Агент звездного корпуса - Леонид Кудрявцев

Еще немного, еще…

Труба протяжно скрипела, но держалась. Наверное, все эти старики, утверждающие, что раньше вещи делали более надежными, в чем-то правы?

Ну вот, еще чуть-чуть…

Михаил оттолкнулся от трубы и полетел вниз. Он приземлился на обе ступни, пружинисто и легко, даже не отбив ноги. Посмотрел наверх.

Как раз в этот момент вынюхиватель выглянул из окна своего номера и покачал головой:

– Ну и неспокойный подопечный мне попался. Прямо живчик.

Спуск по трубе оставил на одежде Михаила широкие полосы ржавчины. Стараясь на ходу их очистить, он подбежал к стоявшему шагах в пятидесяти мобилю.

Хозяина машины поблизости не было видно. Зеваки, крайне недовольные тем, что труба все-таки не оборвалась, уже отправились по своим обычным делам.

Михаил вытащил унипистолет, передвинул парочку переключателей на тыльной части ствола и нажал курок. Из дула вырвался тонкий, голубоватый луч.

На то, чтобы вырезать замок на двери мобиля, ушло не более двух секунд. Когда замок упал на брусчатку, Брадо сунул унипистолет в карман и залез внутрь мобиля.

Мимоходом кинув взгляд на гостиницу, он убедился, что окно номера вынюхивателя опустело. Наверняка его преследователь уже пустился в погоню.

Ну и пусть. Минут десять, а то и больше у него в запасе есть. Вполне достаточно. Этого ему должно хватить.

Когда мобиль тронулся с места, Михаил увидел, как из гостиницы выскочил вынюхиватель. Да, точно, минут десять в запасе. С другой стороны улицы к мобилю бежал толстый, с большой пышной бородой абаузианец, видимо хозяин. Он бежал тяжело и яростно, как взбесившийся носорог.

«Поздно, батенька. Раньше надо было бежать», – подумал Михаил и передвинул рычажок скорости до упора.

Двадцать минут спустя он остановил мобиль у бара «Лист шарафея» и кинул на заднее сиденье небольшую пачку денег. Этой суммы должно было вполне хватить не только на ремонт дверцы машины, но и на покупку новой.

Выбравшись из мобиля, Михаил пошел к бару.

Тот помещался в небольшом двухэтажном здании, украшенном множеством карнизов, каких-то нелепых треугольных балкончиков, а также здоровенной вывеской, на которой название бара было написано корявыми, словно сложенными из веточек дерева буквами.

Разглядывая эту вывеску, Михаил почесал в затылке.

Вот дьявол, как он умудрился не знать о существовании этого бара? Уму непостижимо!

Но ведь не знал, прах его забери, не знал. Вот тут-то Хака почти ошибся. Почти. В конце концов он всетаки сумел отгадать его загадку. Лишь бы только не было слишком поздно.

Он толкнул дверь и вошел в бар.

Ничего особенного. Бар как бар.

Поскольку вечер еще не наступил, он был почти пуст. Пожилой абаузианец с испитым лицом, удобно устроившись на крохотной эстраде, копался в каком-то причудливого вида музыкальном инструменте. Здоровенный, мордатый бармен подпирал стойку и откровенно скучал. В уголке пили кофе две очень старые, очень седые и очень чопорные дамы. Легко одетая девица, с лицом, накрашенным так, что с него, если она хорошенько улыбнется, начнут сыпаться куски пудры, с огромными глазами, кажущимися от подводки еще больше, увидев Михаила, было встрепенулась, но моментально, чутьем опытной шлюхи определив, что этот парень ее клиентом не станет, сейчас же утратила к нему всяческий интерес.

Михаил протопал к бару и плюхнулся на высокий табурет.

Бармен лениво посмотрел в его сторону и процедил:

– Что будешь пить?

– Пиво.

– Пива нет.

– А что есть?

Бармен задумался. Судя по всему, это занятие потребовало от него просто чудовищной мобилизации всех сил.

– Может, «зеленую веточку»?

– А что это?

– Фирменный коктейль.

– Ну, давай свой фирменный коктейль. Только побыстрее. Пить хочется.

– Счас будет, – пробормотал бармен и взялся за дело.

Михаил от удивления вытаращил глаза. Каким-то образом продолжая сохранять на лице скучающее выражение, бармен так быстро орудовал бутылками и шейкером, словно до конца света оставалось не более одной минуты, а он не мог предстать перед лицом Всеблагого, не исполнив свой профессиональный долг до конца.

Не прошло и тридцати секунд, как перед Михаилом оказался высокий бокал, наполненный зеленоватой, с голубенькими прожилками жидкостью.

– Вот!

– Да уж! – ошарашенно пробормотал Брадо.

– Пробуй, это должно тебе понравиться. Михаил глотнул. Понравилось.

Однако он сюда явился не фирменные коктейли распивать.

– Что-то еще?

– Да… что-то…

Хорошо понимая, что вот сейчас все и решится, Михаил вытащил из кармана листок шарафея и положил его на стойку.

Как раз в этот момент к стойке подошла девица и, заметив листок, воскликнула:

– Ой, какая прелесть! Где вы его достали? Можно взглянуть?

Она уже протянула руку, но тут бармен прикрыл листок своей широкой лапой и прорычал:

– Пошла вон.

– Зачем же так грубо? – пробормотала девица.

Все-таки, видимо, портить отношение с барменом девице не хотелось. Перебазировавшись в дальний конец стойки, она повернулась к Михаилу спиной и стала следить за тем, как очень старые, очень седые и очень чопорные дамы пьют кофе.

Зрелище, наверное, было презабавное, поскольку не прошло и несколько секунд, как девица хихикнула.

Бармен внимательно посмотрел на листок и зачемто лизнул его. Наконец, удовлетворенно кивнув, он спросил:

– От кого?

Этот вопрос поставил Михаила в тупик. Он не знал, под каким именем бывал здесь Хака. Ничего не оставалось, как назвать его настоящее.

К счастью, ответ оказался правильным.

Второй раз удовлетворенно кивнув, бармен переспросил:

– Значит, от бетулийца?

– Угу.

– Напарник?

– Он самый.

Михаил уже начал терять терпение. Время стремительно уходило. Вот-вот должен бьи появиться вынюхиватель. А бармен, похоже, жил по пословице «тише едешь – дальше будешь». Может, он и был прав, но не в данном случае.

Наконец бармен удовлетворенно засопел и, сунув лист в карман, стал копаться под стойкой. У Михаила едва не встали дыбом волосы. Оружие, возможно, способное изменить весь ход будущей большой звездной бойни, хранилось в каком-то занюханном баре, под стойкой, где им в любую секунду могла заинтересоваться какая-нибудь посудомойка или официантка.

– Вот! – Бармен выложил на стойку небольшой, завернутый в пергаментную бумагу сверток.