Пока часы двенадцать бьют - Мари Сав

Когда настал черед Макарова, Миша расслаблено вышел, будто занимался этим каждый день, поклонился и сел за пианино, привычным нежным жестом провел по клавишам, будто они были девушкой.

По всему залу разнеслась музыка, заполняя каждый сантиметр пространства, улетая вверх под резной купол, завораживая и забирая в плен. Пальцы порхали по черно-белым клавишам, напоминая Мише слова Саши в первую их встречу, о том, чтобы он не губил свой талант, а еще он вспомнил ее слезы в этот момент. Волосы снова упали на его лицо, закрывая глаза, но ему и не нужно было видеть, чтобы чувствовать. Все эмоции, накопившиеся за последнее время, выливались в прекрасные звуки, звуки этой зимы.

Макаров не видел, как все слушатели тихо плакали, а очнулся лишь тогда, когда захлопнул крышку пианино и услышал оглушающие аплодисменты. Ему аплодировали стоя, члены комиссии улыбались, а его учительница утирала слезы вышитым платочком.

Покинув аудиторию по окончанию экзамена, он подошел к окну, наблюдая, как сдавшие веселой толпой выбежали на крыльцо, подкидывая сумки и радуясь, что больше никаких сольфеджио и дополнительных занятий.

—Миша?— внезапно за спиной раздался знакомый голос. Парень, не веря своим ушам, обернулся. Перед ним стояли родители, мама все так же тепло улыбалась, папа был спокоен, как удав.

—Что… что вы здесь делаете?— голос хрипел, не успев оправиться от болезни и от удивления.

—Пришли послушать, как наш сын сдает экзамен,— произнес Артем Сергеевич.

—Сынок, это было потрясающе! Я плакала, впервые я плакала из-за музыки,— Анастасия Игоревна запечатлела на его щеке поцелуй и поправила спадающую лямку сумочки.

—Я могу все объяснить вам…

—Брось, не надо оправдываться, мы итак все понимаем,— прервал его отец и потрепал по плечу.— Ты — молодец, и нам остается только гордиться тобой! А теперь давайте заскочим домой, приведем себя в порядок и поедем отмечать нашу годовщину.

Миша плелся за ними, потрясенный произошедшим. Может быть, Саша была права, ему стоило напрямую поговорить с родителями? За своими мыслями он не сразу услышал, как его окликнули. За ними спешил лысоватый маленький старичок, который опирался на тросточку.

—Постойте, юноша! Я являюсь представителем Казанской государственной консерватории и хотел бы дать вам вот это,— он порылся в карманах и вытащил какой-то помятый клочок бумаги, на котором был написан номер телефона.— Возьмите, это мой номер. Если вы захотите поступать к нам, то просто свяжитесь со мной, даже если не к нам, я в любом случае посодействую. Московский государственный институт музыки? Санкт-Петербургская государственная консерватория? Московская государственная консерватория им. П.И. Чайковского?

У Макарова закружилась голова. Его мечта лежала сейчас в его руке в виде маленького клочка бумаги и так и манила, а за спиной стояли родители, при которых он не мог дать ответа. Он потерянно смотрел то на дедушку, то на бумажку, пытаясь усмирить разбушевавшийся пульс.

—Миша, ты же этого хочешь, ты чего молчишь?— вырвали из оцепенения слова мамы, которая сжимала руку отца: требуя поддержки или останавливая его?

—Спасибо большое Вам, я обязательно подумаю над предложениями,— парень улыбнулся старичку и протянул ему руку для пожатия.

—Не загубите его талант, пожалуйста. В жизни так много специалистов в разных сферах, а музыкантов, которые способны вызвать слезы, можно пересчитать по пальцам.

С этими словами он немного поклонился и заковылял в противоположную сторону.

—Тебе открыты все дороги, просто надо выбрать,— произнес Артем Сергеевич, и они снова двинулись в путь к своему водителю.

—То есть… ты не против?— решил уточнить Миша, чтобы прояснить наконец все, что происходит.

—Нет, мы оба не против,— подала голос мама и защебетала насчет того, что надо бы купить цветы родителям.

***

Друзья и коллеги родителей потихоньку подтягивались к празднеству, зал заполнялся, и в этот раз Мише даже не приходилось выдавливать из себя улыбку, он светился как позолоченный чайник, который стоял на одном из подносов.

Мама, как всегда, была в своем репертуаре и пригласила своих подруг с дочерями, но на этот раз не пыталась их перезнакомить или свести, предоставила полную свободу. Парень приветливо отнекивался от любых предложений: будь то знакомство или предложение выпить, а вскоре с удивлением обнаружил, что на праздник явился Стас, его светлая макушка проныривала сквозь гостей, пытаясь добраться до друга.

—Ты какими здесь судьбами?— радостно воскликнул Миша.

—Меня твои родители пригласили, всю семью, но мама с папой не смогли приехать. Мне есть, что тебе рассказать… А ты чего такой радостный?— только сейчас Стас заметил в друге произошедшие перемены.

—Ты не представляешь, что произошло!

Миша пустился рассказывать свою невероятную историю, Стасу только оставалось делать удивленный вид, хотя он и предположить не мог, что родители друга решат так кардинально изменить свое мнение. К тому моменту, как рассказ был закончен, все гости собрались, и Стас просто не успел рассказать о Саше. К слову, девушки так и не было видно, от Яры никаких сообщений, поэтому парень решил промолчать, чтобы Макаров лишний раз не переживал, почему же его любовь не отреагировала на приглашение, когда все раскрылось.

Миша все время находился около родителей и своих бабушек и дедушек, другие ему и не нужны были. Семья она и есть семья, а остальные — просто зрители их праздника.

Слово взял один из компаньонов отца. Раздался звук открываемой двери, и мама, тихо вскрикнув, застыла, как изваяние. Отец с сыном переглянулись, обеспокоившись таким поведением, и обернулись к проходу. Через толпу пробирались новые гости, которые, как всегда, выделялись одеждой на фоне остальных. Миша вскочил на ноги, Анастасия Игоревна выронила бокал с вином и без сил осела на кресло, слабой рукой хватаясь за сердце.

За шесть лет Вова изменился. Сбрил свои длинные волосы, которые коротким ежиком торчали под беретом его формы. Возмужал и окреп, он уже был не тем хлипеньким рок-музыкантом в растянутой дырявой майке. Зато Вита себе не изменяла, количество тату на теле возросло, но волосы были ее черного цвета, а не фиолетовыми, к которым привык Миша. На руках она держала мальчика, парень даже сейчас мог сказать, что видит маленькую копию себя.

На него снова обрушились эмоциональные волны, которые разрывали между врезать и обнять. Видимо, похожая борьба происходила и у родителей, потому что никто не ожидал, что этот день настанет, а если и настанет, то никак не сегодня.

Анастасия Игоревна первая опомнилась, встала и бросилась на шею сына. Ее тоненькая фигурка в идеальном платье казалась такой миниатюрной в лапищах Вовы. Он бережно прижал ее к себе и зарылся лицом ей в волосы, как и делал раньше, приходя с повинной. Раздались судорожные всхлипы, ее плечики содрогались, а парень гладил по спине и что-то шептал.