Увидимся в темноте - Виктория Платова

В какой момент все полетело к черту?

Когда она стала неотступно думать о Брагине как об отце их будущего ребенка. Только так – и не иначе. Он был бы идеальным отцом. Лучшим. Он любил бы малыша без памяти. Или малышей, с самого начала их совместной жизни Катя собиралась родить двоих. А дальше – как получится. Счастливая семья на пикнике, в горах, на морском побережье, Геленджик или Коста-Бланка, принципиальной разницы нет. И сам Брагин – только за, они говорили об этом миллион раз: стадион на Крестовском, финал Лиги чемпионов, «Зенит» и кто-то там еще, «Барселона», «Реал Мадрид», «Арсенал»? Принципиальной разницы нет. Но есть их светлоголовый малыш в фирменном зенитовском шарфе, с мороженым в руках – как тебе такая картинка, Брагин?

Изумительная.

Изумительная картинка.

Вот только Катя так и не смогла родить Брагину светлоголового малыша. Одиннадцать лет, выкидыш в самом начале их семейной жизни, четыре замерших беременности, тысяча попыток потом, и Катя – пустая внутри. Брагин делает вид, что все нормально, живем дальше, положимся на Бога – и живем. Вот и Катя полагалась на Бога. А еще – на православных святых, алтайских шаманов, врачей-репродуктологов, столичных и провинциальных. Без толку.

Пустая, пустая, пустая.

Давно надо было отпустить ситуацию и жить как живет Девчонка – легко и без оглядки, влюбляя в себя всех подряд. Катя на сто процентов уверена, что Девчонка со всеми ее легкими наркотиками, сигарами, виски и беспорядочным сексом забеременела бы сразу же. И дети родились бы здоровыми, так всегда и бывает. Ползали бы прямо по полу, карабкались бы на татуированные руки Девчонки (есть ли у нее татуировки? Катя почему-то думает, что да), и она подхватывала бы их. Варила бы кашу, постоянно куря, и все были бы счастливы.

Дети.

Брагин.

Мысль об этом сводит Катю с ума. С того самого момента, как она нашла в кармане Брагина записку с номером телефона Дарьи Ратмановой.

Девчонку зовут Дарья Ратманова. Ну, и еще – Дарси.

«Ты лучшая, Дарси! Обожаю тебя!» «Сучка, ты великолепна! Ты вызываешь зависть, причем черную!» «Выходи за меня замуж, Дарси!» «Несравненная! Ждем «Оскара»!» Тысяча восемьсот тридцать одно признание в любви – и все на какое-то тщедушное мелкотравчатое двадцативосьмилетие.

Что будет к тридцати?

Дети? Брагин?

Здравый смысл подсказывает Кате, что этого не случится. Никогда. Что записка, найденная в кармане, не значит ровным счетом ничего. Что ее муж слишком нормальный, слишком приземленный, чтобы заинтересовать стихийное бедствие по имени Дарси. Если что-то и было, то быстро закончилось, формат «секс перед первым свиданием» – самый подходящий. Для Девчонки, не для высокоморального Брагина – а значит, и секс, скорее всего, не состоялся. Но может ли здравый смысл победить ревность? До появления Девчонки Катя не знала, что такое ревность, – и вот пожалуйста. Теперь самая настоящая хрестоматийная ревность так же хрестоматийно терзает Катю, обезвоживает. Выклевывает печень, выклевывает глаза. И только один человек посвящен в Катины страдания.

Бесо. Бес. Бесики.

Наполовину грузин и целиком – гей. Раз в месяц Катя обновляет у Бесики прическу; поправляет геометрию, состригает посекшиеся кончики, закрашивает седину на висках. Ранняя седина – генетическая особенность Катиной семьи, а против генетики не попрешь. Но надо стараться, считает Бесики, лучший Катин друг. Именно такое ощущение складывается, когда Катя садится в кресло и Бесики касается ее волос мягкими ласковыми пальцами:

– Ну, как ты живешь, дорогая? Давно не видел тебя. Скучал.

Обычно Катя говорит, что хорошо. И они непринужденно болтают два часа – иногда больше, иногда меньше, в зависимости от состояния Катиной головы.

Приходится признать: состояние Катиной головы плачевно. Иначе как объяснить тот факт, что она решила рассказать беспечному гею о Дарье Ратмановой? С другой стороны… Не матери же об этом рассказывать, в самом деле, не приятельницам из банка за обедом. А больше у Кати никого нет, человеческая пустыня. А театры, книги, выставки и филармония по пятницам – не в счет. Ах да. Брагин. Но Брагин находится ровно там, где ему и положено находиться: раскинулся огромным, всеобъемлющим и все обнимающим небом над Катиной пустыней. Раньше – милосердным, а теперь – неизвестно каким.

– Кажется, он влюбился в другую.

– Кто? – пугается Бесики.

– Муж.

– А она кто?

– Сценаристка.

Бесики долго не откликается, задумчиво щелкая филировочными ножницами у Катиного уха.

– Сериал «Теория большого взрыва» не ее?

– Нет.

– «Твин Пикс»? «Игра престолов»?

– Вряд ли.

– Ну, тогда, может, не так страшно. Все образуется, дорогая.

– Хочешь на нее посмотреть?

Не дожидаясь ответа, она вытаскивает смартфон и показывает Бесики фотографии из фейсбучного аккаунта Девчонки.

– Ну, как?

– Что за рукожоп ее стрижет? – после недолгой паузы вопрошает Бесики.

Его холеное лицо страдальчески морщится; таков уж любимый Катин стилист – любой намек на непрофессионализм вызывает в нем приступ печеночных колик. Но одним лишь страданием дело не ограничивается: Бесики даже не пытается скрыть жгучее любопытство, которое вызывает в нем обожаю тебя, Дарси. Сто против одного: как только Катя покинет квартиру Бесики, по совместительству являющуюся еще и салоном, вероломный гей немедленно подпишется на истории из жизни съемочной площадки.

– Каковы мои шансы, Бесики?

– А каковы шансы мужа?

– Что ты имеешь в виду?

– У них все серьезно?

– Я не знаю, – честно отвечает Катя.

– А муж – это тот, который как-то забирал тебя отсюда?

У Бесики все-таки прекрасная память. Полтора года назад, когда в воздухе еще даже не пахло предгрозовой Дарьей Ратмановой, Катя в очередной раз пришла на стрижку, укладку и мелирование. А потом неожиданно для себя осталась на маленький домашний праздник: бывшие бой-френды Бесики, дизайнер интерьеров Виталий Анатольевич и ландшафтный дизайнер Артем (теперь они вместе, высокие, высокие отношения!), получили вид на жительство в Норвегии. Плюшки, конфетки, домашнее вино и коньяк для девочек. Засиделись почти до полуночи, и за подвыпившей Катей заехал вызванный по телефону Брагин. Тогда-то они и увиделись с Бесики – в первый и последний раз.

– …Да. Тот.

– Н-уу… Простоват, на мой вкус. Нет порочной изюминки, – честно признался Бес. – Я бы на такого не клюнул. Тебе правду сказать или чтобы ты успокоилась?

– Я все равно не успокоюсь. Так что давай правду.

– Хорошо. Если она захочет – все будет как она захочет. Даже с такой стрижкой – бэ-эээ. А если нет – то нет.