Харбин - Алексей Воронков

Шатуров с восхищением смотрел на девушку.

– Lise, да вы просто чудо! – воскликнул он. – Вы даже не знаете, как вы меня обрадовали… Безусловно, это выход. Только вот я не знаю, будете ли вы рады, если я тайно поселюсь рядом с вами?

Лиза не ответила ему – только лукаво улыбнулась, вроде как дала понять, что именно этого она и ждет от ротмистра. Тот был на седьмом небе от счастья. Не сдержав своих чувств, он порывисто прижал ее к себе и поцеловал в мочку уха.

– Сергей Федорович… – вспыхнула она.

– Простите… Ради бога, простите меня, – горячо дыша ей в висок, принялся извиняться он. – Просто меня охватили такие чувства… такие чувства…

Она смежила веки – вроде как поняла его состояние и простила.

Потом, как и в новогоднюю ночь, Шатуров пригласил Лизу в буфет, где они пили шампанское. Только на этот раз рядом не было Лизиных родителей, которые остались дома, чтобы приготовиться к завтрашнему отъезду. А вот Петр, как и в прошлый раз, наотрез отказался от приглашения ротмистра посидеть за одним столом.

– Что это он так меня невзлюбил? – удивленно спрашивал Лизу Шатуров. – Я же ничего плохого ему не сделал.

– Ну разве вы не понимаете? Да он просто ревнует меня к вам, – решила она таким образом успокоить ухажера. – Это всегда так… Ведь он мой старший брат, а старшие братья, как правило, ревнуют своих сестер ко всем мужчинам. Ну ничего, поревнует-поревнует и привыкнет… Куда ему деваться?

Ротмистру понравились ее слова, и он улыбнулся.

– Надеюсь, что так и будет, – сказал. – Да-да, вот увидите, мы подружимся! Кстати, когда он оканчивает свой институт? На следующий год? Вот и прекрасно! Считайте, что он уже получил хорошую работу.

Лиза как-то опасливо посмотрела на ухажера.

– А что он будет делать? – спросила она.

– Деньги, – просто ответил он. – А что еще нужно в наше время?.. Да вы не волнуйтесь, работа как работа – все законно, – погладил он Лизу по руке. – Вам-то обо мне бог знает что наговорили, вот вы и боитесь меня.

– Нет!

– Да!.. Скажите уж честно, что боитесь.

Она пожала плечами.

– Ну разве что чуть-чуть…

Он наклонился к ней и снова, как в прошлый раз, жарко задышал ей в висок.

– А вы не бойтесь. Ничего плохого я вам никогда не сделаю… Ни вам, ни вашим близким. Потому что я… – Он сделал паузу. Увидев в Лизиных глазах испуг и решив, что она догадалась, о чем он хочет ей сказать, тут же счел, что не должен этого делать, так как это может навредить их отношениям. Всему, как говорится, свое время. И вообще буфет не то место, где признаются в любви. Ну а Лиза – девушка романтичная и для нее, безусловно, важно, чтобы все в этих отношениях выглядело возвышенно и красиво, так, как это бывает в романах.

– Ну же, говорите! Отчего вы замолчали? – Неожиданно попросила Лиза, но Шатуров решил все свести к шутке.

– Я хотел сказать, Lise, что я добрый волшебник, а добрые волшебники никогда не причиняют людям зла. Вам же в детстве мама читала сказки?.. Ну вот, вы сами это знаете.

Ему показалось, что его слова несколько разочаровали Лизоньку, потому он тут же попытался все исправить.

– Давайте, Lise, выпьем за то, чтобы время, проведенное за городом, запомнилось нам навсегда. Чин-чин! – произнес он и как-то загадочно посмотрел на девушку.

– Я согласна, – сказала она. – Чин-чин!

Потом они о чем-то беззаботно разговаривали. Вокруг было шумно и весело. Одна компания поочередно сменяла другую. Выпив шампанского, все тут же возвращались в зал, где звучала музыка. Несколько раз в буфет заглядывал Жорж Лиманский в надежде уговорить Лизу пойти с ним потанцевать, однако безуспешно. Та даже голову не повернула в его сторону. Сидела и будто завороженная слушала ротмистра. А он говорил что-то ей, говорил… Из обрывков фраз Жорж понял, что он рассказывал ей о себе, а она постоянно менялась в лице, в зависимости от того, о чем шла речь. Она то заразительно смеялась, а то вдруг бледнела, и ее глаза наполнялись слезами… Следом снова веселый смех, и снова слезы… Ротмистр был хорошим рассказчиком, и он живописал свою жизнь так искусно, что, казалось, он читает вслух какую-то интересную книгу.

Когда время перевалило за полночь, к ним подошел Петр.

– Лиза, нам пора домой, – сказал он.

Эти слова не вызвали у сестры восторга.

– Петрушенька, милый, но ведь еще рано! – взмолилась она. – Видишь, никто не расходится… А ты, если хочешь, иди. Меня Сергей Федорович проводит.

Но Петр был неумолим.

– Нет уж, изволь идти со мной! – строго произнес он. – Разве забыла, что наказала мне маман?

– Забыла, – чуть заплетающимся языком проговорила девушка.

– Хочешь, чтобы я тебе напомнил?.. – спросил Петя, заглядывая в ее веселые с хмельной поволокой глаза.

Он уже готов был открыть рот и процитировать просьбу Марии Павловны, которая Христом Богом молила его, чтобы он даже на шаг не подпускал к сестре ротмистра Шатурова, когда тот, сообразив что-то, сам предложил Лизе последовать за Петром.

– А вы? Как же вы? Неужели останетесь? – испуганно спросила она ротмистра.

Тот покачал головой.

– Нет, Lise, я тоже пойду домой. Мне надо хорошенько выспаться, чтобы не заснуть за рулем. Я же не могу рисковать таким бриллиантом, как вы, – попытался шутить он. – Или вы намерены взять другого шофера?

Лиза испуганно замотала головой.

– Нет-нет, что вы!.. – проговорила она. – Просто я забыла, что нам завтра уезжать.

Петр недовольно хмыкнул.

– Да уже не завтра, а сегодня, – уточнил он с явной издевкой в голосе.

Они покинули буфет и проследовали в гардеробную. Одевшись, вышли на улицу.

– Ой, как холодно! – поежилась Лизонька, хватив легкими ледяного воздуха.

– Так ведь рождественские морозы на дворе, – напомнил ей ротмистр.

– Какие же они злые… – посетовала девушка. – Скорее бы весна…

– До весны еще далеко, – ухмыльнулся Петр, глядя по сторонам и пытаясь в неярком свете уличных фонарей углядеть извозчичью пролетку или на худой конец сани. – Ведь за рождественскими морозами вскоре придут крещенские…

– Верно, – поддержал ротмистр. – Но здесь, в Маньчжурии, во все богоявленские дни до самого Крещения у нас ужасные холода. А ведь будут еще афанасьевские, сретенские, власьевские, благовещенские морозы…

– Боже мой! – воскликнула Лиза. – Выходит, и впрямь до весны далеко. Но ничего, главное – уметь радоваться всякой погоде, – успокаивала она себя. – Я думаю, даже в унылой осенней поре есть свои плюсы – недаром ее так любил Пушкин. Помните? «Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса…»