Женевский обман - Джеймс Твайнинг

— Да, такого разговора я и ожидал.

Том почувствовал болезненный укол иглы в шею еще до того, как увидел приставленный к ней телохранителем шприц-пистолет. Аллегра была следующей на очереди. Голова ее безвольно поникла, и все вокруг закружилось и потемнело. Последнее, что запомнил Том, был голос Де Лука, сгустившийся и тягучий, словно на замедленной прокрутке:

— Передай от меня сердечный привет матушке!

Аукцион «Сотбис», кэ дю Монблан, Женева, 19 марта, 13:32

Невысокая, не более четырех футов, волосы, расчесанные на прямой пробор, падают налицо и плечи. Облачена в простую тунику, мягкими складками облегающую тело и подчеркивающую округлости груди благодаря переброшенному с плеча охотничьему ремешку. Взор устремлен вперед, губы приоткрыты в едва заметной улыбке — словно собирается что-то сказать. Руки отколоты в локтях.

— Статуя богини Артемиды, четвертый век до нашей эры, — пробормотал себе под нос Арчи, заглянув в аукционный каталог. — Предположительное происхождение — античное поселение близ Фогги. Частная сирийская коллекция.

Последние слова вызвали у Арчи улыбку. Даже без этой проверки, о которой его попросил Том, упоминание о какой-то сирийской коллекции уже вызывало подозрения. А все потому, что в отличие от европейских и американских коллекций, где каждый предмет имел хорошо задокументированную родословную, большинство ближневосточных и азиатских коллекций были покрыты мраком. Только скажите, что на протяжении восьмидесяти лет предмет хранился в какой-нибудь восточной семье, и вам не будут задавать неловких вопросов относительно его происхождения, как это было бы, окажись происхождение европейским.

Арчи отошел в сторонку, сделав вид, что изучает другие лоты и игнорируя звонки мобильника, которыми, как он догадался по нью-йоркскому префиксу, осаждал его адвокат, что прицепился к ним на похоронах сенатора Дюваля. Адвокат этот все пытался договориться о встрече с Томом и без конца наяривал по телефону. Ладно, в следующий раз надо быть умнее и не раздавать визитки направо-налево, подумал Арчи с усталым вздохом.

Повернувшись, он заметил стоявшую у двери Доминик Лекур. Арчи смотрел на светлые волосы, рассыпавшиеся по хрупким плечам, и вдруг обнаружил сходство между бледным овальным личиком и холодными точеными чертами Артемиды. И льняное платье, подпоясанное кожаным ремешком, напоминало тунику. Но сходство было мимолетным — иллюзию рассеяла байкерская курточка от Дукати и взгляд синих глаз, сверкавших такой необузданностью, какая и не снилась мраморному изваянию.

Доминик была слишком молода для него, что не мешало ему время от времени предаваться разным мыслишкам. Конечно, молода. Хотя возраст не мешал ей успешно вести антикварные дела Тома — например помочь ему после смерти отца перевести бизнес из Женевы в Лондон. И вот она снова оказалась здесь, но пребывание в этом месте, видимо, давалось ей не просто — Арчи заметил, как бы она ни пыталась это скрыть.

Доминик связывали с отцом Тома тесные отношения. Гораздо более тесные, чем у самих отца и сына. В свое время отец Тома спас ее — предложил работу вместо того, чтобы вызвать полицию, когда она пыталась стянуть у него бумажник. Так он вытащил Доминик из паутины наркотиков и мелких краж, которыми она промышляла со времен трудного сиротского детства. И она ухватилась за этот шанс обеими руками.

Арчи кивнул ей, когда Эрл Фолкс, тяжело опираясь на свой зонтик, направился к выходу. О том, что хозяином лота является Фолкс, Арчи догадался сразу. Не столько по тому, что тот все время крутился возле статуи, а скорее по пытливому взгляду, которым он изучал всех, кто к ней приближался. Ни дать ни взять папаша, присматривающий женихов для своей дочурки на выданье.

Как только Арчи подал знак, Доминик как бы невзначай натолкнулась на Фолкса.

— Pardon, — извинилась она.

— Ничего, ничего. — Фолкс холодно усмехнулся, учтиво кивнул и зашагал дальше.

— Давай! — шепнула Доминик, на ходу передав Арчи украденный у Фолкса телефон.

Отвернувшись к стене, Арчи отщелкнул заднюю крышечку, вытащил батарейку и выудил SIM-карту. Вставив «симку» в считывающее устройство, подключенное к нетбуку, он отсканировал содержимое и установил IMSI-номер, благодаря чему получил доступ к его телефонным переговорам.

Арчи глянул на Доминик — та шла к двери, давая ему знак поторопиться. Арчи кивнул, но сердце его бешено колотилось, потому что программа еще не закончила считывать информацию и на мониторчике сумасшедшим калейдоскопом мелькали цифры.

Снова глянув на Доминик, он выругался про себя, потому что она губами показывала ему, что Фолкс уходит. Вот черт! Он-то рассчитывал, что Фолкс будет присутствовать на аукционе лично, хотя знал, что некоторые дилеры нарочно не присутствуют на продаже своих лотов — чтобы не сглазить. Он снова посмотрел на компьютер. Пока ничего. Доминик уже была в панике. Еще раз глянул на компьютер. Все!

Вытащив SIM-карту из считывающего устройства, он торопливо направился к двери, прямо на ходу вставив в телефон Фолкса «симку» и батарейку. Поравнявшись с Доминик, он незаметно передал ей свой нетбук — чтобы быстро скинула все на флэшку.

— Он уже вышел! — шепнула она.

Арчи рванул в холл, и вниз по лестнице, и на улицу через главный вход. Фолкс усаживался на заднее сиденье серебристого «бентли»; водитель уже закрыл за ним дверцу и успел сесть за руль и включить зажигание.

— Прошу прощения! — тяжело дыша, крикнул Арчи, постучав по оконному стеклу.

Стекло опустилось, и Фолкс, сев прямо на сиденье, окинул его подозрительным взглядом.

— Я чем-то могу помочь?

— Вы обронили вот это.

Фолкс посмотрел на телефон, похлопал себя по нагрудным карманам, потом посмотрел на Арчи.

— Весьма вам признателен, — сказал он, и настороженный взгляд сменился благодарной улыбкой.

Взяв у Арчи телефон, он снова откинулся на спинку сиденья, и окошко, шурша, закрылось.

Когда машина Фолкса укатила, к Арчи подошла Доминик.

— Ну что, порядок? — спросил он, пытаясь отдышаться.

— Да, он наш! — Кивнув, она протянула ему новенький клонированный телефон.

Близ Ангиллара Сабиза, северо-западные окрестности Рима, 19 марта, 20:54

Том заморгал и открыл глаза. Перед ними медленно обозначились очертания помещения. Аллегра лежала рядом на кафельном полу. Пока еще дышала.

Осторожно сев, он прислонился спиной к стене, стараясь подавить рвотные позывы. После укола осталось головокружение и горький вкус во рту. И еще ужасная головная боль, сконцентрировавшаяся за правым глазом, — острая колющая боль, отзывавшаяся на биение пульса. Его снова потянуло в болезненный сон, и он только смутно различал какой-то пляшущий голубой отблеск на стенах, журчание воды, мертвенное эхо собственного дыхания и теплое дыхание Де Луки возле своей шеи. «Передай от меня сердечный привет матушке!»