Гроссмейстер - Вадим Агапов

– А что коллекционеры? – заинтересовался Арсений.

– Ну, тусить с ними – скука смертная! Старые пни, никакого тебе драйва. Вот с киношниками интереснее…

– А вот подруга ее, забыл… а, Наташа! Она советница Михаила Александровича…

Дочь сталелитейного короля сосредоточенно вспоминала.

– А-а, эта! Да никакая она не подруга, – скривилась она. – Это деловые отношения. Ну, кто Марго и кто эта баба! Ну, Мишина любовница, ну и что? У него таких было, есть и будет…

– Но они общались? – невзначай спросил Строганов.

– Без понятия. Если и общались, то не в наших компаниях. Хотя, чего-то Марго мне говорила… а, вспомнила, она ее жалела, прикиньте! Та мечтала, что ее Миша замуж возьмет… а Марго решила его на это подписать. Сваха нашлась!

– А ей это зачем, ну, Маргарите? – поинтересовался Арсений.

– Ну, вот она такая… понимаете? Я ее тоже спрашивала – тебе оно надо? А она: жалко! А жалко, оно у пчелки. Я так считаю.

Строганов нервно покусал губу.

– Кстати, – вдруг заявил он немного другим тоном, – а ты слышала, что с Сечкиным? С Максом?

– Нет, а что? – заинтересовалась она. – Только не говори, что женился!

– Разбился сегодня ночью на машине, лежит в реанимации. Или помрет, или будет инвалидом…

На этом наш допрос был закончен, поскольку несмотря на то, что Ксения сказала, что так ему и надо, она была неприятно поражена, даже шокирована известием. Мне пришлось рассказать ей медицинские подробности, и она стала названивать друзьям, сообщая им жуткие новости.

Я не очень понимал, зачем Строганов ляпнул про Сечкина, ведь ежу понятно, что теперь мы не сумеем получить от нее больше никакой информации. Она была расстроена. И попрощавшись с нами, ушла к себе.

Тут же Строганову принесли высушенную одежду. И он, не обращая внимания на любопытные взоры прислуги, здесь же стал переодеваться. Сдав купальный халат и тапочки, он распорядился:

– Так! Остатки завтрака упакуйте, мы возьмем с собой!

Выражение любопытства на лицах сменилось злобной гримасой, видимо, они и сами рассчитывали перекусить за хозяйским столом. Но поскольку Арсения и меня вместе с ним принимали за приятелей Ксении, причем за явно отмороженных толстосумов – ну кто будет прыгать в бассейн в одежде и ездить на жигулях? – то Арсению не возразили ни жестом, ни словом, а просто выполнили его приказание.

Хоть и говорят, что нищие не завидуют миллионерам, а завидуют другим нищим, которым подают больше, я не без злорадства отметил, что одно из наказаний богатства – это ненависть окружающих, особенно тех, кто работает на тебя.

– Merry month of June, And from my home I started… – Арсений напевал бодрую ирландскую песенку, которую пел Шерлок Холмс в фильме у Гая Ричи. Я молчал. – Left the girls of Tuam, Nearly broken hearted…

Мимо проносились великолепные виды очнувшейся после серой зимы природы. Я отвернулся от Строганова и стал смотреть в окно. Зеленели участки пока не тронутого строителями леса, слепил глаза сверкавший на солнце Финский Залив, свежий ветер со свистом залетал в открытые окна… Вдруг пение оборвалось, и Арсений стал разворачиваться: оказывается, мы поехали в другую сторону.

– Ты всю дорогу петь собираешься? – обернулся я к нему как раз в тот момент, когда он открыл рот.

– Э-э, эта песня длинная… Ну, зато это лучше, чем слушать твои упреки! – нагло заявил этот певун. – One two three four five…

– Я сейчас поставлю оперу! Глинки! На телефоне! – перекричал я его, и он тут же смолк.

– Ну хорошо, – кивнул он так интенсивно, что шляпа съехала ему на лоб. – Вери гуд. Я, лично, много узнал интересного и полезного из разговора с Ксюшей. А ты?

Я выжидающе молчал.

– Хочешь, расскажу свои выводы? – он искоса посмотрел на меня. – Маргарита не похожа на Ксению…

– Гениально, – вставил я.

– Согласен. – снова кивнул он и поправил шляпу. – Она другая. У нее есть увлечения, которых нет у Ксю и ей подобных. Видимо, деньги отцов не всегда приносят счастье их детям. Согласен? А Маргарита была счастлива. Своими картинами. Это ее хобби, ее смысл жизни. А мы, кстати, в этом направлении еще ничего не копали. Согласен?

– Ты же говорил, что во время следствия изучали ее бизнес и ничего криминального не нашли… – возразил я.

– Да, криминального не нашли, но мы ищем другое! Мы ищем тайну! Понимаешь? Не волнуйся, я и сам не понимаю до конца, что ищу, но это не важно.

– А что важно?

– Важно то, что неизвестно. То, к чему мы еще не подошли! – Арсений отвернулся от дороги и заглянул мне в глаза. – С одной стороны, мы узнали очень много, но с другой… С другой стороны, мы еще ничего не знаем!

– Я знаю, что я ничего не знаю, – пробормотал я, подозревая, что этот Демокрит просто заговаривает мне зубы.

– Гениально! – искренне восхитился он.

– Но другие знают еще меньше, – закончил я известный сократовский афоризм.

Машину аж занесло от радостного удивления Строганова.

– Доктор, ты кладезь премудростей! Хоть записывай за тобой… Таким образом, – продолжил он уже более уверенным тоном, – следующий путь, по которому мы поедем, это путь к искусству! Кстати, надеюсь твои люди шерстят больницы в поисках девушки?

– Да, конечно, всю ночь трудились, – быстро отрапортовал я, стараясь, чтобы голос меня не подвел, не люблю врать. – Пока результатов нет.

– Отлично! Держи руку на пульсе, если возникнет даже малейшее подозрение, то сразу докладывай. Да, вернемся к искусству. Нам надо обязательно посетить музей, где она устраивала выставку… – задумчиво добавил Арсений.

– От ресторанов к музеям! – поддел я его. – Ты прогрессируешь!

Он посмотрел на меня, как мне показалось, с подозрением.

– Но самое главное, – многозначительно кивая головой, продолжил Арсений, – это то, что теперь мы знаем суть разговора Маргариты и Натальи и можем запросто продать это Михаилу. Остается только уточнить детали у самой Натальи.

– Ты с ума сошел? Он же просил, чтобы она ни о чем не догадалась!

– А она и не догадается, – сказал Строганов. – Когда она мне позвонит, я осторожно ее расспрошу…

– Ха, – усмехнулся я, – надеешься, что девушка позвонит первой? Так она влюблена не в тебя…

– Не надеюсь, а уверен! – заявил он. – Она понимает, что я ее буду подозревать. Она не хочет афишировать свой разговор с Маргаритой своему папику. Она умная и непростая.

– И даже могла похитить Маргариту? – спросил я.

– Фифти-фифти. Не знаю, – честно признался Строганов. – Но в ее взгляде я что-то уловил. То ли вопрос, то ли информацию. Словом, она сама проявится, или я не холистический детектив!