Дамский негодник - Людмила Ивановна Милевская
Шрифт:
Интервал:
— Еще чего! — взревела Галина. — Не проси! У меня до сих пор перед глазами стоит жуткая та картина: полоумная Люська несется на нас с пистолетом. Нет, я с ума не сошла. У меня Ангелина, ремонт, пустой холодильник. Голос опять же пропал. Мало мне бед?
— Хватает, — согласилась Далила, отказываясь от затеи взять Галину с собой.
Отправилась к Людмиле одна.
Та встретила Самсонову зло и раздраженно. Неприветливо спросила:
— Зачем ты пришла?
— Ну, как же, горе такое, — пролепетала Далила, всматриваясь подруге в глаза.
В них не было горя: злоба и пустота.
— Жил как скотина и сдох как собака, — подтверждая ее наблюдения, процедила сквозь зубы Людмила и, ухмыльнувшись, заметила: — Очень вовремя сдох, чертов кобель. Теперь я вдова. Еще вполне молодая.
— Люсь, не надо, — попросила Далила. — Потом будешь жалеть.
— Молчи, — приказала Людмила. — Не о чем мне жалеть. Он жил в свое удовольствие, а я — как придется. Плевал он на мои интересы.
— Ты же его хвалила, говорила, что щедрый.
— Когда хвалила, врала, а то, что щедрый, так это с какой стороны посмотреть. Деньгами он от меня откупался, зараза, но с чужими бабами был гораздо щедрей. Нет, все, натерпелась! Замуж, шиш им, кобелям, не пойду! Буду как та президентша, подруга Маринки, эта, как ее…
— Елизавета Бойцова, — подсказала Далила.
— Да, буду, как Лизка мальчиков себе покупать. Пусть исполняют все мои прихоти. А почему бы и нет? Я вдова! Молодая и очень богатая!
Далила смущенно вздохнула. Заметив это, Людмила яростно повторила:
— Да, я вдова! Молодая и очень богатая! Сейчас я тебе расскажу, как пойдет моя жизнь…
Самсонова попыталась подругу остановить.
— Люсь, не надо, — пролепетала она.
— Что, не надо? — взревела Людмила. — Знала бы ты, что откалывал мой муженек! Пусть земля ему будет тверже гранита! Ирод он! Гад!
— Нет, слушать такое я не могу! Что ты болтаешь! Он же покойник! — рассердилась Далила.
— Не болтаю, а говорю. Покойник он. Это я покойницей, живой покойницей, при нем, подонке, была! Заживо в хозяйстве себя хоронила. Как дура, на дачке родителей в деревне горбатилась. Шесть сраных соток! Домик окошками в землю врос! Сколько раз просила его, козла, дом хотя бы построй! Я природу люблю! Фиг мне!
Людмила зло дернула себя за нос и скрутила живописную дулю. Глаза ее горели сумасшедшим огнем. Далила поежилась и вновь попросила:
— Люсь, не надо, не рви себе сердце.
— Как могу я сердце не рвать, когда он творил непотребство такое?
— Какое?
— Я на грядках родителей, как идиотка, горбатилась! Горбатилась и не знала, что у меня в Сестрорецке!..
Людмила задохнулась от возмущения и с ненавистью повторила:
— У меня в Сестрорецке! В самом элитном районе! Огромный роскошный дом! И он там с Анфиской-шалавой за нас двоих отвисался! А теперь наследница всего этого я! Пусть сволочь сто раз перевернется в гробу!
Вспомнив, что Сасунян еще не в гробу, она бодро поправилась:
— Перевернется, когда ляжет в гроб.
После этой сентенции Людмила, игриво толкая подругу в бок, с улыбкой спросила:
— Представляешь? Домина, огромный, красивый, в трех шагах от залива! Теперь у меня! Финляндию видно из окон! Красота, твою мать!
Далила снова поежилась, а Людмила раскинула руки, вдохнула всей грудью и со счастливой улыбкой воскликнула:
— Эх, Самсонова, теперь заживу!
И прозаично добавила:
— А он свое получил.
— И не он один, — уточнила Далила.
— Да, оба они получили. Теперь пусть на пару с Анфиской в могиле гниют.
Наткнувшись на испуганный взгляд подруги, Людмила спросила:
— Что, наговаривал тебе на меня?
Далила, содрогаясь, подумала: «У Люськи точно крыша поехала. Что болтает она? Что несет? Словно вмиг лишилась всей своей совести. А ведь совесть у Люськи была, точно была».
— Че молчишь? — прогремела Людмила. — Наговаривал на меня?
Не в силах солгать, Далила кивнула:
— Кое-что говорил.
— И что говорил?
— Всякое…
Людмила рявкнула:
— А ну не финти! Говорил, что я Анфиску прикончила? Так?
— Да.
— И ты поверила?
Далила пожала плечами:
— Не знаю.
— Ну, сволочь! — яростно потрясла кулаками Людмила. — Чтоб он сдох, подлый гад!
Вспомнив, что это уже случилось, она запечалилась, загоревала:
— Эх, жаль, гад действительно сдох! Каждый день его бы душила своими руками! А ты? Ты же подруга моя! Ты хоть подумала, зачем мне шалаву его убивать?
— Ради домика и красотищи, — робко подсказала Далила.
— Ради домика и красотищи Сасуняна надо было давно убивать, а я, что же, по-твоему, медлила? Выжидала, когда он к Маринке уйдет?
Далила молча пожала плечами. Людмила с напором продолжила:
— Он, хитрый козел, все бабки держал при себе. А у Анфисы я в тот вечер была. Это правда. Здесь этот гад не соврал. Была я там, но почему?
— Почему?
— Потому к ней и побежала, что Сасунян мне про усадьбу и домик сказал. Своим признанием он фактически послал меня к сучке Анфиске. Во хитрец!
Заметив в глазах подруги сомнение, Людмила с угрозой спросила:
— Что, не веришь?
Под ее сумасшедшим взглядом Далила снова не в силах была солгать. Она отрицательно потрясла головой и испуганно прошептала:
— Не верю.
— Почему?
— Зачем ему к Пекаловой тебя посылать?
— Ради интриги. Чтобы потом все спихнуть на меня, — заявила Людмила. — Он задумал уже Анфиску убить, а она учуяла, видно, да на него завещание взяла и составила. И ему позвонила, мол, на-кася, выкуси! Вот и решил он убийство свернуть на меня!
— Выходит, Карапет Ашотович тебе признался про дом после разговора с Анфисой. Как только узнал, что она составила завещание?
— Еще бы, конечно, — согласилась Людмила. — Трубку на телефон положил и про Анфиску с домиком мне все и вывалил. Знал же, что с места в карьер понесусь отношения выяснять. Я, как дура, и понеслась.
— В чем была? — уточнила Далила.
— Да, в фартуке и халате. И с порога в рожу наглую ее и вцепилась. Уж я била ее…
— Чем?
— А всем, что под руку подворачивалось! Скалка — так скалкой! Доска — так доской! Все в ход пошло!
— И насмерть забила, — наполняясь ужасом, прошептала Далила.
Людмила подпрыгнула:
— Да ты что! Она живая была, когда я уходила!
— А почему на тебе не было синяков? Пекалова что же, не сопротивлялась?
— Не сопротивлялась она.
— Почему?
— А не знаю, — прошептала Людмила и растерянно уставилась на Далилу. — Честно не знаю.
— Ты скалкой била ее, доской, а она живая была, но не сопротивлялась. Разве такое бывает?
— Выходит, бывает.
— А что ты кричала, когда ее била?
— Кричала, что пусть только попробует сопротивление мне
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!