Пока часы двенадцать бьют - Мари Сав

—Вот они, идут. Мамочки, мне самой так волнительно, я как будто смотрю турецкий сериал.

—Такие сюжеты, скорее, в российский сериалах, которые идут по России 1.

—Ага, так ой, мамочки! Что же сейчас будет?!

—Что там? Яра, не молчи!

—Родители встали, Миша тоже вскочил, мама его выронила бокал, все стоят и молчат. Ой, их мама обратно села и схватилась за сердце!

—Блин, у нее же проблемы со здоровьем! Как я не подумала, что это для нее будет таким ударом?! Надо было мне пойти и подготовить их.

—Нет, Сашуль, все в порядке, она встает. Божечки-кошечки, чувствую себя спортивным комментатором Дмитрием Губерниевым.

—Скорее ослом из Шрека, когда в первой части он подглядывал за свадебной церемонией,— рассмеялась Саша, наконец, надевая варежку, на душе разливалось спокойствие. На данный момент все шло так, как и должно быть, как правильно. Жизнь сама распутала все дороги и соединила те, что должны были соединиться.

Яра ругнулась и чуть не соскользнула вниз.

—Официант встал прямо перед окном! Я теперь ничего не вижу,— посетовала она, пытаясь продвинуться еще дальше на носочках.

—Давай слезай,— девушка подошла сзади к подруге, чтобы помочь той спрыгнуть, в этот момент официант, как будто что-то почувствовал, и оглянулся, Яра от испуга расцепила руки и полетела назад на Сашу. Слава Богу за их спинами оказался сугроб, и девушки с громким визгом погрузились в него. Весело отплевываясь и отряхиваясь от снега, они пытались выбраться из снежного завала. Захарову разобрал смех, официант улыбнулся и сделал вид, что ничего не заметил.

***

Миша никогда в жизни не думал, что однажды, придя с музыкальной школы, почувствует изменения. Они буквально летали в воздухе, казалось, что если протянуть руку, то их можно будет потрогать. В квартире царила другая атмосфера, не такая, как всегда. Впервые можно было подумать, что он вернулся ДОМОЙ.

Пока он разувался и думал, что же изменилось, из зала вышла мама, на ее лице блуждала теплая улыбка. Такая, какая может быть только у матери при взгляде на своего ребенка.

Парень немного смутился и быстро чмокнув ее в щеку, поспешил в ванную.

—Проходи на кухню, ужин на столе!— услышал он сквозь льющуюся воду и застыл, глядя на собственное отражение. Если и раньше он не особо отличался веселым видом, то в последние дни сдал все позиции. Под глазами пролегли тени от бессонных ночей, мысли о девушке не давали и глаз сомкнуть, поэтому большую часть времени он проводил за разглядыванием ее фотографии и за написанием музыки: записывал пока в блокнот, чтобы в музыкальной школе попробовать это проиграть. Лицо осунулось после тяжелой болезни, а губы были бледные, его все еще временами мучал кашель. Миша ополоснул лицо холодной водой и, не вытирая, прошел на кухню. Отросшие волосы сразу прилипли к мокрой коже, покалывая щеки.

—Садись, тебе надо поесть,— снова пригласила Анастасия Игоревна, наливая в глубокую тарелку пельмени с бульоном, посыпанные укропом, именно так, как он любит.

—Спасибо,— поблагодарил парень, пододвигая к себе тарелку и наблюдая за странным поведением мамы. Он никогда раньше за ней не наблюдал подобной заботы, тем более желания приготовить пельмени. Женщина, в свою очередь, села напротив, оперлась щекой на кулачек и наблюдала за своим сыном все с той же улыбкой, отчего казалось, что она помолодела на несколько лет.

—Ты у меня такой уже взрослый, а я пропустила, как ты вырос,— грусть потоком хлынула вместе со словами.— Сынок, если ты хочешь о чем-нибудь поговорить со мной, то ты всегда можешь ко мне подойти в любое время дня и ночи.

Миша продолжал молча хлебать солоноватый бульон с крапинками укропа.

—Хочешь поговорим о той девушке, что тебе нравится?

Парень поперхнулся и закашлялся. Он себе совсем не представлял, что с мамой можно разговаривать на подобные темы. Обычно их разговоры сводились к тому, где он был или как важен грамотный финансист в любой крупной корпорации.

—Тебе кто-то о ней рассказал?

Женщина немного замялась.

—Я ведь твоя мама, я такое чувствую.

Макаров отставил тарелку и сложил руки на груди.

—В таком случае, ответь, пожалуйста: с девушками всегда так сложно?

Она слабо улыбнулась, элегантным жестом откинула волосы назад, но во взгляде промелькнуло что-то вроде радости.

—Любой вопрос или недопонимание можно решить разговором…

—Так, если она разговаривать не хочет?

—А если она не хочет разговаривать, то ей надо дать время. Время лечит любые раны.

—Но не в нашем случае?— криво ухмыльнулся парень, снова пододвигая к себе тарелку с пельменями.

—Почему же? Вернись Вова по своей воле обратно, мы бы его приняли,— впервые за долгое время его имя прогремело, как гром среди ясного неба.

—А Виту?

—Если он до сих пор с ней, то и ее бы тоже.

С этими словами родительница встала, чмокнула сына в макушку и гордо удалилась, оставив Мишу наедине со своими мыслями.

***

Следующий день выдался на удивление солнечным, казалось, что он дает шансы, миллион-миллион шансов на лучшую жизнь.

Парень зажмурился при выходе из подъезда от слепящей белизны, крепче сжал папку с документами на экзамен и вдруг понял, что впервые не тянет курить. Швырнув пачку сигарет в урну, он поспешил к подъезжающей машине. Возможно, он об этом пожалеет, но не сейчас. Хотелось что-то изменить в жизни, и пусть такой маленький шаг будет началом чего-то большого.

Музыкальная школа встретила его запахом деревянного паркета, покрашенных скамеек и стариной. Волнения не было ни капли, лишь сожаление, что сегодня все закончится. Музыка была его отдушиной, и эти два дня в неделю позволяли забыться.

Поздоровавшись с попавшимися на пути преподавателями, Миша зашел в кабинет, который представлял собой типичную лекционную аудиторию в университете. Внизу была небольшая возвышенность, на которой стояло пианино и еще несколько музыкальных инструментов, перед ней располагались парты со стульями для членов комиссии, за которыми вверх поднимались скамьи для обучающихся и слушателей.

Макаров даже не оглянулся на присутствующих, лишь сел поближе к выходу и достал нотную тетрадь. Он сразу сказал, что выберет Вивальди “Времена года: зима”, ту самую композицию, что впервые услышала Саша.

Сзади него тихо и взволнованно переговаривались сдающие, практически все были на несколько лет младше парня, поэтому он не участвовал в их обсуждениях.

Вошли экзаменаторы, и экзамен начался. Звук робко дрожал в волнующихся пальцах, иногда срываясь, иногда наоборот оглушая. Мальчики и девочки, парни и девушки топтались на месте, теребили пуговки рубашек и большими глазами блуждали по аудитории, ища поддержки.