(Не) чужой ребёнок - Аля Морейно

зря тогда Ваню привезли в госпиталь, в который до того детей никогда не принимали. Не зря я увидел его первым. Это было моим самым важным жизненным испытанием. Основным смыслом моего существования. Если бы я не справился, если бы подчинился приказу, если бы дал слабину… Как я смог бы жить дальше?

От этих мыслей на душе становится ещё более жутко. Никогда не верил в мистику и прочую хрень. Но как иначе объяснить то, что случилось в день обстрела второй горбольницы? Таких совпадений попросту не бывает…

Я должен был его узнать! Должен был понять, что это – моя плоть и кровь! А я, видимо, какой-то бесчувственный выродок, что не догадался об этом ни тогда, ни потом…

- Знаешь, – подаёт голос Лиза, – а Ваня запомнил тебя. Он мне недавно сказал, что ты – ангел. Что ты удерживал его душу, не давая ей покинуть тело.

- Ангел? – переспрашиваю потрясённо.

- Да, добрый ангел. Как будто бывают и злые…

- Сейчас я припоминаю, что он мне что-то об ангеле говорил, когда я впервые увидел его в отделении. Помнишь, он сидел в ординаторской? Я подумал, что он бредит или балуется, что мультиков пересмотрел. Не придал значения… А ведь Ваня тогда не мог меня видеть, – снова прокручиваю в памяти тот день поминутно. – Когда его привезли, он был без сознания. Потом наркоз. Когда я заходил в палату, чтобы проведать его, он спал. Мистика – не иначе.

- Странное совпадение. Рассказал бы кто – ни за что не поверила бы.

- Лиза, – по-прежнему хриплю. – А что было потом? Как его лечили? Что говорили? И как это всё сейчас…

- Потом? Я приехала к нему не сразу… Сначала искала его какое-то время. Тогда было очень много раненых, неразбериха. А он без документов, маленький, сам назвать себя не мог. Потом надо было восстановить паспорт и свидетельство о рождении, у меня же ничего не осталось. А потом уже поехала…

Плачет. Голос дрожит… Почему меня не было рядом? Почему я это допустил?

- Мы с ним встретились где-то через месяц. Он уже шёл на поправку. Говорили, что он родился в рубашке, что ты совершил чудо… Знаешь, всё это время я молилась за здоровье врача, который его спас. Я тебе очень, очень благодарна. Если бы с Ваней что-то случилось…

Прерывается и рыдает…

Такая маленькая и беззащитная. Хочется обнять её и погладить по голове... Когда-то раньше я всегда её так успокаивал… Хочется защищать её и оберегать… Только вот от кого? Если я сам причинил ей столько боли… Разве она мне позволит к себе прикоснуться?

Механически беру в руку чашку, делаю несколько глотков, пытаясь протолкнуть или растворить застрявший в горле ком.

- Чай остыл…

Разбитую вазу не склеишь. А можно ли реанимировать разбитую жизнь?

- Уже поздно, нам завтра рано вставать…

- Да-да, ухожу, извини, – поднимаюсь, пытаясь мысленно сформулировать свою просьбу. – Я бы хотел завтра забрать Ваню после уроков. Мы пообедаем, погуляем. Возможно, мне удастся помочь ему с домашним заданием. А потом пойдём тебя встречать.

Мы изначально договаривались, что всё общение с Ваней будет только в присутствии Лизы. Наверное, должно пройти немало времени, чтобы она научилась мне доверять.

Я исхожу из того, что Ваня захочет пойти со мной. А если нет? Сегодня мы с ним хорошо провели время, но поблизости была мама.

- Уверен, что ты справишься?

- С племянником обычно справляюсь.

Я немного кривлю душой. С Андрюхой мне всегда помогала Вера. А с тех пор, как мы с ней расстались, я его ни разу ещё к себе не забирал. Но Ваня ведь старше…

- Ну хорошо… Только пообещай мне звонить, если в чём-то сомневаешься. Я постараюсь держать телефон под рукой и оперативно реагировать.

- Лиза, спасибо тебе.

Топчусь в прихожей, не решаясь открыть дверь и уйти. Меня переполняет сейчас так много эмоций… Большая часть совершенно хаотичных, которые трудно облачить в слова. Мне так много нужно Лизе сказать. Но она будто отгораживается стеклянной стеной, защищаясь от меня. И я почти физически ощущаю эту преграду…

* * *

Подходя к школе, очень волнуюсь. Вынужден признать, что в последнее время я стал слишком эмоциональным и чувствительным. Появление в моей жизни сына сорвало с мясом защитный слой, который я с таким трудом когда-то нарастил. А события вчерашнего вечера щедро посыпали образовавшиеся раны солью. Но я должен справиться…

Кое-как объясняюсь с вахтёршей на входе и поднимаюсь в Ванин класс. Лиза просила непременно зайти за ним, а не дожидаться внизу. У меня сегодня своего рода испытательный срок, поэтому выполняю все её инструкции в точности. Кто знает, чем мне грозит шаг в сторону? Тем более что её просьба, скорее всего, продиктована необходимостью помочь ребёнку собраться или нести портфель.

Бывшая жена изменилась. Из мягкой податливой девочки она превратилась в жёсткую строгую женщину, которая командует мною без зазрения совести. И я вынужден подчиняться.

Двигаюсь по схеме, которую Лиза не поленилась мне нарисовать. Она всегда отличалась тщательностью и пунктуальностью, и с годами это осталось неизменным.

Нужный кабинет нахожу легко. Двери открыты, оттуда доносится равномерный гул детских голосов.

Заглядываю. Ваня почти сразу замечает меня, улыбается, машет рукой и подходит к учительнице, видимо, чтобы сообщить о моём приходе. Осматриваю её придирчиво, пытаясь понять, не обижает ли она моего ребёнка.

Дама среднего возраста, без кошмарного скворечника на голове и агрессивной косметики приветливо улыбается и кивает мне. Вроде, нормальная с виду. Сын ловко закидывает на спину рюкзак и направляется к выходу.

- Привет, Иван. Как дела?

- Здрасьте. Нормально, – бурчит, но уже совсем не сердито.

- Где твоя одежда?

- В раздевалке.

- Покажешь?

Конечно, у меня есть от Лизы подробные инструкции, включая схему прохода к гардеробу. Но мне хочется хоть как-то Ваню разговорить. Поначалу показалось, что он мне обрадовался, а теперь опять пытается закрыться, и мне это не нравится.

Помогаю сыну одеться, беру такси и везу обедать в кафе. Потратил с утра много времени на поиски по интернету приличного заведения, где можно накормить ребёнка полноценным обедом.

Пока едем, Ваня становится более разговорчивым, увлечённо рассказывает, какие поделки из пластилина они сегодня мастерили. А я пытаюсь представить, что счастливые люди вот так каждый день забирают своих сыновей из школы, слушают их восторженный