Единственная для принца. Книга 2 - Анна Агатова

Дамиан встал и стал шагать вдоль кабинета от окна к двери и обратно.

Принцесса Тойво! Как же ты нам нужна! Не объявлять же на всю Академию, что просто нужны кое-какие сведения, и есть тебя живьём никто не станет?! Нам бы понять, что же там происходит, в этой Оландезии...

И так тоскливо стало, так сжалось в груди что-то, что Дамиан крикнул секретарю:

- Марк, соедини меня!.. – и уже вполголоса добавил: - Сам знаешь с кем…

Телетрофон звякнул, и Дамиан взял трубку. Знакомый с детства голос ответил:

- Да, мой реджи!

- Милэда, я к тебе. Можно? Не могу уже здесь!

- Конечно, мой реджи! Приезжайте!

***

Всё было как всегда: и душистый горячий чай, и потрескивающие в камине дрова, и умиротворяющая тишина, в руках Милэды черкающий что-то по бумаге грифель. И тишина.

Но какая-то тревога тихо, еле слышно звякала в душе. Так тихо, что было непонятно – о чем? То ли он что-то сделал неправильно, то ли вообще чего-то не сделал. Это странное чувство напоминало маленький твёрдый камешек в сапоге: и вроде не сильно колет, а беспокоит и забыть о себе не даёт…

Дамиан выпил чаю, посидел немного в знакомой гостиной, но так и не смог расслабиться: всё время пытался понять, что же сделал неправильно. Как-то сами собой его мысли вернулись к тревожному письму Перлы и поискам принцессы Тойво.

- Вас что-то гнетёт, мой реджи?

Тихий вопрос вывел его из задумчивости. И только сейчас Дамиан понял, что уже какое-то время вышагивает по гостиной княжны, как совсем недавно по своему кабинету – от окна к двери и обратно.

Такая потеря самообладания не добавила ему радости, и принц усадил себя в кресло и попытался завести светский разговор с хозяйкой.

Но как он ни пытался, тихое позвякивание так и нераспознанного чувства звало его куда-то, непонятно куда.

И устав ковыряться в себе, недовольный Дамиан распрощался с Милэдой, которая проводила его понимающим грустным взглядом.

Уже на пути во дворец, трясясь в неприметной карете, больше похожей на служебный экипаж служащего средней руки, чем на карету принца, он вдруг вспомнил, что так и не добрался до бумаг с результатами допросов бандитов, главаря которых в лесу так неожиданно застрелил. Эти бумаги уже некоторое время лежали у него на столе, но в последние дни из-за учений-проверок в Академии, было не до них.

Ещё вспомнил взгляд той женщины, несчастной жертвы, с запрокинутого лица, и его окатило волной стыда – нужно было хотя бы принести извинения, а ещё лучше попробовать как-то возместить ущерб. Всё же это его плохая работа как главы безопасности – нападение на женщину. «Надо послать к ней. Может, нужна какая-то помощь», - это последнее решение немного уменьшило тревожность и позволило расслабиться.

Уже когда он шел по коридорам королевского дворца, и так, и эдак пытаясь вспомнить, докладывали ли ему кто такая эта женщина. И вспомнить не мог.

***

Утро не принесло облегчения. Только если отвлекаться и не думать о будущем, можно было двигаться и что-то делать. Но если накатывала мысль о предстоящем странном учении, мне становилось плохо. Правду говорят, что хуже пытки только ожидание пытки.    

А нам пришлось ждать едва ли не полдня, пока вызовут. К тому времени я была словно в тумане от нервного перенапряжения, и только одно смогла удерживать в голове: «Вести себя будто ничего не происходит! Держать лицо!».

Момент, когда меня из толпы ожидавших адепток вызвали на полигон, я помнила смутно. Тело стало действовать самостоятельно – я зашагала к месту, откуда полагалось наблюдать за бегом парней – как только сознание уловило фамилию Канпе.

Сегодня по полигону гоняли ребят-боевиков, и многих из них я знала. Но отвечать хотя бы улыбкой или кивком на приветствия пробегавших мимо не получалось – я даже глотала с трудом, не то что улыбнуться или махнуть кому-то рукой, настолько организм закаменел.

Я смутно слышала шум: то ли зрителей, то ли шум моей собственной крови в ушах. И ждала в любую минуту окрика: «Принцесса! Это принцесса Тойво! Держи её!», но смотрела на королевского советника Суземского, который снова улыбался своей широкой радостной улыбкой, и ждала сигнала к началу действий. На принца Дамиана, что стоял в отдалении, у пустых сейчас зрительских для зрителей, старалась вообще не смотреть.

Вот один из парней упал. Это был огромный второкурсник по прозвищу Бык. На быка он и был похож своей необъятной шеей, мощными плечами и глазами немного навыкате. Упал он красиво, мне даже показалось, что специально. И когда я, уловив взмах рукой королевского советника, пошла к нему, увернувшись от пробегавшего мимо другого адепта, Бык лежал на густой и сочной зеленой траве и слегка улыбался. Даже довольно улыбался, хотя утверждать наверняка я не стала бы, потому что сердце прыгало как ненормальное из-за близости принца Дамиана, точно так же как и мысли.

И вообще, не до улыбок было – справиться бы со своей паникой. А принц уже спешил к нам, едва Бык коснулся земли.

- Адептка, расстегните рубашку пострадавшему, - услышала я знакомый спокойный голос над головой.

Рубашку пострадавшему расстегнула, едва справившись с длинным рядом частых пуговиц. Руки, красные и немного распухшие, дрожали, как я ни пыталась это скрыть. Хорошо, что я уже несколько дней усиленно занималась стиркой и уборкой без магии – теперь мои пальцы хоть и напоминали по форме мои прежние холёные ладони, но выглядели более потрёпанными жизнью. Ну и тренировки настойчивого боевого декана оставили следы – сбитые костяшки не полностью зажили.

Я решила, что по рукам тоже можно узнать человека. Поэтому попыталась сделать с ними что-то. Ну, насколько смогла… Думаю, неслучайно первым испытанием на этих странных учениях, которые я уже вполне могла назвать охотой на меня, нужно было пройти мимо принца, и при этом продемонстрировать свой магический дар и руки.

- Положите ладони на область сердца и сделайте тридцать нажатий в быстром темпе.

При звуке этого голоса хотелось вскочить и бежать. Но я, не поднимая глаз, сделала, как было сказано – положила ладонь одну на другую и стала ритмично надавливать на мощную, совершенно лишенную растительности грудную клетку Быка. Все свои силы я тратила на попытку держать себя в руках. Нет, я не молилась всем немилосердным богам. Ни к чему. Я повторяла как молитву другое – мамины слова: «Бой не проигран, пока ты не сдалась».

И нажимала, нажимала, нажимала.

Вдруг Бык издал непонятный звук – то ли стон, то ли вскрик. Я подняла глаза на его лицо. Теперь его улыбка был видна отчетливо. Но среагировала я не на неё, а на резко прозвучавшие слова сверху:

- Не надо так усердствовать, вы сломаете адепту рёбра!

Закусив губу, с трудом сглотнула и постаралась надавливать не так сильно. Дыхание сбивалось от бешено колотящегося сердца, холодный пот капал на обнажённую грудь Быка.