Правота желаний - Михаил Армалинский

В те золотые времена эмигрантов из России было раз два и обчёлся, и потому американцы ещё верили каждому их слову. Жора этим пользовался во всю. Однажды его остановил полицейский за то, что он промчался на красный свет. В ответ на вопрос полицейского, почему он это сделал, Жора пожаловался на свою старую привычку, выработанную в России, стране, где всё наоборот по сравнению со Штатами. В России, мол, по красному едут, а по зелёному – стоят. Полицейский подивился российской дикости и отпустил Жору без штрафа.

Расположившись в отеле, мы бросились осматривать сияющие окрестности. Участие в играх поначалу нас не влекло, мы больше наблюдали за игорными страдальцами. Повсюду попадались объявления и рекламки добрых за деньги самочек. Вокруг столов с дорогими играми оказывались самые красивые женщины, поджидающие того, кто выиграет значительную сумму.

Я же искал бесплатных баб, а Жора искал бесплатную жратву. Но все бесплатные женщины интересовались игрой, а платные интересовались теми, кто выигрывает. Жоре везло больше. Он нашёл несколько ресторанов, где за какую-то мизерную плату можно было есть, сколько хочешь. Я сидел за столиком с Жорой и наблюдал, как он ходит к буфету, наваливая себе новую порцию после очередной, умолотой. Так он мог есть часами и прекращал поглощение пищи только потому, что уставали челюсти, а вовсе не потому, что внутри его большого тела не оставалось места. А я наедался одним блюдом и сожалел, что больше ничего в себя впихнуть не могу. Я предрекал Жоре, что его скоро перестанут пускать в подобные рестораны, как не пускают в казино людей, которые постоянно выигрывают.

К вечеру мы с Жорой дорвались до первой в наших жизнях рулетки. Я пытался хоть как-то использовать своё дырявое инженерство и выработать систему для выигрыша. Прежде всего я решил установить предел проигрыша в 200 долларов, по достижении которого прекратить игру. Я и Жора осторожно ставили по доллару и то выигрывали, то проигрывали. Но вскоре обнаружилась чёткая тенденция к проигрышу.

И вдруг меня осенил показавшийся идеальным метод для достижения великой вероятности выигрыша: нужно дождаться, пока

пять раз подряд выпадет на красное, и тогда поставить на черное. Смысл сего поступка был прост: после пяти раз красного вероятность выпадения снова красного мала – уж пора выпасть чёрному. Если же всё-таки на шестой раз выпадает опять красное, я удваиваю ставку на чёрное (чтобы окупить проигрыш и ещё выиграть) с уверенностью, что в седьмой-то раз красное уж никак не должно выпасть. Но если всё-таки опять выпадает красное, я снова ставлю на чёрное и учетверяю ставку. На восьмой раз чёрное должно выпасть уже обязательно.

И что бы вы думали? – Моя система работала около двух часов. Значительная часть времени уходила на то, чтобы дождаться, пока пять раз подряд выпадет один и тот же цвет, кроме того, мы ставили мелкие суммы и выигрывали по мелочи. Но выигрывали систематически. Жора-музыкант, денежных дел мастер, посматривал на меня, инженера, с уважением.

Но только я решился увеличить ставку, как после подряд пяти красных выпало ещё пять, и эта бесконечная краснота съела весь мой выигрыш и мои предельные двести. Оказалось, что теорию вероятности я понимал превратно.

Жора, впечатлённый моим логическим обоснованием своих действий, сначала использовал мою теорию, но потом решил следовать своей артистической натуре и проигрался с таким же триумфом, как и я. Так мы осознали, что казино – это место для неизбежного проигрыша.

Было уже за полночь и на грустном обратном пути через зал с выкрикивающими на разные голоса игральными автоматами я свернул в сторону от прямого пути к выходу, подошёл к автомату, бросил квотер[35] и дёрнул за ручку. В глазах замелькали груши-яблоки-апельсины-вишни – и вдруг все фрукты-овощи закатились и остановился сплошной вишнёвый ряд. Игральный автомат заголосил, замигал огнями и хотя не золотой, но почти серебряный дождь хлынул из его нутра. Насыпалось квотеров на сотню долларов. Подошёл служитель и дал мне пластмассовую бадью, куда я эти квотеры пересыпал. Сами считайте, сколько их получилось, но по весу – килограммов десять насыпалось.

Жора обрадовался за меня, как за себя, и стал предлагать схватить судьбу за грудь и вернутся к рулетке, чтобы отыграться и выиграть. Но мои протрезвевшие математические познания говорили мне, что нужно сваливать да побыстрее, пока и эти квотеры не уплыли.

Я шёл с ценным грузом в руках, торопясь к себе в гостиницу, а Жора, улыбаясь, шагал за мной. Я даже не догадался, что надо бы поменять металл на бумажки, а когда догадался, мы уже были в номере.

– Бабу куплю. – объявил я Жоре.

– Ты что, серьёзно? – спросил меня Жора.

– Абсолютно. Хоть польза будет от сотни – обратно отдавать я её не хочу.

– Я никогда за баб не платил и не буду! – поведал мне Жора своё жизненное кредо.

– А где твои бесплатные бабы? – поинтересовался я и драматически заглянул под его кровать. – Что-то не видать ни одной.

– Надо – будут, – заверил меня Жора.

– Мне уже надо, – сказал я и раскрыл телефонную книгу. Из объявлений массажных и эскортных компаний можно было составить отдельную книгу. Книгу жизни.

– Хочешь одну на двоих? – спросил я Жору.

– Нет, я с проституткой не хочу, – пренебрежительно подтвердил Жора.

– Не хочешь, мне больше останется, – сказал я, набирая первый телефон в разделе на букву А.

Вообще-то Жора был человек активный, и мы с ним часто ходили на охоту по барам. Женщины его любили, а он над ними смеялся. Сначала им тоже становилось смешно из попугайных соображений, и они ему отдавались. Потом Жора продолжал смеяться, а женщинам уже хотелось плакать. Но в Лас-Вегасе Жора почему-то внимания на самок не обращал.

Тогда на сотню долларов можно было хорошее женское мясо купить, и я вскоре договорился о свежем куске на час. Я выбрал помоложе и покрасивей и кое-как описал, что я тогда понимал под красотой. Возраст мне пообещали до двадцати и после восемнадцати. Самый вкусный легальный промежуток.

Жора посмеивался, слушая мои переговоры, и через минут десять деликатно ушёл, хотя я предлагал ему остаться и, если не присоединяться, то хотя бы спать или смотреть телевизор со своей кровати.

Пока я ждал заказ, я вспоминал своё совокупление с Шерри накануне моего отлёта в Лас-Вегас. Произошло это в её новой машине, которой она хотела мне похвастаться. Там на заднем сидении было удобно, как в кресле. Шерри сидела на мне и пихала свои соски в мой рот – без этого ей не кончалось. Я не сопротивлялся, а наоборот – радостно впадал в младенчество.

Согласно договорённости через полчаса ко мне явилась весьма миловидная мексиканочка, которой, вполне возможно, и было восемнадцать. Она с трудом говорила по-английски, но тем не менее смогла рассказать, что содержит семью в Мексике. Звучало правдоподобно. Но разжалобить меня больше, чем на сотню долларов было невозможно, так как к тому времени это были практически все мои деньги, которые и были тотчас затребованы авансом за предстоящие услуги.