Изумрудная скрижаль - Александр Руж

– Я не имею к этому ни малейшего отношения.

– Ой ли? В вашем замке убивают, выкачивают кровь, и вы тут ни при чем?

– Я никого не убивал. Вы же сами исключили меня из списка подозреваемых, не помните?

– Помню. Но любую точку зрения никогда не поздно пересмотреть.

– Не трудитесь. Вы же знаете, кто на самом деле убил Нова-Лингу.

– Знаю. Но кто потом пробрался в склеп и забрал у нее кровь? Заметьте, это требовалось сделать сразу после ее гибели, пока тело не остыло…

Граф выпрямился.

– Даю вам слово дворянина, что я этого не делал. Вам достаточно или желаете, чтобы я принес присягу?

– Достаточно, – согласилась Анита. – Но неужто вы оставите этот случай без внимания? Надо бы провести расследование…

– В замке находится официальное лицо. Ваш поручик… Он уже дал мне понять, что я здесь не распоряжаюсь. Вот пусть и расследует, если ему угодно. Хотя, насколько я знаю, в своих предыдущих попытках он не преуспел. И смерть Нова-Лингу – на его совести…

Крыть нечем, козырь потрачен впустую. А Ингерас, почуяв слабину, вновь прибрал инициативу к своим рукам:

– Вернемся к вашему здоровью, сударыня. Предписываю вам трое суток полного покоя и постельного режима. Будете пить отвары красного клевера, вереска и кипрея. Раз в сутки натощак – ложку полынного настоя. У меня в аптечке достаточно сухих трав, я вам пришлю. Плюс ко всему: обильное питание и разумные дозы крепленого вина. У меня есть десяток бутылок настоящего испанского хереса, вы наверняка его любите. Скажите вашей служанке, чтобы она зашла ко мне, я все передам. Засим – разрешите откланяться. Вечером навещу.

Граф встал и удалился.

– Вот воображала! – произнес вполголоса Максимов, едва дверь затворилась. – На вид – страшилище, а как форсит!

– В нем течет благородная кровь… этим все сказано.

– Опять кровь! Меня уже мутит… Про Нова-Лингу – это правда?

– Чистая. Я заглядывала в склеп еще до того, как пошла к китайцу. Почему-то не сомневалась, что ее и после смерти не оставят в покое.

Про поединок в темноте и петлю, едва не задушившую ее, Анита умолчала. Незачем Алексу это знать – переполошится, еще чего доброго забаррикадирует комнату… С него станется. Он и так-то весь на взводе, вскочил со стула, ходит как неприкаянный.

– Ты ему веришь?

– Кому? Графу? В общем, да. Я уже говорила: такие люди, как он, честными словами не разбрасываются.

– Но кто тогда это сделал?

– Это мы тоже обсуждали: в замке есть кто-то еще… кто-то, помимо тех, кого мы знаем. Он скрывается, но вместе с тем именно ему мы обязаны всем, что происходит.

– А граф?

– Он, конечно, осведомлен. Но он сам зависит от этого человека.

Каждый раз, когда Анита упоминала о том, кто прячется в замке, перед глазами Максимова вставала Лилит. Да, она тоже пряталась, но представить себе это трепетное создание в образе бессердечного кукловода – нет, немыслимо! Максимов знал, что внешность бывает обманчива, но не до такой же степени…

Херес у графа Ингераса нашелся отменный, дорогой, вызревший в винодельне дона Бениньо Барбадийо. Анита с наслаждением выпила стакан и погрузилась не в болезненное оцепенение, как перед тем, а в крепкий спокойный сон. Максимов же все так и ходил по комнате, охваченный тревогой и раздираемый противоречиями.

Он жил с Анитой восемь лет, и у них никогда не было друг от друга секретов. И вот теперь взаимное доверие утрачено. Откуда у нее ссадины на шее, почему измята одежда и где она взяла веревку, чтобы перетянуть порезанную руку? Все эти вопросы вертелись у него на языке, и он бы их задал, но сначала помешал граф, после Вероника, а там Анита уснула, и он не решился ее будить. Спросит, когда она проснется.

С другой стороны, имеет ли он право на такую дотошность? Сам тоже хорош – про Лилит ни слова. Держит ее, как камень за пазухой. А раз так, то не смеет он требовать от Аниты откровенных ответов.

Подумал так и сам на себя рассердился. Кто такая Лилит и с какой стати она заморочила ему голову? Вот кто ему нужен – Анита. Законная, горячо любимая, единственная на свете. Только о ней и полагается думать.

Исполнившись решимости стать показательным мужем, Максимов дал себе слово ходить к Лилит как можно реже. Ближайшие три дня она прекрасно без него перебьется – еды он ей наносил как на свадьбу, а что еще от него требуется? Да, она спасла его от кровожадного Вэнь Юна, но кто сказал, что он должен приковать себя к ней цепями и служить до конца дней?

Ни о чем он не стал расспрашивать проснувшуюся на следующее утро Аниту. Переменился, окружил ее такой заботой, каковую не проявлял даже в медовый месяц. Сидел часами около кровати, читал вслух Бальзака и Гоголя, подавал кофе, поправлял подушки и с готовностью выполнял любые ее прихоти. Ему это было в радость, он впервые за последние недели приободрился, не чувствовал груза на сердце.

Важно, что и Анита испытывала удовольствие от такого трогательного попечения. Презрев запреты графа, она уже через день стала вставать и прогуливаться по комнате – к окну, к камину. Максимов хотел было указать ей на необходимость соблюдения постельного режима, но она так доверчиво опиралась на его руку, что у него язык не повернулся приструнить ее.

Единственное, что сделал, – взял с нее обещание не выходить без сопровождения за пределы комнаты. Подстраховался на тот случай, если придется на время ее покинуть. И такой случай настал. На третий день, когда Аните совсем полегчало, Максимов засобирался на охоту.

– Тебе предписано обильное питание, а у нас в кладовой мыши повесились, – пояснил он и чуть не прибавил: «слепые».

На деле-то с продовольствием все обстояло не так уж плохо. Гвардии поручик Баклан исправно снабжал замок свежей дичью. Но Максимов воспользовался уже опробованным предлогом, чтобы заглянуть к Лилит, которая, поди, извелась от страха и неизвестности. Так надолго он ее еще не покидал с самого момента их знакомства.

Нет, его не тянуло к ней, он был уверен, что переборол свою страсть, или что оно там было. Однако ж не по-людски это – бросать девушку на произвол судьбы. Он пообещал ее поддерживать, а обещания надо выполнять. Зайдет на пять минут, отнесет упитанного дикого гуся и бутылочку хереса из запасов графа, спросит, не нужно ли чего еще, и без задержек покинет ее будуар. Никаких сантиментов, никаких томлений и воздыханий.

Пока он собирался, Вероника перед зеркалом причесывала госпожу. Анита, глядя на свое отражение, не без удовлетворения отмечала, что выглядит гораздо лучше, чем в начале года, когда только-только поднялась с, казалось бы, смертного одра. Следы миновавшей болезни уже стерлись с лица, а небольшое отворение жил, случившееся на днях, никак не сказалось, да и не могло сказаться на внешности. В свои неполные тридцать она выглядела великолепно. Женщина в самом соку, в расцвете.