Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Константин Кривчиков

– Ты это, – сказал он. – Ты меня, что, хомо обозвал? Или мне показалось?

– Хомо? – непонимающе спросил Гаж.

– Ты назвал меня глупым хомо, – уже тверже произнес Тим. Сам Бужыр ему объяснил, что слово «хомо» обозначает у дампов оскорбление. А все потому, что хомо смертные враги дампов. И если тебя так обзывают, значит, надо сразу бить в морду. – Глупым хомо. Это так?

– Не помню, – пробормотал Гаж, изобразив на прыщавой физиономии недоумение. И вдруг хлопнул себя по лбу: – А‑а, понял. Ну да, я шкажал, что Поле шитает мышли у глупых хомо. Но я тебя не обжывал. А ты шо подумал?

– Да так, ничего, – спокойно сказал Тим. Он был готов набить морду Гажу, невзирая на то, что тот сын вождя. Потому что нельзя прощать оскорбления. Это Тим знал твердо, несмотря на проблемы с памятью. Но если Гаж отрицает…

Может, он, и в самом деле, не так его понял. Попробуй тут пойми, когда они все так гундосят и шепелявят. Даже удивительно, почему он разговаривает иначе. Пуго объяснял, что это зависит от длины языка. Мол, у Тима длинный язык, потому он и присвистывает, а не шепелявит. Из‑за этого его другие плохо понимают, но… Бывает, мол, такое, что уродился с длинным языком. Не обрезать же теперь его?

Тим согласился, что обрезать не надо. Пусть другие шепелявят, а он будет присвистывать. Но понимал он дампов иногда с большим трудом.

– Гаж, шо шлушылош? – отдуваясь, спросил толстый, как бочонок, Реж. Он только что догнал остальных, потому что отстал во время забега. – Где Жуб?

– Жуб погиб, – мрачно произнес Гаж. – Его шожрало Поле Шмерти. Он што‑то говорил тебе, Тим?

– Говорил, – сказал Тим. – Он говорил, что видит мертвого нео. И много крыс. Много жратвы, короче. Ну и пошел туда.

– Понятно, – сказал Гаж. – Поле Шмерти его жаманило. Оно покажало ему картинку, и Жуб попалша. А вшо потому, што много думал о жратве.

– А как не думать, ешли жрать хошетша? – с тоской в голосе спросил Реж.

– Жаткниш, – сказал Гаж. – Снашала надо найти нео. Вшо, пошли.

– Куда? – спросил Бум.

Гаж покрутил головой по сторонам.

– Шнашала туда. – Он показал рукой. – Надо ишкать шледы. Ешли не найдем, пойдем туда. Реж, шейшаш ты идешь первым. Тим жа тобой. Ты, Бум, шшади.

Изрядно поредевший отряд теперь двигался на восток. Какими соображениями руководствовался Гаж, выбирая именно это направление, Тим не знал. Но чувствовал, что командир растерян, хотя и пытается «держать шышку». Значит, сильно надеяться на него нельзя.

Продолжая доверять Гажу, Тим, тем не менее, анализировал ситуацию и постепенно приходил к выводу о том, что надо больше полагаться на собственные ощущения и силы. Тем более, что силы были. Да и уверенности после последних событий у Тима прибавилось. Ну и что, что погибли трое членов септа? Он‑то не погиб. И, вроде бы, ни разу не сплоховал. Главное, больше надеяться на себя.

Реж остановился и задумчиво уставился на землю. Затем присел, опираясь на древко копья. Тим подождал несколько секунд, однако копейщик продолжал пялиться вниз. Тогда Тим, заскучав, посмотрел на небо. Его все сильней затягивало облаками, а с севера надвигалась мохнатая черная туча. «Эге, – подумал Тим. – А ведь скоро, наверное, ливанет».

Он перевел глаза на стену кирпичного здания, мимо которого они сейчас пробирались. И заметил чудом сохранившуюся жестяную табличку с какой‑то надписью. Краска с букв частично отшелушилась, и все‑таки он прочитал: «у… Своб…ды». Что за «свобды»? Свободы?

И в памяти вдруг всплыло: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них в бой». Он не понял, откуда у него в голове возникли эти размеренные строчки. Они просто возникли и зазвучали сами по себе. Странные строчки…

– Эй, идите шуда, – негромко, почти шепотом прошипел Реж. – Тут шледы. Идите‑идите, шкорей.

Тим и Гаж приблизились к нему и встали рядом. Бум остался в отдалении, держа в руках взведенный арбалет. Видимо, так ему велел Гаж – прикрывать тылы.

– Что, нео? – негромко спросил Гаж.

– Нет. – Реж отрицательно мотнул головой. – Это, кажетша, ошм. Вот, видишь?

Гаж тоже, как и копейщик, присел и начал вглядываться в землю. Точнее, в густо затянутый мелкой травой асфальт.

– Думаешь, это ошм?

– Ошень похоже. – Реж ткнул пальцем. – Вот, видишь, это шледы от когтей. И вот ешо. Шмотри, какая ужкая штупня.

– Да, ужкая, – согласился Гаж. – Какие‑то они штранные.

– Он идет на трех лапах.

– Пошему?

– Наверное, ранен. Вот, видишь? Это кровь. – Копейщик провел пальцем по воздуху, не касаясь травяного покрова. – Видишь, пятно? А вот ешо одно.

– Вижу, – сказал Гаж. – Похоже на кровь. Но не уверен, што это кровь ошма. Шледы не ошень шоткие. Может, это и не ошм вовше.

– А ты попробуй кровь на вкуш.

Гаж мазнул пальцем по траве, затем поднес его к носу и принюхался.

– Да шо ты нюхаешь? – недовольно произнес Реж. – Ты лижни.

Гаж осторожно лизнул палец и сразу же сморщился, как будто попробовал уксус.

– Горькая. И жжот.

– А я шо говорю? Это ошм, жуб даю. Это у них кровь ш кишлотой.

– Да, ш кишлотой. Я шражу понял, што это ошм. – Гаж посмотрел на Тима, словно приглашая его присоединиться к обмену мнениями. – Ошень кишлая кровь. И жжот.

Но Тим мало что понимал. И уж точно не мог выступить в роли эксперта.

– О чем вы? – спросил он. – Кто такие ошмы?

– Не ошмы, а ошмы, – уточнил Реж.

– Так и я… – начал было Тим. Но через секунду до него дошло. – А‑а, их зовут осмы?

– Ну да, ошмы.

– Теперь вспомнил, – сказал Тим.

Все в клане дампов знали, что Тим потерял память. И сам он об этом, разумеется, знал. Однако старался без крайней необходимости не выпячивать данного обстоятельства – не очень приятно, когда тебя считают тупым идиотом. С другой стороны, расспрашивать тоже приходилось. Куда деваться, если в голове, как в пустом котелке?

– Осмы, конечно же… А почему у них кислая кровь? Что‑то я забыл…

– Ошмы плюютша кишлотой, – терпеливо пояснил копейщик. – Поэтому у них кишлая кровь.

– Наоборот, – сказал Гаж. – У них кишлота в крови. Поэтому они плюютша кишлотой.

– Кишлота у них в животе. Поэтому кровь кишлая. И шлюна. А не наоборот.

– Какая ражниша? И при шом тут живот? Главное, што плюютша кишлотой.

– Я понял, что они плюются, – сказал Тим. – Сильная у них кислота?

– Ошень шыльная, как… – Реж задумался, подбирая определение. – В обшем, плюнет – и вшо. Капеш тебе, пуштое мешто.