Франкенштейн в Багдаде - Ахмед Саадави

– Как же можно было так с тобой поступить, Богородица-Дева?! – прошептал Азиз аль-Мысри, подходя к нише. Он схватился за барельеф рукой, заглядывая в полость, открывшуюся в месте скола, и вдруг нечаянно сдвинул его вместе с задней панелью, которая, как оказалось, не была закреплена в стене. Азиз отдернул руку, боясь, что барельеф рассыплется, и взглянул на Хади, который с рассеянным видом копался в кучах своего барахла, перебирая одну тряпку за другой.

У Хади подкашивались ноги, стоило ему только вспомнить украденную сумму, вырученную от продажи старой мебели. Он был готов завыть и разрыдаться, но смог взять себя в руки. Азиз пытался его успокоить и уложить на кровать, советуя забыть пока обо всем и выспаться либо съездить в лечебницу обработать раны. Но Хади отказался.

Через час он пришел в себя, смирившись со свалившимися на него несчастьями, и отправил молодого человека купить жидкость для полировки, гвозди, наждачную бумагу, клей и другие мелочи, необходимые ему для починки старой мебели, попросив обернуться быстрее и помочь подготовить к обработке шкафы, источенные жучками, чтобы скорее выставить их на продажу.

После ухода всех посетителей Хади обратил наконец внимание на разбитый гипсовый барельеф Девы Марии и вздохнул над этой потерей тоже. Ведь он время от времени порывался аккуратно вытащить его из стены и предложить выкупить одной из церквей или сбыть кому-то из собирателей церковного антиквариата. Он сунул ладонь в образовавшееся на месте лица отверстие с острыми краями и потянул на себя. Материал сразу поддался, и часть барельефа осталась у него в руке. После Хади легко смог вынуть его целиком из проема стены. Но когда ставил на пол, нижняя часть откололась. Хади смог удержать только руки святой Девы, в то время как кусок гипса со ступнями и складками одеяний упал и разбился.

Хади заглянул в прямоугольную нишу, оставшуюся в стене на месте извлеченного барельефа, и обнаружил там нечто, покрытое толстым слоем пыли, который он тут же начал стирать прямо рукой. Перед ним постепенно появлялась доска темного дерева приблизительно семьдесят на тридцать сантиметров. Когда Хади стал тереть еще сильнее, он увидел на доске очертания выдолбленного долотом древа, которое на его глазах превращалось в семисвечник с надписями сверху и снизу на непонятном ему языке. Хади не был настолько глуп, чтобы не понять, что это иудейская реликвия. За свою долгую жизнь он не раз видел подобные изображения на стенах в некоторых домах квартала аль-Батавин. Хади быстро сообразил, что и эту вещь можно вытащить из стены и продать. Он слышал, что есть люди, которые занимаются скупкой иудейской символики и вывозом ее из страны. Когда он уже обдумал все детали своего предприятия, его внезапно охватил страх – он вспомнил мучивших его вчерашней ночью офицеров. Что он им скажет, когда они нагрянут в следующий раз? А они точно вернутся, может, и сейчас они наблюдают за ним. Следующего раза он не выдержит. Если они снова примутся избивать его, он умрет. Ему не выстоять. Все его рассказы посетителям кофейни Азиза аль-Мысри о собственной силе и стойкости – бахвальство от начала до конца и наглый обман простодушных слушателей. Даже свой полет и падение после взрыва у ворот гостиницы он описывал не так, как было на самом деле. Что он не сильно пострадал – просто чудо, в которое он сам до сих пор не может поверить. Что говорить, старость приближается, и он это чувствует. Одним тупым ударом кулака в живот можно вышибить из Хади дух. Такую ли судьбу он заслужил? Что плохого он сделал за свою жизнь? Да только врал! Кому навредили его глупые выдумки? Вот только Безымян! Самая большая ложь Хади! Ложь! Как только Хади вспоминал, что все это правда, тут же на него сваливались проблемы. Да, это страшная ложь, созданная его извращенным умом в не самый легкий период жизни. И об этом нужно забыть. Он вспомнил, о чем размышлял прошлой ночью, и еще больше укрепился в намерении изменить всю свою жизнь.

