Шесть лет - Эль Севено

квартиру матери, Льюис задерживается со мной.

– Ты облажался, Раф. Ты должен был сказать ему.

– Мне не нужны нотации.

– Он твой брат. И мой.

– Я знаю, черт подери! Но он не хочет ничего понимать!

– Он влюблен, дай ему время успокоиться.

– Но она не любит его. Брис должен это понять.

Сколько раз я должен повторить?

– Сейчас действительно не время ссориться. Особенно из-за девушки. У нас есть проблемы поважнее, тебе не кажется?

– Например?

– Мама, – говорит он, и у меня больше нет желания спорить. – Я не хочу, чтобы она переживала из-за своих детей. Особенно учитывая ее состояние.

Мама… Я чувствую себя неблагодарным сыном, когда захожу домой, а у нее в глазах разочарование. Должно быть, она заметила состояние Бриса, и, когда она видит меня сейчас, ее материнское сердце сразу же все понимает.

– Что происходит?

– Спроси у Рафа, – отвечает Брис.

– Конечно! Я – главный злодей в этой истории!

– Ты отдавал отчет своим действиям. Ты знал, что я хочу быть с Вик, и все равно забрал ее у меня.

– Я никого у тебя не забрал. Вик взрослая и знает, чего хочет. Тебе не следовало уезжать.

– Если бы я остался, ты бы сдержался?

– Нет. И она тоже.

Брис склоняет голову и не сводит с меня глаз. Он похож на незнакомца, с которым я будто бы повздорил на вечеринке. Странное чувство.

– Мальчики… – произносит мама.

Я не даю ей договорить и направляюсь к двери. Мне здесь нечего делать. Лучше я пока побуду один. Или с приятелями.

– Что ты делаешь, Раф? – спрашивает Льюис, наблюдая за мной.

В маминых глазах появляются слезы.

– Ухожу.

– Куда?

– Домой.

– Домой?

– Да. В свою квартиру.

– У тебя есть квартира? – восклицает мама обиженно.

– Когда ты ее купил? – интересуется Льюис.

– Почти год назад. Я бы сказала вам, если бы вы не относились ко мне, как к капризному ребенку. Да, Брис?

Брат ничего не говорит. Он по-прежнему ведет себя так же отстраненно. И я виню его еще больше. Он должен быть взрослым, верно?

Мама пытается остановить меня, но я не слушаю. Мне удается успокоить ее поцелуем, сказать, что позвоню, и ухожу.

Глава 38

Вик

– Ты уезжаешь?

Эмелин прислоняется к двери моей комнаты. Я не удивлена, услышав ее голос, хотя немного паникую. Я собираю чемодан и знаю, что этот отъезд заставит ее волноваться.

– Да. Мне нужно вернуться домой. Еще предстоит много работы перед открытием.

Я скучаю по своей рутине: по ремонту, проектам… Я люблю сестру, но мне тоже нужно вернуться в нормальное русло.

– Если сейчас не вернусь, – продолжаю я, – то потеряю время…

И потеряю Рафа…

– Ты так мало побыла со мной.

– Я тебе больше не нужна.

– Ты всегда нужна мне.

Она крепко обхватывает себя руками. Увидев ее такой, словно ей холодно или грустно, я перестаю собирать вещи.

– Что, если я снова сорвусь? – продолжает она неуверенно.

Я откладываю рубашку, которую держала в руках, и подхожу к ней, чтобы остановить ее нервные движения. Она должна понять.

– Этого больше не повторится. Папа здесь. И Жюли тоже. Ты можешь рассчитывать на нее. Тебе просто нужно время. За три недели невозможно все исправить.

– Тогда почему ты уезжаешь?

– Там у меня новая жизнь. И я не хочу возвращаться в этот город.

Может, звучит эгоистично, но я всю свою жизнь заботилась о ней. В течение шести лет не было дня, чтобы мы расставались. И сейчас мне нужно время для себя.

– Ты должна быть сильной. Я была рядом с тобой каждый день и все же сильно облажалась. Может, будет лучше, если ты займешься собственной жизнью. Тебе же лучше, правда?

Эмелин кивает.

– Доктор Геберт хороший.

Она встречалась с ним один раз. Он знакомый Жюли. Подруга уже упоминала о нем, но тогда я не думала, что моя сестра больна. Теперь я понимаю, что ошибалась.

– Он объясняет мне, как все должно быть. Сказал, что, возможно, я должна найти того парня… и извиниться.

– Я тоже так считаю.

– Возможно, я разрушила чью-то жизнь…

– Не узнаешь, пока не найдешь его.

Она еще раз кивает. Эмелин выглядит настолько подавленной моим отъездом, что на секунду я задумываюсь о том, чтобы остаться. Но если я не уеду сейчас…

– Я выбросила свой дневник… – признается сестра. – Думаю, он приносил мне больше вреда, чем пользы.

– Если ты так думаешь, значит, так и есть.

Я беру ее за руки, и Эмелин утыкается мне в шею.

Слышу, как она шмыгает носом.

– Я должна идти.

Я закрываю свою полупустую сумку: одежда, что я привезла с собой, и несколько вещей, которые остались здесь в шкафах.

Сестра наступает мне на пятки, когда я выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице и попадаю на кухню, где меня ждет отец, все еще немного сонный, с чашкой кофе в руке. Жюли тоже здесь.

– Привет! – радостно произносит подруга. Она подходит и обнимает меня.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, отходя в сторону, чтобы посмотреть на нее. – Я думала, ты работаешь.

– Да. Но я не знаю, когда приеду и мы увидимся, поэтому я не могла отпустить тебя, не попрощавшись.

– Ты такая милая!

– А ты еще это не поняла?

Нет. Мы все знаем, что Жюли скрывает свои чувства, слишком громко смеется и говорит много ерунды, чтобы избежать царапин под панцирем. Только Джереми не остановился на том образе, который она создает. Он сразу увидел больше.

Я так рада ее видеть.

– Держи меня в курсе всего, – напоминаю я как можно серьезнее.

Я рассчитываю, что она сообщит мне, если ситуация с Эмелин ухудшится.

– Конечно…

Моя лучшая подруга так же серьезна, как и я, но ее глаза сверкают совсем другим блеском.

– Передай от меня привет Рафаэлю, – произносит она чуть громче и подмигивает.

Эта фраза привлекает внимание моего отца:

– Рафаэль?

Она не могла успокоиться! Я чувствую, что наступает момент семейных сплетен.

– Что за Рафаэль? – настаивает он, пытаясь вспомнить.

– Помните семью Луазон? – говорит Жюли. – Самый младший.

Да, младший…

Но убейте меня, боже мой! Что она говорит моему отцу?

Я зажимаю ей рот одной рукой, но она смеется.

– Вик! – восклицает папа.

– Что?

– Ты встретила кого-то и не сказала отцу?

– Меня не было три месяца, папа. Ты хочешь, чтобы я позвонила тебе, как только найду парня?

– Да!

– Ну, у меня никого нет. Вот, с этим разобрались. Целую.

Я чмокают папу в щеку, Жюли – хотя она этого не заслуживает! – и последнюю – Эмелин,