Нет жалости во мне - Владимир Колычев

– Я даже не думала, что с тобой может быть так хорошо, – услышал Алик.

– Ну, так я и говорил, что не пожалеешь, – самодовольно отозвался Полторанин.

– Не жалею... Даже удивительно, почему я отвергала тебя?

– Есть такое понятие, как женская логика. Так вот женская логика и женская вредность – это почти одно и то же...

– Не думаю... Просто из-за тебя посадили Тимофея.

– Никто его не заставлял в меня стрелять. – Голос Полторанина загустел от сердитых басов.

– Так вышло...

– А ты не оправдывайся, я тебя ни в чем не виню... Ты правильно сделала, что согласилась. Тимофея твоего не вернуть, а жизнь продолжается. Будешь дальше его делами заниматься, я тебе помогать буду, чтобы не утонула...

– Ты мне это уже говорил.

– Говорил. Тогда говорил на будущее, а сейчас все в настоящем... Сейчас у меня на будущее – с женой развестись... Я не шучу. Разведусь с женой, женюсь на тебе...

– Зачем тебе это нужно?

– Затем, что у меня с тобой очень серьезно. А ты как думала?

– Как думала?.. Плохо думала... Думала, что ты хочешь выжать из меня все, а потом выбросить за ненадобностью...

– Ты ошибалась.

– Не знаю, не знаю... Я слышала, ты Тимофея заказал, – обронила Анжела.

– Что?! – не меньше, чем Алик, возмутился Полторанин.

– Ну, это всего лишь слухи... – Голос ее задрожал, видимо, от испуга.

Но поворачивать назад было уже поздно.

– Даже кошки от ветра не рождаются, а слухи тем более. Кто эти слухи распускает? – насел на нее Полторанин.

– Да так...

– Не хочешь говорить, тогда я сам скажу. Алик его зовут, кличка – Наган. Он с твоим Тимофеем в одной зоне сидел. И с тобой тут мутил... Думаешь, я ничего не знаю? Знаю!.. Даже как он к тебе прицепился, знаю. Ты его оттуда привезла... Как он там, жив еще?

– Жив. И здоров.

– Только головка бо-бо. Потому и мутит воду... Значит, это я Тимофея твоего заказал? Когда он тебе это сказал?

– Ну, недавно... Я еще подумала...

– Что ты подумала?

– Сначала он сказал, что Тимофей руки на себя наложил. А потом сказал, что ему помогли повеситься... Сначала одно, потом другое. А к этому добавка была, он сказал, что Тимофей перед смертью с ним разговаривал, мол, жить не хочется, ему говорил... А потом вдруг его убили... Если бы его убили, он бы не стал говорить Алику, что ему надоело жить...

– Значит, в каком-то случае он однозначно врет... – сделал вывод Полторанин. – Соображаешь ты, Анжела. Тимофей тебя за это ценил... И я ценю... Что он еще говорил?

– Ну, что Тимофея Касатон заказал.

– Так я или Касатон?

– Он сказал, что ты через Касатона...

– Врет он все. Алик сам твоего Тимофея убил...

– Он?! Зачем?!

– Не знаю... Они там в зоне как пауки в банке, чуть что – сразу на ножи... Может, ему заказали твоего Тимофея...

– Кто?

– Ну, может, он дорогу кому-то перешел. Может, со смотрящим сцепился, он же мужик нервный... А твой Алик – еще тот жук. Он за убийство сидел и в зоне мокрые дела делал. Здесь таких людей киллерами называют, а в зоне – торпедами. Смотрящий ему на Тимофея твоего показал, а он его торпедировал. Под самоубийство сработал...

Алик был возмущен столь наглой перетасовкой колоды. Если Полторанин наводил о нем справки, он должен был знать о том, что Касатон его крестный. Возможно, он даже знал, кого именно законник нацелил на Тимофея. Но на вора Полторанин не грешит, не хочет впутывать его в эти дела. Ни его, ни себя. Чей-то другой заказ исполнил Алик, но только их с Касатоном... А в целом он был прав. Именно Алик и убил Тимофея. Может, потому Анжела и поверила ему...

– Теперь я понимаю, почему он так нагло мне врал, – в раздумье протянула она. – Мол, перед смертью Тимофей просил его позаботиться обо мне... Так и втерся ко мне в доверие... А когда ему нужно было настроить меня против тебя, сказал правду, что Тимофея убили... Только не сказал, кто это сделал... Хитрый он, изворотливый...

– Он настраивал тебя против меня?.. И на-строил?

– Нет... То есть да... Ой, что же я наделала! – истерично всхлипнула Анжела.

– Что ты наделала?

– Он же собирается убить тебя!

На этом диалог для Алика оборвался. Он выключил приемник, сунул его в небольшую спортивную сумку, которую тут же забросил за спину. Поднял с полу пистолет, подготовленный к бесшумной стрельбе, стремительно спустился на пятнадцатый этаж. Мягкие подошвы кроссовок заглушали шаги, черная маска скрывала лицо от посторонних глаз. Третий час ночи, жильцы дома должны спать, но мало ли куда и кого понесет нелегкая.

У него были ключи от квартиры, дверь в которую запиралась и на замок, и на защелку с внутренней стороны. Но Алик предусмотрел все варианты, поэтому заранее заклинил задвижку, а исправить ее якобы не успел.

Также он смазал замки и петли, поэтому дверь открылась бесшумно. Еще один плюс в его пользу.

Алик мстил на холодную голову. Он мог бы и сам позавидовать внешнему и внутреннему спокойствию, с которым шел на дело. Сознание работало так четко, что он догадался вытереть ноги о влажную тряпку, прежде чем переступить порог. На паркет он не наступал – шел по ковровой дорожке, а в спальне сразу встал на палас.

Анжела и ее новый ухарь так были заняты друг другом, что не сразу заметили его.

– Ты будешь выходить, а он тебя... – Она осеклась на полуслове, увидев Алика.

– Сука!

Алик направил на нее пистолет и быстро нажал на снятый с предохранителя спуск. Глушитель несколько выгорел после давних выстрелов, но все же выстрел прозвучал не очень громко – в соседней квартире не услышать.

Пуля попала Анжеле в переносицу. Мгновенная смерть. Полторанин потрясенно смотрел на ее труп, наконец перевел на убийцу расширенные от страха глаза. Ствол пистолета смотрел прямо на него.

– Я тебя прямо здесь кончу! – не снимая маски, сказал Алик.

– Не надо! – схватившись рукой за горло, натужно прохрипел без двух секунд покойник.

– Я же говорил, за барана ответишь!

Он бы не стал разговаривать с жертвой, если бы исполнял чей-то заказ. Он мстил Полторанину, поэтому дал ему пару мгновений, чтобы тот прочувствовал степень своей вины перед ним, осознал, за что его лишают драгоценной жизни...

– Ну не на-а!..

Полторанин открыл рот, чтобы выразить свою мольбу, и Алик чуть ли не целиком засунул ему в пасть цилиндр глушителя. И тут же нажал на спусковой крючок.

И в тюрьме, и в зоне он разговаривал с людьми, погоревшими на мокрых делах. И выяснил, что порой бывает недостаточным стереть «пальчики» с внешней поверхности оружия. Жировые отпечатки остаются на внутренних механизмах, патронах, а значит, и гильзах. Именно поэтому его пистолет в этом отношении был сейчас чист.