Живи в моих снах - Елена Левашова

— Фиона, сегодня твоё принуждение мне по вкусу… Он обхватил тонкое запястье Даши и, в доказательство, потянул ее ладонь к своему паху, позволяя ее пальчикам изучать себя.

— Скажи, это не вредно? Столько наслаждения? — Мишу умилял ее полудетский, исследовательский подход. Чему он может учить эту чертовку?

— Я не могу насытиться тобой…

Он завернул жену в полотенце и вынес в спальню. Миша поймал себя на мысли, что ни он, ни сама Даша не заикнулись о предохранении. Черт возьми, он не боялся последствий!

Они так ничего и не сказали друг другу… Молчание заморозило воздух между ними. Ненасытный монстр, терзавший душу непрощением, проснулся внутри и с мерзким ревом вылез наружу, стягивая грудную клетку липкими щупальцами.

Не в силах побороть мучение, Миша произнёс:

— На сегодня урок окончен. Иди в свою комнату.

В десять утра позвонил Борис. Спросонья, Миша не сразу нащупал трубку телефона.

— Я сплю… — пробурчал он. — Оставьте меня в покое…

— Мишенька, все в порядке? Где Даша? Она не отвечает. — Недоумевал Борис.

— Тоже спит. Боря, отстань от меня уже… — нагрубил он дяде.

Миша проснулся в полдень. Лучи пробивались через щели задернутых штор, играя на темных поверхностях мебели. За окном чирикали воробьи, шуршали по асфальту шины, смеялись посетители кафе…

Миша сморгнул остатки сна и поднялся с кровати. Тихонько подошёл к приоткрытой двери в комнату Даши и чуть дыша заглянул. В широких полосах солнечного света плясали пылинки. Белый воздушный тюль подрагивал от проникающего через открытое окно ветра.

Даши не было. Миша хлопнул дверью и вернулся в свою комнату. Распахнул тяжёлые плотные шторы, впуская в комнату обжигающие лучи кавказского солнца. Он накинул халат и вышел на лоджию, по пути выбивая из пачки сигарету. Кожа на спине и плечах саднила от оставленных Дашей царапин.

«Научи меня всему…» — звучал в голове ее хрипловатый шёпот. И он учил… Жадно брал то, что она дарила, а потом прогнал, как использованную, надоевшую вещь. Как смотреть ей в глаза? Миша глубоко затянулся. Лёгкие мгновенно впитали клубящийся серый дым. Вместе с дымом душу наполнила горечь вины, такая же серая и клубящаяся. Для него просто и привычно брать, использовать, ломать глупеньких девушек, как Даша… Куда она полезла, дурочка?

Жар опалил кожу при воспоминании о девчонке. Дыхание сбилось, а из тела, как по щелчку исчезла сытость, наполняя его нестерпимой жаждой прикоснуться к ее шелковистой коже…

Черт… Дрожащими пальцами Миша отбросил окурок и случайно выхватил глазами знакомый силуэт за столиком в ресторане. Его взгляд прикипел к жене: хлопок белого в горошек платья мягко облегал высокую грудь, спускаясь к стройным ногам пышной юбкой. Ее длинные волосы спадали мягкими волнами по плечам и ниже, до талии. Он помнил, что на ощупь они тяжёлые и прохладные… Зачем она сделала это? Не пожалела себя, не побоялась броситься в жернова, размолотившие ее сердце до крошева? Зачем? Растоптала вспыхнувший огонёк в душе Миши ложью и хитростью. Теперь он не мог верить ей. Никогда…

Миша поправил мокрую после душа челку и захлопнул входную дверь. Как вести себя с Дашей? Как смотреть в глаза Борису, зная, что тот надумал себе черт знает что? Миша спускался по широким ступеням лестничного пролёта, возрождая в памяти ее влюблённое лицо, глаза, в которых читалось все, что девчонка чувствовала. Шаги Миши сопровождал беспокойный стук сердца, оно настойчиво напоминало о себе незнакомой, стягивающей грудь болью…

Его привычные невозмутимость и холодность трусливо утекали, пока он шёл к столику.

