Последняя и вечная любовь - Розмари Роджерс

А может, она существует только в его воображении? Может быть, он давно умер и эта комната, уютная и чистая, совсем в ином мире?

Стив огляделся. Напротив него висела какая-то вышивка, а в углу — небольшое деревянное распятие. Она католичка? Неподалеку от железного изголовья кровати стоял старомодный туалетный столик, покрытый вышитой салфеткой. Под окном — обшарпанный медный кувшин без ручки и дешевый фарфоровый таз для умывания.

Значит, это не тюрьма — ведь здесь нет ни решеток, ни запоров… И все же он был заключенным. Об этом напоминал ему лязгающий при малейшем движении браслет наручников. Кроме того, его собираются повесить. Но за что? Когда это произойдет — пока он без сознания или ему дадут испытать весь ужас ожидания смерти? Но почему он не видит никого, кроме этой женщины? И действительно ли доктор недавно менял ему повязки или это ему пригрезилось?

Стив вновь погрузился в мучительный сон. В кошмарах его куда-то гнали, преследовали, убивали, а он скакал по горам и пустыням, ощущая за спиной кого-то невидимого. Иногда на той же лошади с ним ехал кто-то еще — к нему прижималась женщина, он видел ее растрепанные золотистые волосы. Стив пытался удержать ее, но раздавались выстрелы, и он падал. Тело разрывалось от боли, сознание меркло, и он вновь умирал. Теперь уже он точно знал, что мертв, поскольку находился под землей и отчаянно пытался освободиться от каких-то пут, пока не задохнулся.

Он попытался приподняться, но звякнули наручники, и Стив бессильно откинулся на подушки, покрывшись испариной. Он забыл обо всем, кроме чувства утраты и боли.

Женщина вернулась в комнату, коснулась его лба и озабоченно сказала:

— Что же вы с собой делаете? Неужели вы думаете, что сможете освободиться?

Он промолчал. Женщина поставила на стол лампу. Стив заметил, что она заплела волосы в толстую косу. На ней был легкий халат, и, когда она наклонилась над ним, Стив уловил легкий аромат женского тела. Женщина вновь положила ладонь на его лоб, затем на грудь и воскликнула:

— Да вы вспотели! Вас опять лихорадило…

Их взгляды встретились: его — отчаянно-вопрошающий и ее — удивленный.

Затем она отвернулась и, проговорив: «Вам, наверное, хочется пить», — пошла за водой.

Он почувствовал признательность к ней:

— Благодарю вас…

Она, заметно волнуясь, поправила ему подушку и вновь накрыла простыней. Стив впервые смотрел на нее как на женщину, отметив, что у нее стройное тело. Перехватив его взгляд, она повернулась и уже протянула руку за лампой, когда он сказал:

— Нет, пожалуйста, не уходите.

Она стояла спиной к нему:

— С вами теперь все будет в порядке, лихорадка прекратилась…

— Я должен поговорить с вами, — нетерпеливо перебил он, — это необходимо, вы понимаете?

— Понимаю ли я? — резко переспросила она, повернувшись к Стиву. При свете лампы ее лицо казалось осунувшимся, суровым и неумолимым. — Таких, как вы, я знаю слишком хорошо! Безжалостные убийцы, бешеные собаки, готовые наброситься на свою жертву! Вы, видимо, считаете, что пистолеты дают вам право убивать каждого, кто встретится на вашем пути, как это произошло и с моим мужем. Вас и таких, как вы, — гневно сказала она, — следует держать в тюрьме, а не на свободе… Может, вы сбежали оттуда?

— Тюрьма? Что вы имеете в виду? — Стив нахмурился.

Она язвительно рассмеялась:

— О, я обо всем догадалась! Неужели вы думаете, что никто не заметил эти шрамы? На вас были кандалы и вас пороли. Не сомневаюсь, что вы совершили какое-то ужасное преступление.

Он мрачно выслушал ее, а потом раздраженно заметил:

— О Боже, вы, кажется, знаете обо мне больше, чем я сам. Итак, я бежавший уголовник, бешеная собака, убийца…

— Так оно и есть! И если вы что-то вообразили только потому, что я… вернула вас к жизни, то глубоко заблуждаетесь. Я сделала бы то же самое и для больного животного, даже для койота. Но на этот раз вам не избежать виселицы!

Стив изумленно уставился на нее:

— Мне уже пора приготовиться? Может, кто-нибудь сообщит мне, за что меня повесят?

Она побледнела от гнева.

— О! Не надейтесь, что вам удастся провести меня, вы притворяетесь, что ничего не помните! Или вы уже потеряли счет убийствам?

Схватив лампу, женщина решительно направилась к двери. Стив злобно смотрел ей вслед. Черт бы побрал эту стерву!

В следующий раз ее лицо было холодным и безучастным. Она избегала взгляда Стива, быстро и ловко переодевая и перевязывая его. Стив тоже молча наблюдал за ней. От его взгляда ее бледное лицо залилось краской.

Она не была красавицей, но стройность и великолепная осанка придавали ей своеобразную прелесть. Высокие скулы, большой рот, упрямый подбородок… Но самым замечательным в ее лице были глаза — полупрозрачные, золотисто-зеленые, широко расставленные и обрамленные густыми черными ресницами. Волосы, тонкие и шелковистые, падали на шею красивыми локонами.

Чтобы нарушить напряженное молчание, Стив заговорил:

— А доктор уже не придет?

Она исподлобья взглянула на него:

— Теперь в этом нет необходимости. Вы быстро поправляетесь, и я сама вполне могу делать вам перевязки.

— Не понимаю, зачем вам все эти хлопоты, — насмешливо заметил Стив. — Почему вы не позволили мне умереть? Вам наверняка доставило бы большое удовольствие наблюдать за тем, как я истекаю кровью.

— Я уже говорила вам о своих чувствах. Ваша казнь станет предупреждением таким же, как вы.

— У вас вешают людей даже без приговора суда?

— А зачем эти формальности? Вы хладнокровно застрелили трех человек и ранили еще одного. До сих пор неизвестно, выживет ли он. Всему этому было достаточно свидетелей, и нет необходимости лгать в надежде, что ложь спасет вашу шкуру! — Ее лицо вспыхнуло гневом. — Нет уж! Вы пришли сюда убивать ради тех грязных денег, что вам предложил Прендергаст…

Когда женщина принесла ему поесть, Стив решил изменить тактику:

— Лучше уж отцепите меня, тогда я смогу поесть сам.

— Я вам не доверяю, — холодно возразила она, продолжая кормить его.

— А нельзя ли мне покурить? — спросил он немного погодя.

Она нахмурилась:

— Я не держу в доме табак. И кроме того, одна из пуль задела легкое, поэтому вам придется воздержаться от этого удовольствия.

Он рассмеялся. Женщина, не поняв почему, сердито воскликнула:

— Вы невыносимы!

— Но признайтесь, что в этой ситуации есть что-то забавное! Вы возвращаете меня к жизни для того, чтобы повесить, сидите на краю моей постели и кормите, как ребенка, и даже не разрешаете мне покурить…