Неподвластный богам - Брайан Толуэлл

– Я достану тебя, шакал! – ревел Конан.

– Прощайся с жизнью, безумец! – вставая во весь свой маленький рост, прошептал Тезиас, и его огромные черные глаза впились в могучую фигуру Конана.

Король почувствовал, как невидимые силы сдавливают все его тело снаружи и изнутри. Медленнее стало биться сердце, останавливалось дыхание, разум застилала кровавая пелена. Казалось, Великая Душа убивала его всеми смертями сразу. Но вдруг что-то произошло.

Сквозь смертельный сон, уже почти сморивший его, Конан услышал пронзительный крик карлика. Смертельный сон отступил. Киммериец вновь увидел Тезиаса. Тот стоял, в ожесточении стиснув голову маленькими руками. В черных глазах карлика Конан прочитал выражение невыносимой, нечеловеческой боли. Спазм, внезапно охвативший мозг Тезиаса, не только спас короля от смерти – он давал Конану новый шанс. Торжествующе взвыв, киммериец с выставленным пред собой мечом ринулся на карлика. И на этот раз Тезиасу не дано было уйти от острой стали. Меч стремительно вонзился в тщедушную грудь, поразил сердце и проткнул маленькое тельце насквозь.

Следуя за мечом, Конан едва не сбил карлика с ног. Глаза умирающего встретились с глазами Конана.

– Вот и все! – удовлетворенно молвил киммериец.

Но он ошибался. От падающего тельца отделилась прозрачная оболочка. Огромное перенапряжение, которое испытал Тезиас, разрушая заколдованную гробницу и оживляя свое тело, плюс шок, вызванный внезапным появлением смертельного, врага, привели к тому, что ужасная Болезнь Разума проявилась у Тезиаса в самый неподходящий момент – во время решающей схватки с Конаном. Нестерпимая боль парализовала душу и разум Тезиаса. Он не сумел отклонить меч, и физическое тело, прожив второй жизнью чуть более минуты, снова стало мертвым. Но Тезиас был Великой Душой, он слишком долго жил без физического тела, чтобы умереть вместе с ним. Могучая воля Великой Души все же чуть пересилила мозговой спазм, и этого «чуть» как раз хватило для того, чтобы душа Тезиаса в последний миг его физической жизни выбралась наружу. Перед Конаном снова висел фантом.

– Ты убил мое тело, но не душу! – отчаянно борясь с болью, произнес фантом. – Я бог, я жив, а ты умрешь!

Не тратя времени на проклятия, король выхватил маленький белый кристалл. В нем, в этом кристалле, заключалась его последняя надежда. Ведь ни мечом, ни руками с фантомом справиться было невозможно. Сейчас Тезиаса пронзила боль, но рано или поздно фантом очухается и тогда сурово расправится с киммерийцем. И все опять начнется сначала: великий бог доказал, на что он способен без тела.

– Что это? Новое Сердце Аримана? – прошептал фантом, косясь на белый кристалл.

– Ты почти угадал, бывший бог! Это Ромб Яхкунга, смерть для твоей души!

Фантом в страхе отпрянул от белого кристалла. Ужас, внушаемый этой маленькой штукой в руках грозного варвара, вызвал новый приступ острейшей головной боли. Из незримой груди бога вырвался тоскливый стон. Со злорадной усмешкой на губах Конан поднес Ромб Яхкунга к голове фантома.

– Хъяхъя не обманул киммерийца. Призрачное тело распадалось, втягиваясь в маленький белый кристалл. Ужасная гримаса смерти исказила лицо фантома. Он погибал, и обе души – Великая, но побежденная, и человеческая, но побеждающая, поняли это.

– Я еще вернусь, – успел прошептать Тезиас, исчез в безднах белого кристалла.

– Как же! – саркастически усмехнулся Конан, с интересом наблюдая гибель великого бога, покорившего полмира за одну только неделю…

…В миг, когда Великая Душа окончательно растворилась в безднах Ромба Яхкунга, жестяной кувшин сам выскочил из рук Хадрата. На глазах ошеломленного жреца Асуры кувшин лопнул, вверх взметнулся фонтан мельчайших брызг. Когда водяной туман спал, Хадрат увидел перед собой прекрасную королеву Зенобию…

…Парализованный король Немедии Тараск внезапно свалился со своего ложа. Не веря самому себе, он шевельнул одним пальцем, затем другим, рукой, ногой. Он больше не был парализован! Тараск легко вскочил на ноги…

…В тот же миг миллионы подданных Великой Души в разных землях Хайборийского мира очнулись от сковывавшего их страха. Так поняли они, что великий бог покинул этот мир…

… Разъяренная толпа, штурмовавшая Золотую башню Пелиаса в Ханарии, вдруг застыла. Разом осознав всю бессмысленность и дикость своей затеи, люди, побросав кирки и ломы, бросились врассыпную, тем избавив старого волшебника от необходимости пускать в ход свои могучие чары…

…И в тот же миг исчезла огромная черная туча, безжалостным хищником нависшая над Страной пиктов…

Король Аквилонии еще долго стоял возле хрустального ложа своего поверженного врага, сжимая в руке маленький белый кристалл. Кристалл пульсировал, и Конан знал, кто ломится в двери своей вечной темницы. «Вот теперь – все», – удовлетворенно отметил киммериец. Он сделал свою работу, довел начатое до конца, снова победил. Сердцем чувствовал он и освобождение любимой Зенобии, и гордость своих друзей, и радость мыслящего озера, отомщенного им, Конаном, спустя пятьдесят тысяч лет, и даже вечное равнодушие маленького искрящегося мозга, которому все происходящее было бесконечно безразлично…

Конан осторожно спрятал Ромб Яхкунга в складки набедренной повязки. Подняв, как пушинку, тело Тезиаса, король мягко положил его на прозрачное ложе хрустальной раковины. Он еще раз посмотрел на карлика. Огромные черные глаза были безжизненны. Конан аккуратно прикрыл их.

– Спи, Великая Душа! Ты был достойным противником! – сказал киммериец, сам удивляясь этим словам, столь необычным в его устах.

Еще минуту стоял он перед хрустальным гробом, всматриваясь в того, кто был так мал и – одновременно – так велик. В того, кто за свою короткую жизнь свершил так много. В того, кто, как и сам Конан, был решителен и целеустремлен, кто, презрев традиции и законы природы, смог выбраться из своего Я и стать великим.

В последний раз взглянув на безжизненное тело, Конан решительно захлопнул створку хрустальной раковины. Не оглядываясь киммериец двинулся обратно. Его ждали дома.

От западного берега моря Вилайет, в районе, где путники отмеряют ровно полпути от Султанапура до Аграпура, отчалило небольшое весельное судно. На борту лодки, кроме гребцов, находились Конан, король Аквилонии, его жена Зенобия, старый чародей Пелиас и асурский жрец Хадрат. Оставив позади остров Железных Идолов, судно держало курс в открытое море. В бытность свою пиратом Конан не раз бороздил эти воды и как никто другой знал, где искать самое глубокое место великого внутреннего моря. Наконец он приказал гребцам остановиться.

– Здесь? – тихо спросил Пелиас.

Король кивнул. В руке он держал маленький белый кристалл, Ромб Яхкунга. Размахнувшись, Конан выбросил кристалл в море.

– Зенобия говорила, что он боится воды, – поды-жил киммериец.

Прекрасная королева утонула в его объятиях; губы могучего варвара и молодой немедийки сошлись в страстном поцелуе. Не отрываясь от любимой, король махнул рукой. Гребцы снова взялись за весла, и судно двинулось в обратный путь.