Год призраков - Джеффри Форд

— И где же он живет?

— Наверняка в их старом доме. Тот все еще пустует. Вот почему Мэри оставила Рэя за домом.

— И что же — его никто не ищет?

— Может, и нет — ведь ему уже восемнадцать.

— Но что он здесь делает?

— Вот мы у него и спросим.

— Как-нибудь потом, — сказал я. — Не хочу, чтобы меня поймали.

— Рэй знает, чем занимается мистер Уайт. Он поможет нам спасти Питера Хортона. И потом, он такой крутой, правда?

— Он здорово бегает.

— Интересно, не ест ли он с помойки.

Я представил себе Рэя в лунном свете — как он поднимает крышку мусорного бачка и находит там розовую шляпную коробку с землей внутри.

Потом Джим доснял пленку в фотоаппарате, щелкая всех подряд. Он снял Бабулю в халате и сетке на волосах — та грозила ему кулаком и улыбалась. Он подкараулил Деда за чтением программы скачек, с сигаретой в зубах и очками на кончике носа. Мэри выставила вперед свой полицейский значок, мама помешивала в большой кастрюле оранжевую похлебку, папа смотрел перед собой, и Джим запечатлел все это. Джордж вовсю натягивал поводок, торопясь облегчиться на заднем дворе, и Джим поднял камеру. Собака сидела к нам спиной, но я позвал ее: «Джордж. Эй, Джордж, Джорджи».

Джим навел камеру со словами: «Джордж, улыбнись. Улыбнись». Пес оглянулся на нас через плечо и зарычал, обнажив нижние зубы. Джим щелкнул, а затем попросил Мэри снять его и меня. И мы встали бок о бок перед входом в сарай.

Пока Крапп потел, рассказывая про Литтл-Биг-Хорн,[58]я пытался следить за Хинкли. Он сидел через два ряда вбок от меня и чуть впереди, так что мне был виден только его профиль — рыжие волосы, веснушчатая белая кожа, натянутая на скулы. Я не верил, что ему хватит смелости сказать Лу, будто Мэри помогла Питеру Хортону разбить окно, но все же присматривал за ним. Сомневаться меня заставлял вид кадыка, который прыгал туда-сюда под кожей его тощей шеи. Когда Крапп принялся изображать последний бой Кастера, Хинкли бросил взгляд через плечо, словно уловил мои мысли о нем, и поймал мой взгляд. Заглянув мне в глаза, он тут же отвернулся.

— Он стоял вот так, — сказал Крапп, расставив ноги и держа в обеих руках невидимые шестизарядные револьверы. — В живых никого больше не осталось, и он держал оборону на маленькой горке. Его окружало море индейцев на лошадях, с луками и стрелами. — Крапп прицеливался и стрелял из револьверов, которых у него не было. — Кастер был классным стрелком и каждой оставшейся пулей убивал по индейцу. Но тут на него дождем посыпались стрелы… — Крапп получил одну в спину — от Тима Салливана. — Когда пуль в револьверах не осталось, он вытащил саблю из ножен.

Медленным движением Крапп извлек саблю и замер, уставив ее острие в потолок. В него попадали все новые стрелы, и каждый раз он дергался. Наконец Крапп скорчил гримасу — лицо его должно было выражать агонию, но больше напоминало задницу Кастера во время последнего испражнения героя. Когда представление закончилось, все рассмеялись. Крапп выглядел сконфуженным и готовым вспылить, но вместо этого улыбнулся. Мгновение спустя он поклонился. Последовало молчание, и вдруг мы все одновременно почему-то решили похлопать ему.

Под конец спектакля я был уверен, что Хинкли исполнил свою угрозу.

Во время перемены я нашел на игровой площадке Питера Хортона и сказал, что Хинкли взял десять долларов у уборщика Лу, соврав ему о том, кто разбил окно.

— Зачем он это сделал? — спросил Питер.

— Чтобы получить десять баксов.

— Он не знал, кто это был?

— Он просто сказал, что это ты, чтобы получить денежки. Лу считает, что это твоих рук дело. Теперь ты понял?

— Но я же этого не делал, — сказал Хортон, вышагивая туда-сюда.

Лицо у него покраснело, на губах надулся пузырь из слюны, а глаза расширились против обычного. Наконец он отправился на поиски Хинкли. Я пошел следом, держась на некотором расстоянии. Питер проковылял мимо игроков в кикбол и протиснулся между двумя ребятами, которые обменивались бейсбольными карточками. Хинкли разговаривал с двумя девчонками, когда пальцы Хортона ухватили его за холку. Потом последовал неторопливый — словно сквозь толщу воды — удар, который, однако, произвел эффект торпеды. Все тело Хинкли вздрогнуло. В мгновение ока на месте действия оказался Крапп, что грозило всем участникам приглашением в директорскую. Стоя поодаль, я наблюдал, как Крапп помогает Хинкли подняться на ноги. Из носа у того текла кровь, а вид был ошарашенный. Крапп велел ему умыться и явиться в директорскую. Питер, плача, уже шел через игровое поле. Когда Крапп крикнул, чтобы он поторапливался, Хинкли оглянулся и отыскал меня глазами. Из его губы сочилась кровь, но он улыбнулся.

В тот день ни Хинкли, ни Хортон не вернулись в класс, и прошел слух, что их отстранили от занятий до прихода родителей. Крапп цветными мелками — белым, синим и розовым — рисовал на доске что-то геометрическое: круги, треугольники, пунктиры. От этого мозги у меня совсем затуманились. «Вот в чем смысл», — сказал Крапп, и тут раздался стук в дверь. Он вышел в коридор, где стал с кем-то разговаривать. Потом Крапп засунул голову в класс и назвал мое имя. В первый раз это прошло мимо меня. Во второй раз я очнулся и тут же почувствовал испуг. Я встал со своего места и пошел к двери. Крапп наклонился ко мне и сказал:

— Тебя вызывают в директорскую.

Клири, подстриженный ежиком, в мохеровом жакете, черном галстуке и с баками (которые, по словам Джима, он натягивал на себя каждое утро, как шлем), сидел за своим столом. Рука его была на горле, а вид — по шкале Мэри — соответствовал черному кофе. Тишина в кабинете стояла такая, что я слышал, как тикают медные часы на столе у Клири. В окне за его спиной я видел школьные ворота, голубое небо и дорогу домой.

— Садись, — сказал он. — Ты знаешь, почему я тебя вызвал?

Я сел напротив него и отрицательно покачал головой.

— У нас сегодня во дворе произошел неприятный инцидент между Питером Хортоном и Уильямом Хинкли, — продолжил Клири. — Ты это видел?

Я кивнул.

— Кажется, ты сказал Питеру что-то такое, отчего он разозлился на Хинкли.

— Может быть, — сказал я.

— Может быть? — переспросил он и принялся излагать всю историю в мельчайших подробностях. Он знал о Лу и десяти долларах, о разбитом стекле, об обмане — обо всем. — Так значит, из-за тебя это все началось?

Пока Клири говорил, мне было страшновато, но стоило ему умолкнуть, как мозги у меня заработали.

— Хинкли нехорошо обошелся с Питером, — сказал я. — Я хотел его предупредить на тот случай, если Лу заявится к его родителям.