя за одним столом с ее сестрой и отцом. Как думаешь, чем все закончится?

– Теперь я никогда не узнаю. Надеюсь, ты доволен.

Брис отпускает меня.

– Да. Ты получил по заслугам, выставляя меня на посмешище.

– Я не стану извиняться.

– Не волнуйся, ничего другого я от тебя и не ожидал.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты берешь то, что тебе не полагается, не заботясь ни о ком, кроме себя!

Черт, как больно ранят его слова! Я знаю, что моя жизнь была легче, чем у моих старших братьев. Они познали предразводный период, радостные моменты, затем самые болезненные, постоянные ссоры и предательства. У меня была любящая мать, которая присутствовала на каждом этапе моей жизни, и два брата, которые защищали меня в школе и на улице. Я делал все, что хотел. Я признаю его правоту, но я даже не предполагал, что он скрывал столько обиды.

– Если ты так обо мне думаешь, что ж…

– Что ты капризный и легкомысленный подросток? Да.

Сегодня определенно не мой день. Дерьмовые выходные.

– Очень хорошо. Пусть так и будет.

– Вот и все, – соглашается он, выглядя как никогда плохо.

Я прохожу мимо него и заставляю подвинуться, чтобы освободить путь к палатке. На пороге, когда я уже готов войти, у меня появляется последний прилив энергии. Брис не двигается, он следит за мной, как за зверем, движения которого не может предугадать. Я обращаюсь к нему с