— Доброе утро, Михаил Львович. — деловито поздоровалась Даша, полоснув равнодушным взглядом. Она сидела вполоборота, закинув ногу на ногу и лениво листала страницы меню. Смелости Миши хватило на то, чтобы выдавить:

— Доброе. Какие планы?

Борис напустил серьезный вид, кивнул и пожал Мише руку.

— Доброе, сынок. Вы все проспали… — замялся он, посмотрев на стоящий поодаль микроавтобус. Миша напрягся, ожидая упреков, но Борис поднял руку и подозвал официанта.

— Тебе нужно позавтракать. — произнёс он таким тоном, будто Миша всю ночь спасал Вселенную от нападения, тушил пожар или делал сложнейшую операцию. Он ухмыльнулся и сел за столик, почувствовав себя жеребцом-осеменителем, которого холят и лелеют предприимчивые заводчики.

Хотелось послать подальше Борю и не смотреть на его ликующую физиономию, спрятанную под учтивостью. Да, он спал с ней! Спал, черт возьми! Трахал всю ночь эту сучку, чуть не растёкся перед ней лужицей, а если бы растёкся, лужа превратилась в лёд от ее холода!

Миша только сейчас почувствовал, как голоден. Он жадно ел, поглядывая на чопорных дам: Анна ковырялась в тарелке с пирожным, Даша уткнулась в телефон, потягивая через трубочку сок.

— Боря, спасибо. Если мы никуда не поедем, я, пожалуй, вернусь в номер. — сказал Миша. — И ещё… извини меня за то, что нагрубил.

— А как же Долина роз? — вмешался в разговор Давид. По плотно сжатым губам и острому, холодному взгляду Миша угадал недовольство парня. Получил от ворот поворот от его жёнушки? Лопух! Такие, как смазливый кавказец, Фионе на один зубок!

— Поехали. — лениво произнёс Миша. Он потянулся, разминая занемевшие мышцы, намеренно демонстрируя парню усталость. — Чувствую себя так, словно меня переехал каток!

Даша стыдливо опустила глаза, приняв жалобу Миши на свой счёт.

Давид монотонно перечислял сорта роз, высаженных в парке. Дашка скакала козочкой от одного розового куста к другому, вдыхая цветочный аромат. Анна фотографировала девчонку на фоне цветов, подсказывала, как лучше присесть или повернуться. Уговорила ее на совместное фото с крутящимся поблизости Давидом.

Миша отошёл в сторону и закурил, испытывая головокружение от насыщенного аромата цветов.

— Я хотела поговорить с тобой. — прозвучал голос жены за спиной. Он отбросил окурок и неторопливо повернулся, встретившись с ней взглядом.

— Не сейчас. — пробормотал он. — И не здесь.

— Хорошо. — согласилась она и, улыбнувшись, упорхнула в компанию родственников и приторного красавчика.

Они спускались с горы по широкой аллее, окружённой высокими соснами. Миша увидел недостроенный корпус, белеющий между деревьями.

— Пошли. — позвал он Дашу и свернул с дороги на гравийную тропинку.

На пустых глазницах окон висели криво приколоченные доски, а по периметру здания была натянута красно-белая оградительная лента. Даша поежилась и недоверчиво покосилась на лестницу, нетвердо приставленную к стене, прямо над входом.

— Давай зайдём внутрь. — утвердительно сказал Миша и, не дожидаясь ответа, сжал ее тонкие пальчики в своей большой, горячей ладони. Ледяная холодность ее руки вмиг остудила его. Даша высвободила «ледышку» и заправила непослушную прядь за ухо. Миша сжал пальцы в кулаки, борясь с желанием коснуться ее там, где сладкий конфетный запах острее и гуще, вдохнуть его полной грудью и забыться… Забыть о ее лжи и хитрости, вытравить злость из своего сердца…