Сущность - Бентли Литтл

Но на сей раз Оскару требовалась помощь посерьезнее той, которую ему мог бы оказать представитель профсоюза, поэтому он и решил нанять Клэр.

Это явно было самое крупное дело в ее практике с тех пор, как она покинула Лос-Анджелес, и Клэр была рада тому, что оно досталось ей как раз сейчас. После той вечеринки она как одержимая постоянно контролировала все, что происходило в доме или рядом с ним. Абсолютно все. Внимательно следила за детьми – не начнут ли они вести себя странно? – вздрагивала при каждом непонятном звуке, отслеживала все, что казалось ей необычным, даже то, как через окна падал свет. Джулиан говорил, что нужно притормозить и успокоиться, не то она сойдет с ума, и Клэр была с ним согласна, так что хорошо, что у нее появилось нечто такое, на чем она сможет сосредоточить внимание, хорошо, что сможет отдавать больше времени и сил своей работе.

К тому же, если она получит большой гонорар – а это вполне могло случиться, – они смогут убраться из этого дома и переехать в какое-нибудь другое жилье.

Эта мысль вдохновляла и подстегивала ее.

Они встретились в ее офисе для консультации, и эта встреча заняла большую часть дня. Оскар объяснил, что уверен – его увольняют исключительно из-за содержания материала, который он преподает, что является вопиющим нарушением принципа академической свободы. Он считался образцовым учителем, пока не начал преподавать расширенную версию учебной программы, после чего стал для руководства школьного округа изгоем, хотя его работа получила признание других заинтересованных сторон. У Оскара имелись и подтверждающие это документы: целый ряд электронных писем и докладных записок, отражающих настоящую полемику; пачка хвалебных оценок его работы, которые он получал от руководства школьного округа пятнадцать лет подряд и которые вдруг стали резко критическими с тех пор, как четыре года назад школу возглавил новый директор, плюс положительные отзывы от различных преподавательских организаций и исторических обществ. Его претензии показались Клэр обоснованными, а когда Оскар заметил, что в их школьном округе не сократили ни одного другого учителя истории, а два из них вообще имели меньший стаж работы в школах округа, чем он, сказала ему, что это дело можно выиграть.

В следующие два дня Клэр навела кое-какие справки, и когда Кортинес пришел вновь, у нее были для него далеко не обнадеживающие новости.

– К сожалению, и у них есть веские аргументы, так что победа может остаться за ними, – вынуждена была признать она. – Они утверждают, что за последние три года количество баллов, набранных учениками ваших групп при сдаче тестов, постоянно падало и что в наше время учета и контроля они не могли продлить ваш контракт и уволить других учителей, группы которых показывали лучшие результаты.

Оскар фыркнул.

– Каких тестов? Вы имеете в виду ту стандартизованную чушь, которую нам навязали политиканы? Мои собственные тесты вдвое труднее и в три раза более всеобъемлющи, чем эти шаблоны, представляющие собой наборы вопросов, в которых надо просто угадать один из предлагаемых ответов и которые учеников надо учить сдавать. – Он подался вперед. – Вот уже десять лет Америка шельмует своих учителей, делая из них козлов отпущения. Нам заявляют: «Мы отстаем от китайцев, японцев и корейцев, потому что у нас слишком много плохих учителей, от которых мы не можем избавиться, потому что они назначаются без ограничения срока полномочий. Да, кстати, они еще и разоряют страну, потому что у них высокие пенсии!» Ну так я вам вот что скажу – в Китае, Японии и Южной Корее учителя также назначаются на должность без ограничения срока полномочий, и у них тоже высокие пенсии! И что, из-за этого их системы школьного обучения катятся вниз? Нет. Потому что общество в этих странах ценит образование! Они относятся к своим школьным учителям с уважением. А как можно ожидать, что американские школьники будут относиться к своим учителям с уважением в то время, как их родители нас не уважают, в то время, как нас не уважают ни политики, ни СМИ, в то время, как ученики все время слышат одно и то же: какие плохие в Америке учителя! Знаете что? Дети из азиатских семей в моей группе получают по этим стандартизованным тестам такие же хорошие результаты, как и их сверстники в Азии! И знаете почему? Потому что родители заставляют их заниматься и делать домашние задания. Если бы так вели себя все родители, возможно, мы бы так не отставали!

– По-моему, мы несколько отклонились от обсуждаемой темы, – мягко заметила Клэр.

– Прошу прощения, – ответил Кортинес. – Но я хороший учитель. И был им всегда. А причина моего увольнения заключается отнюдь не в результатах тестов, которые сдавали мои ученики. Это просто прикрытие, предлог. Настоящая же причина состоит в том, что я преподаю истинную историю, историю как она есть. Да, я преподаю то, что требует программа. Но я иду глубже. А в наши дни, если ты хоть в чем-то отклоняешься от линии партии, за это следует расплата. Раньше проявление инициативы вознаграждалось; теперь же оно не только не поощряется, но за него еще и следует кара.

– Но количество баллов, которое набирали ваши ученики с тех пор, как вы начали преподавать «истинную» историю, действительно упало. Данные об этом сейчас передо мной, и я сама могу их видеть.

– Верно, – согласился он. – А знаете почему? Потому что вместо групп, состоящих из отличников, мне стали подсовывать группы, состоящие из тех, у кого пониженная способность к обучению. – Оскар снова подался вперед. – Как вам известно, политики то и дело разглагольствуют о том, что учителям надо выплачивать надбавки за результативность в работе и вознаграждать «хороших учителей». Ну так вот, «хорошими» считаются те учителя, группы которых хорошо сдают стандартизованные тесты. А вот вам одна маленькая, тщательно скрываемая грязная хитрость – у учителей, которым достаются способные ученики, средний балл по тестам лучше, чем у тех, кто учит «трудных» детей. Я был одним из этих «хороших учителей». А теперь им больше не считаюсь. И это потому, что директор дал мне группу из отстающих. А не потому, что я выхожу за рамки программы и даю своим ученикам информацию, не упомянутую в учебнике.

Клэр кивнула:

– Ясно.

– Ну что, подаем иск?

– Я считаю, что ваша претензия обоснованна, и вполне возможно, что мы сможем вернуть вам работу. Но это дело не кажется мне беспроигрышным. Если оно дойдет до суда, то судьи и присяжные известны переменчивостью своих настроений. Разбирательство в судах очень отличается от того, что показывают по телевизору. Так что существует вероятность, что суд решит это дело не в вашу пользу. И тогда вы потеряете не только работу, но и немалую сумму денег.

– Но, по-вашему, у меня есть шанс?

– Да, я считаю, что шанс у вас есть.

– Тогда давайте работать.

Она кивнула:

– Хорошо. Мы подадим на них в суд. Но вы должны знать, что идете на риск.

Оскар улыбнулся.

– Разве это жизнь, если в ней нет толики риска?

Клэр встала, и они пожали друг другу руки в знак заключения сделки.