Из-за двери послышался шорох. Скорее всего, это его юный помощник вернулся с рынка. Хади схватил коврик, стоявший свернутый столбиком в углу комнаты, и прикрыл им свою находку в стене.

5

Дьякон Надир Шмуни насилу добрался до дома Умм Даниэль. Американцы перекрыли движение как раз в том месте, где улица ас-Саадун вклинивалась в площадь ат-Таяран, – у бензоколонки аль-Киляни, недалеко от скоростного шоссе, накануне подорвали машину. Другой взрыв, унесший жизни десятка торговцев и их покупателей, прогремел сегодня на рынке ас-Садрийи. Чуть позже союзники обнаружили заминированный автомобиль, разворачивающийся у монумента Свободы, чтобы устремиться в Зеленую зону за мостом. Никто так и не узнал, что стало с ним и его водителем-смертником. В городе царил хаос, повсюду сновали толпы людей, бегущих непонятно куда и зачем, – то ли в панике они спасались от заложенной бомбы, то ли любопытство тянуло их к месту очередной трагедии. Управлять ими было невозможно. Обезумевшие люди не внимали тому, что им говорили. «Но в то же время всяким сплетням они охотно верят», – подумал дьякон, наблюдая, как подразделения Национальной гвардии входят в квартал аль-Батавин. Пронесся слух, что там прячутся разыскиваемые преступники.

Дьякон припарковался рядом с армянской церковью и собирался уже выйти из машины, как заметил полицейского, который сигнализировал ему, чтобы он немедленно покинул место. Не лучше ли позвонить отцу Иосии и сказать, что не сможет выполнить его поручение? Придется оставить машину в гараже и вернуться домой. Но ведь и завтра, и послезавтра будет то же? Скорее всего… Если не хуже. Любой ценой надо завершить начатое сегодня. И чтоб глаза уже не видели всего этого! Он давно задумал покинуть Багдад вместе с семьей, сообщил об этом отцу Иосии, но отъезд все время откладывался. Сердце ныло каждый раз, когда он осознавал, что вскоре бросит дом, попрощается с соседями и переедет в Анкаву, где уже несколько лет как обосновались его родственники. Решение покинуть Багдад давалось дьякону непросто, пока однажды утром он не обнаружил, что замочная скважина входной двери залеплена какой-то тягучей жвачкой. Дьякон растерялся. Он не понял, что это ему послание, и пытался сначала отрегулировать замок и вытащить из него замазку. Ничего не вышло, и через несколько дней он поменял замок целиком. Через неделю с новым замком приключилось то же. Он убеждал семью не брать в голову это недоразумение – наверняка это обычные уличные хулиганы, дети, подростки. Выковыривать массу из замка было бесполезно, и они заперли дверь на ночь на засов изнутри.

Два дня спустя этим неподдающимся клеем была испорчена дверь, ведущая из кухни во внутренний дворик. Дьякон и разозлился, и обеспокоился одновременно. Он срочно собрал всех членов семьи в зале, чтобы выяснить, кто занимается этим безобразием. Подозревал сначала, что это сделали дочки или жена. Для чего? Нет. Дьякон исключил домашних, но от этого стало еще страшнее. Значит, пока они спали, кто-то перелез через забор, проник на кухню и запихал в замок липучку.

Было нехорошее предчувствие, что их не оставят в покое. Кому-то приглянулось их имущество, и их пытаются выжить. За последние три года подобные случаи в округе участились. Люди не надеялись нигде найти защиты в это тревожное время. В Багдаде находиться становилось просто опасно, на дочек уже несколько раз нападали. У одних прихожан был похищен отец семейства. Мужчина вернулся домой только после того, как близкие собрали огромный выкуп.