Ход с дамы пик - Елена Топильская

У Кораблева даже сомнений не возникло, можно ли обсуждать добытые им сведения в присутствии журналиста, ну а раз сам Кораблев счел Антона допущенным к секретной информации, то мне и сам Бог велел, я даже и не задумывалась об этом.

Но Кораблев не был бы Кораблевым, если бы сразу вывалил то, за чем приехал. Сначала он с чувством, с толком, с расстановкой попробовал канапе, высказал мне ряд рекомендаций, как в приличных домах положено заваривать чай, и попенял на то, что бумажные салфетки в салфетнице сложены поперек, а надо по диагонали. И только потом сообщил, что вообще-то он еще с вечера не ложился, поскольку без отдыха занимается оперативной работой по моему, между прочим, делу. При этом, глядя на свежевыбритого и отглаженного Леню, даже самому выдающемуся физиономисту не пришло бы в голову, что он бодрствует уже более тридцати часов. Хотя я в этом совершенно не сомневалась.

— В общем, Мария Сергеевна, пишите-ка письмо начальнику РУБОПа, что старшего оперуполномоченного по особо важным делам Кораблева Леонида Викторовича надо бы поощрить. — Леня изящно промокнул губы салфеткой.

— Хоть сейчас, — заверила я его. — Я даже не буду спрашивать, за что.

— Да за раскрытие, — лениво сказал Леня и шумно прихлебнул чай.

— Диктуйте, Леонид Викторович. — Я вытащила бумагу и ручку и приготовилась писать.

— Как же, дождешься от вас, — ответил Леня, вытаскивая из кармана микрокассету. — Журналист, у тебя ведь диктофон есть? Давай-ка, подсуетись.

Старосельцев достал диктофон, и через три секунды мы уже слушали, изо всех сил напрягаясь, отвратительную, судя по всему, оперативную запись, к тому же на три четверти состоящую из мата, но Кораблева это ни капли не смущало. Разговаривали двое мужчин, один из которых уверял другого, что кого-то должны грохнуть в субботу, если еще не в пятницу.

«Да говорю тебе, … твою мать, там меры приняты, — сердился его собеседник. — Как бы его, … не грохнули…» — «А вы-то дураки …ные, что отказались, денег бы срубили», — пенял первый. «Надо идиотом быть, чтобы этот заказ взять, — объяснял второй, — там на этой …ной Озерной народищу, что грязи». В этом месте разговора Антон нажал на «стоп».

— Подождите, — сказал он, — а ведь Озерная пересекается с Героев Комсомольцев, там, где был обнаружен один из трупов. Я читал в вашей обзорной справке.

— Да, труп Жени Черкасовой, — подтвердила я. — Значит, все-таки она не случайно оказалась в том доме? Было какое-то притяжение…

— Интересно, — Кораблев стал пытливо заглядывать нам в глаза, — вы и труп Черкасовой в серию записали?

— Записали, — кивнула я. — А ты откуда знаешь про труп Черкасовой, Леня? Мы ж с тобой про него не говорили.

— Вы плохо знаете старого сыщика, — вздохнул Леня. — Что я должен был делать, получив эту запись? — Он кивнул на диктофон. — Получив эту запись, старый сыщик первым делом сводки посмотрел за последние месяцы, нет ли чего-нибудь интересного в окрестностях упомянутого места. ан, есть.

— Ну, Леня! — восхищенно сказала я. — И когда ты только успел?

— Ну так я ж работаю, Мария Сергеевна. — Леня сделал многозначительное лицо. — Не как отдельные следователи, не будем называть имен, которые только и ждут, когда старые сыщики подадут им раскрытие на блюдечке с голубой каемочкой…

Я сделала смиренное лицо, и Леня тут же отреагировал:

— Вот только не надо на меня так смотреть! Не заслужил! Антоша, нажми на кнопочку, поехали дальше.

Антоша нажал на кнопочку, и мы стали дальше слушать нецензурную брань, изредка перемежающуюся литературными словами. Но других жемчужных зерен в этой навозной куче мы, к сожалению, не выловили.

— Леня, я не спрашиваю тебя, откуда эта запись, — сказала я Кораблеву, — но хоть ответь, о какой субботе или пятнице идет речь?

— Ну, о грядущей, конечно. А пятница уже сегодня. Антоша, дай-ка кассету.

Леня еще раз промокнул салфеткой рот, запихал во внутренний карман протянутую Старосельцевым кассету и откланялся.

— Леня, — судорожно воззвала я к нему уже в дверях, — а что ты предлагаешь мне делать в связи со всем этим?!

— Ну, Мария Сергеевна, вы следователь, вы и решайте, — обернувшись, успокоил меня Кораблев. — А со своим дружком Синцовым договоритесь, пускай он организует в эту субботу патрулирование вокруг Озерной. И Героев Комсомольцев прихватит. Ну, пока.

— Леня! — в отчаянии крикнула я ему в спину, но отклика не дождалась.

Надо звонить Синцову, подумала я и направилась к телефонному аппарату, но он меня опередил. Только я протянула руку к трубке, аппарат звякнул, и, приложив трубку к уху, я услышала голос Синцова:

— Спишь?

— Завтракаю.

— А чая нальешь? Я сейчас подъеду.

Положив трубку, я поняла, что решительно заблуждалась насчет того, что в это ясное утро все спят. Все не только не спали, но и беззастенчиво стекались ко мне в квартиру, как будто у меня тут филиал дежурной части.

Старосельцев терпеливо сидел на кухне.

— — Мария Сергеевна, — спросил он, когда я вошла с сообщением, что сейчас подъедет Синцов, — а мы будем предупреждать преступление? Я уже с телевидением договорился.

— Нет, Антон, — медленно ответила я. — Похоже, что не будем. Тут уже такой клубок заплелся, что никакие публикации никого не спасут.

— Ну вот, — вздохнул он, — а я уже материальчик набросал… Ну ладно, нет, так нет. — Он покладисто опустил стриженную ежиком голову.

— Еще чая, Антон?

— Да, если можно. — Он подвинул мне свою чашку. — Вы очень вкусно чай завариваете.

Я рассеянно налила Антону чая, думая о своем. От информации, привезенной Кораблевым, меня скрутило нервное напряжение. Я знала это состояние, когда и сердцем, и умом завладевает одна мысль, и все происходящее вокруг воспринимается всего лишь фоном. Я уже знала, что пока мы не раскрутим этот дьявольский клубок, я буду ходить, сидеть, участвовать в разговорах, даже смеяться, но через пять минут и не вспомню, почему смеялась и на что кивала. Вот и сейчас журналист что-то говорит мне, а я вроде бы поддерживаю беседу.

— Вы хорошая хозяйка, у вас так уютно… Но до-мовушечка у вас обиженный…

— Что это значит?

— Про домовушечку? Просто в каждом доме есть такое существо, которое или охраняет хозяев, или ссорится с ними и пакостит. Да вы знаете, домовой. Просто не все понимают, что с домовым надо дружить, надо уважительно к нему относиться. Уложить в уголок, сказать: «Домовушечка, это тебе».

— И что, он съест?

— Съест — не съест, а ему будет приятно. Тогда и он что-то приятное хозяевам сделает.

— Хозяина вернет… — машинально сказала я.

— Это Сашу-то? Вполне возможно. Вы вообще со стороны кажетесь идеальной парой, вы очень подходите друг другу.