Тень стрекозы - Татьяна Полякова

— Кому? — в свою очередь растерялась я и тожехлопнула ресницами.

— Между прочим, эти типы тебя пасут.

— Серьезно? А зачем?

— Откуда мне знать? Может, у тебя в сумке килограммгероина, а может, ты пришила кого ненароком.

— В сумке у меня кошелек, в чем ты мог убедиться. С«пришить» — тоже пальцем в небо, но желание есть. А что это за типы?

— Похоронная команда. Вон тот, мордастенький, что вкафе сидел, Вова Шалый, милейший человек. Одному парню отрезал руку за то, чтотот деньги вовремя не вернул. Тот, что в тачке остался, по кличке Гризли,вообще душка. Говорят, запросто может разрубить человека на куски.

— Ты чего девушку пугаешь? — обиделась я.

— Я не пугаю, я хочу знать, что таким типам от тебянадо?

— Почему от меня? Может, это ты им приглянулся.

— Когда я тачку в окно увидел, тоже так подумал. Ипочувствовал себя очень неуютно. Но Шалый не сгреб меня в охапку, а сделал вид,что вовсе меня не знает. Не подумай, что это меня огорчило, но слегка сбило столка. Чего б ему сидеть и глазеть, как я ужинаю с девушкой, а Гризли тосковатьв машине? Поэтому я тихо удалился и решил посмотреть, что будет дальше.

— И что?

— А ничего. Я в сортире сидел, а они с места несдвинулись.

— Может, они решили не суетиться и проследить за мной,уверенные, что я отправлюсь прямиком к тебе?

— И не мечтай. Как только ты покинула кафе, они оченьосторожно припустили следом.

— Это подтверждает мою догадку, — кивнула я.

— Я же сказал: не мечтай. Если бы им был нужен я, онитряхнули бы тебя как следует, и на счет «два» ты бы им сказала, где меня найти.Так что за дела у тебя с этими парнями?

— А у тебя? — Он нахмурился, а я продолжила:

— Я уяснила, что один из них Шалый, а другой Гризли, итеперь даже знаю, чем они знамениты. Кстати, откуда тебе известен номер моегомобильного?

— Так ведь твой телефон на столе лежал. Пока ты бралакофе в баре, я позвонил с твоего на свой, и вот он, номер. Мне надо былосмываться, а я не мог уйти, не сказав тебе «спокойной ночи» и не пожелавприятных снов. Ты вообще могла уехать. И как бы я стал тебя искать?

— Зачем меня искать?

— Затем, что понравилась.

— Когда?

— Еще в машине. Но тогда не очень. А чем больше я натебя смотрю, тем больше ты мне нравишься. Не зря меня потянуло отдать кошелек.А когда я тебя разглядел как следует… Короче, ты мне нравишься, и я не хотел,чтобы ты исчезла из моей жизни. Кстати, нам пора смываться отсюда. Они могутзаподозрить неладное.

— И что?

— Понятия не имею. Ты же не говоришь, с какой такойстати они за тобой топают. Если честно, мне совсем не хочется попадаться им наглаза.

— Хорошо. Давай выбираться. Только как?

— Это просто, — осчастливил меня Пашка. — Быстренькоспускаемся в подвал. Лишь бы эти гады раньше времени в подъезд не сунулись.

Мы спустились, стараясь, чтобы нас не увидели в подъездноеокно. От двери в подвал у Пашки тоже был ключ. Узким коридором мы прошли всамый конец, где была еще дверь, запертая на засов.

— С той стороны она заколочена крест-накрест, —шепнул он. — Но пролезть можно. Они доски наверняка проверили, прибитыкрепко, так что считают, что дверь заделана наглухо, и здесь топтаться небудут. Рядом кусты и труба. Ждешь в ней.

— В трубе?

— Она большая. Выйдем в соседний двор, а там сразу впереулок. Ну, давай.

Он приоткрыл дверь, бросил взгляд на улицу, кивнул, и яполезла в узкую щель. Собственно, прятаться от Гризли особого повода я невидела, но решила последовать Пашкиным советам.

Через мгновение я была в кустах, а затем и в трубе, в нейможно было идти согнувшись. Почувствовав движение сзади, я оглянулась и смоглаубедиться, что Пашка топает следом. Соседний двор выглядел невероятно грязным,траншея, которая для трубы, скорее всего, и предназначалась, разделила дворпополам. Разбежавшись, мы ее перепрыгнули и вскоре вышли в переулок.

— Лучше поторопиться, — напомнил Пашка. — Онина тачке, и прочесать район им ничего не стоит.

Дитя подворотен лихо вышагивал рядом, и я не удержалась,спросила:

— А не староват ты для всего этого?

— Для чего? — вроде бы обиделся он.

— Ну, для крыш, подвалов и прочего.

— Так ведь нужда заставляет. Не по собственномужеланию…

— А по божьей воле, — подсказала я.

— Вон там беседка, за деревьями нас вряд ли увидят.

Беседка с вазонами по углам выглядела образцово, скамейка вней тоже оказалась в полной сохранности. На ней мы и устроились.

— Ну вот, дорога далеко, мы их увидим, они нас несразу. Можно поговорить.

— Валяй, я слушаю, — кивнула я.

— Слушает она, — хмыкнул Пашка, взглянув на меня снедовольством. — Между прочим, я изнываю от любопытства. Что у тебя задела такие?

— Продолжай изнывать, потому что никаких дел у менянет. Парней вижу впервые и очень сомневаюсь, что им нужная.

— Ты же журналистка, может, какой матерьяльчиксобираешь, который мог не понравиться Меченому.

— Кто такой Меченый?

— Корчит из себя крутого, а сам ишачит на дядю пофамилии Строев. О таком тоже не слышала?

— Нет, — покачала я головой, но теперьприглядывалась к Пашке и слушала его с удвоенным интересом.

— Тяжелый случай.

— Ты так и не сказал, сам-то чего от них бегаешь?

— Деньги должен.

— Сколько?

— Две тонны.

— Немного.

— Как для кого. Где их взять-то?

— Зачем же занимал?

— Не занимал, — вздохнул он. — Проиграл. Фатальноне везло.

— А теперь Гризли за тобой охотится?