Боец с планеты Земля - Владимир Тимофеев

Сказать, что обычные граждане терпеть не могли этих переделанных баб, значит, ничего не сказать. Тем не менее, среди городских богачей, чиновников и старших военных считалось хорошим тоном нанимать себе охрану именно из «шершавых». И в этом не было ничего удивительного. Две «маргинальные» группы, которых не любят во всех мирах и во всех временах — и Флора, как и Земля, здесь не исключение — просто не могли не «сотрудничать». Ведь при любом неблагоприятном раскладе народный гнев, в первую очередь, направлялся — или на захребетников-богатеев, или на уже «доставшие» всех меньшинства…

Из кудуса я не выбирался целых пять дней. Впрочем, не только я. Даниста запретил выходить в город всем «честным убийцам». И это было разумно. В Ландвилии «убийцы» являлись, наверно, единственными, кого «шершавые» старались не задирать. Беспредел с нами не проходил. Нам, по большому счёту, терять было нечего. Каждый наш бой мог оказаться последним, а с кем надо драться и где — без разницы. И в той обстановке, что сложилась в Ландвилии после убийства Барзиния, любая даже самая мелкая стычка между нами и ими легко могла перерасти в большое побоище. Поэтому все данисты во всех кудусах решили не рисковать.

Новости, что творится снаружи, мы получали от вольнонаёмной прислуги и приходящих скрасить наш суровый досуг проституток. Паорэ, кстати, за эти пять дней в нашем кудусе ни разу не появилась. Или «работала» в эти дни в других гладиаторских школах, или, что вероятнее, она сейчас тоже находилась под подозрением, и из борделя её просто не выпускали. Хотя, если честно, именно с ней я пообщался бы с большим удовольствием. Причём, не только интимно. Болтать ни о чём ей, как мне показалось, нравилось не меньше, чем трахаться.

Во время последней встречи она, сама того не замечая, рассказала мне об очень многих ранее неизвестных вещах, и её чисто женский взгляд на жизнь в княжестве прекрасно дополнял уже сложившийся в моей голове чисто мужской. Мало того, в ту ночь, уже под самый конец нашего затяжного «марафона», когда усталость почти пересилила страсть, Паорэ вдруг выдала несколько весьма любопытных мыслей, которые по моему разумению ну просто никак не могли появиться у любвеобильной и глупенькой шлюхи…

Режим самоизоляции даниста отменил только на шестой день, видимо, посчитав, что напряжение на улицах спало и «честных убийц» можно выпускать в город. Вырвавшиеся «на свободу» бойцы тут же устроили несколько небольших потасовок с «шершавыми», но до смертоубийств дело всё-таки не дошло. Спонсорам той и другой стороны это было не нужно, и уж тем более это было не нужно городу. Виновных в смерти Барзиния пока не нашли, любой пустяковый конфликт мог закончиться бунтом, поэтому городская стража стремилась пресекать беспорядки сразу, в зародыше, кто бы их ни организовывал.

Я в потасовках с «шершавыми» не участвовал и не собирался.

Гораздо больше меня интересовало, будет ли кто-то следить за мной вне кудуса.

Целый вечер я просто шлялся по городу, заходил в знакомые лавки и кабаки, но ничего подозрительного не обнаружил. Видимо, моё «бордельное» алиби разрушить не удалось, и надзиратель Горвий (или кто там теперь вместо него?) исключил меня из списка возможных виновных.

Радоваться, тем не менее, пока было рано. Снова очутиться под подозрением я мог в любую секунду. Поэтому пользоваться своим нынешним относительно независимым положением, пока меня ещё не поймали или не подрядили на новое дело, следовало по максимуму.

На следующий день я отправился на окраину городу, прихватив с собой кое-что из личных запасов — те самые коробки с пакетами, в которых хранились непонятные для непосвящённых предметы: химические образцы, цилиндрики с крышками, детали неизвестного механизма.

Погибший на «Княжеской» Лас оставил после себя небольшое наследство — арендованный в дальнем районе сарай, где он, по слухам, собирался организовать то ли ферму, то ли питомник, то ли что-то ещё, связанное с сельским хозяйством. Бывший крестьянин очень надеялся получить «третью метку», а вместе с ней и свободу, поэтому и решил заранее озаботиться о собственном будущем.

Увы, его будущее оказалось совсем не таким, какое ему представлялось в мечтах. Случайно пропущенный удар в бедренную артерию лишил его не только мечты, но и жизни. По закону, имущество погибшего «гладиатора» передавалось в наследство данисте, но, по негласной традиции, даниста передавал его дальше — лучшим бойцам кудуса.

Оружие и личные вещи разделили быстро, деньги ещё быстрее. А вот от какого-то зачуханного сарая в пригороде Ландвилия, да к тому же с не выплаченной до конца арендой (чтобы продолжить им пользоваться, требовалось доплатить полторы сотни рехинов), отказались практически все. Все, кроме меня. На этом делёжка наследства закончилась, и уже на следующие сутки сто пятьдесят рехинов перекочевали в карман владельца недвижимости.

Сарай оказался редкостной развалюхой. Единственный плюс — он был большим, больше ста тян в длину, сорока в ширину и около пятнадцати в высоту. Настоящий ангар. Даже не представляю, как Лас собирался его восстанавливать, и что собирался в нём делать. Но для меня это особого интереса не представляло. Мне он потребовался для другого. Его отдалённость, размеры и то, что в одном углу обнаружилась целая куча угля, а в другом такая же куча слесарных, плотницких и ещё бог знает каких инструментов, сыграло главную роль в моём выборе.

Первые результаты я получил всего за два дня работы. Смесь размолотого в порошок угля, серы и калиевой селитры в классическом соотношении 3:2:15, «запечатанная» в керамическую кружку-банку, бабахнула так, как и положено для начинённой дымным порохом бомбочки.

Эксперимент проводил прямо в сарае, приняв все необходимые меры предосторожности: выкопал яму, прикрыл её досками, поместил внутрь «объект» и провёл к нему, как в кино, «огненную дорожку» из того же самого пороха. Дважды эта дорожка гасла, но на третий раз всё получилось. Раздался хлопок, доски подпрыгнули, из ямы поднялось серое облачко.

Изготовление «бикфордова шнура» решил пока отложить. Вместо него занялся более продвинутыми девайсами — капсюлями-воспламенителями. Латунные колпачки, запрессованные в крышки латунных гильз, уже имелись в наличии. Дело оставалось за малым — заполнить их ударным составом и проверить на детонацию.

Вспомнить институтскую и школьную химию оказалось нетрудно. Гораздо труднее было совместить её с местной, а потом объяснять мастерам-репликаторщикам, какие конкретно химические соединения требуется получить, да ещё и таким образом, чтобы никто из них не догадался, для чего меня понадобилась вся эта лабуда. В итоге, пришлось измышлять стандартную легенду об удобрениях для огородов, и это как будто бы прокатило.

Так или иначе, нужные ингредиенты — бертолетову соль, гремучую ртуть и сурьму — я от мастеров получил ещё до схваток на «Княжеской». А потом подвернулось и помещение, где можно проводить опасные опыты. Ласа было конечно жаль, но — своей неожиданной смертью он мне помог даже больше, чем если бы оставался жив и здоров.

Кстати, у меня бы навряд ли хоть что-нибудь получилось, если бы в земной жизни не увлекался охотой. Механизмы охотничьих ружей я знал с самого детства, а набивать патроны меня обучал покойный отец. А что из себя представляет, к примеру, охотничий капсюль «Жевело», — об этом я бы наверное смог рассказать, даже находясь в бессознательном состоянии.