Тень стрекозы - Татьяна Полякова

— Проходите. Я сейчас все узнаю.

Здесь была крохотная приемная, женщина заперла входнуюдверь, улыбнулась мне и ненадолго ушла. Я разглядывала рисунки в рамках,которые украшали стены, и вдруг.., выразить свое тогдашнее состояние словамиочень трудно. Я смотрела на рисунок перед собой, а по спине шел холод. Ичувство такое, точно волосы встали дыбом от ужаса. Чем меня мог так поразить абстрактныйрисунок? Разноцветные всполохи, которые всасывало в огромную воронку…

Я закрыла глаза, заставив себя дышать ровнее, потом вновь ихоткрыла. Рисунок как рисунок. Но чувство животного ужаса не проходило, болеетого — оно усиливалось.

— Опять какая-то чертовщина, — пробормотала я.

Наконец старушка вернулась.

— Идемте, я вас провожу, — сказала ласково.

— Чьи это рисунки? — спросила я.

— Наших пациентов. Им очень полезно рисовать. Я тожерисую, — вдруг сказала она и смутилась. — Успокаивает.

— А вот этот рисунок вам нравится?

Женщина взглянула на него и кивнула равнодушно.

— По-моему, получилось красиво. И рамка хорошая. Это унас Василий Кузьмич столярничает. Кабинет главврача на первом этаже, вон туда,по коридору. Ангелина Павловна у себя.

— Спасибо, — поблагодарила я, женщина кивнула.

Дверь была снабжена стандартной табличкой. Я постучала ипосле разрешения вошла. Ковалев предупредил меня, что договорился с врачом онебольшом интервью, а уж там мое дело, как вывести разговор на интересующуюменя тему.

Главврач — дама лет пятидесяти, хрупкая и очень красивая —встретила меня счастливой улыбкой. Не психушка, а райский уголок! Мыпознакомились, я сообщила о цели своего визита и задала несколько общихвопросов: история возникновения приюта и прочее. Оказалось, что попасть сюда нетак просто. Благотворительность имела место, но это скорее клиника для богатыхпсихов. Хотя и с психами вышла неувязочка: пациенты в основном люди,нуждающиеся в тишине, уединении и особом уходе. Теперь улыбки персонала становилисьпонятны и больше не вызывали нервного тика.

— Сколько у вас пациентов? — спросила я.

— Сейчас двадцать три. Большинство живет здесь понесколько месяцев, некоторые уже несколько лет. Для общества эти люди опасностине представляют и могут покинуть приют в любое время.

— Можно взглянуть на палаты? — спросила я.

— Конечно. Идемте.

Палаты были небольшие, одноместные и напоминали больничные,хотя им и пытались придать, так сказать, домашний вид. Та, в которую мызаглянули, была пуста.

— Здесь есть общая комната. Там собираются посмотретьтелевизор, поиграть в шахматы или просто поговорить. Вот, взгляните.

Гостиная выглядела образцово. Двое старичков в халатахразглядывали стену перед собой. Еще двое сидели за шахматным столом, один вродебы спал, опершись рукой на шахматную доску, другой шевелил губами.

— Кто выигрывает? — с умильной улыбкой спросилаАнгелина Павловна, наклонившись к нему.

Дедок посмотрел с испугом и ответил:

— Совершенно мерзкая погода. У меня ноет пятка. Всегданоет, когда мерзкая погода.

— Сестра придет и сделает вам массаж.

Тут из огромного кресла, которое я посчитала поначалупустым, раздался писклявый голосок:

— Он опять превращается.

Я обошла кресло и увидела женщину, которой могло быть исемьдесят, и сто лет. Совершенно невероятное создание, похожее на экзотическуюптичку.

— Запретите ему это. Я его боюсь.

— Ну, полноте, Лариса Эдуардовна, полноте, —попеняла ей врач, ласково погладив плечо.

— Нет, запретите!

— Хорошо, мы еще поговорим об этом.

— Кто во что превращается? — тихо спросила я,когда мы покинули гостиную.

— Старушке трудно ужиться с соседями. Каждый раз еекто-то раздражает.

— Я далека от медицины, но они производят впечатление…— Я кашлянула, пытаясь найти подходящее слово.

— Сумасшедших? — подсказала женщина. — Видители.., все зависит от того, что считать нормой. Повторяю, для общества ониникакой угрозы не представляют.

— Содержание здесь, должно быть, обходитсянедешево, — заметила я.

— Зато условия, как видите, прекрасные.

— Персонал вы сами подбираете?

— С персоналом проблемы. Зарплаты у нас такие же, как ив больницах города, а работать здесь могут далеко не все.

— Вам помогают женщины из сестринства?

— Вы об Агнессе? — вздохнула главврач. — Измилиции у меня уже были. Ужасно. Просто в голове не укладывается. Говорят,вырезали сердце и положили в холодильник…

— Агнесса здесь долго работала?

— Несколько месяцев.

— Какие у нее были отношения с местными обитателями?

— Прекрасные. У нас по-другому не бывает. Агнессаработала безвозмездно и, если бы ей что-то не понравилось, могла и неприходить. А если бы она нам не понравилась, мы бы попросили ее не приходить.Как видите, все просто. Следователи задавали те же вопросы. Конечно, куда ониклонят, понять нетрудно. Убийство совершил психически ненормальный, но дажеесли бы кто-то из наших пациентов мог покинуть приют незаметно (а этоневозможно, двери запираются, ключи у дежурной, ночью возле дверей дежурятсанитары, окна снабжены сигнализацией), так вот, если бы даже они научилисьпроходить сквозь стены, никто из наших пациентов не смог бы совершить убийство.В них нет агрессии. Это люди, которые хотят лишь одного: чтобы остальной мир имне мешал.

— А если допустить, что Агнесса кому-то помешала?

— Кому? Достаточно было сказать слово, и мы бы с нейпростились. Нет, это совершенно исключено. К тому же в основном наши пациентылюди преклонного возраста. Даже физически никто из них не мог совершить этоубийство.

Разумеется, настаивала я скорее из упрямства. Заведение хотьи именуется приютом, но все-таки содержит психбольных, так что с охраной здесьнаверняка порядок.