Дело о Черном Удильщике - Мария Карапетян

нашел край полотна и, кутаясь в него, зашептал слова молитвы:

— О Создатель, силой твоей всемогущей сохрани меня от всякого зла, чтобы я, непрестанно осеняемый светом благодати твоей, благополучно достиг тихой пристани твоего небесного Царствия и там вечно благодарил тебя, моего Спасителя, вместе с пресвятым источником и душами Трёх великих Сомов, сыновей твоих.

Мерлуза стиснул зубы, глубоко вдохнул и прицелился. Раздался выстрел, и мутант, издав короткий надломленный вскрик, прекратил шевелиться. На полотне, расползаясь в разные стороны, проступило кровавое пятно. Хек выдохнул, закрыл глаза и опустил пистолет. Некоторое время стоял молча, затем распахнул глаза, убрал оружие в кобуру, сделал пару шагов к выходу и, задержавшись на мгновение, обернулся через плечо. Оглядев мёртвого друга, замотанного в засаленную ткань, провел руками по лицу и проговорил:

— Да упокоят Сомы твою душу.

Мерлуза поднял взгляд к небу: молочный диск луны заслонили массивные крылья мохнатого бражника. Насекомое протяжно завизжало, спеша порадовать других падальщиков отличной новостью: сегодня на обед будет подано сочное, смердящее гнилью мясо.

Дурное предчувствие раскопало внутри неглубокую ямку и уютно устроилось в ней, свернувшись калачиком. Хек поспешил к выходу и, перейдя на бег, скрылся в густеющем мраке холодной улицы.

С последнего визита детектива таверна «Китовый ус» преобразилась: разбитые стекла сменили новые, оконные рамы и доски фасада были аккуратно покрашены тёмно-зелёной краской, а внутри, сидя за круглыми столиками, переругивались пьяные гости. Хек потянул на себя дверь и вошёл в зал. Некоторые посетители повернули к нему головы, но, узнав завсегдатая, продолжили трапезу. Сивуч Стеллер на своём месте за стойкой, протирая бокал, горячо спорил с гостем, который сидел на барном стуле напротив. Детектив сел рядом и, с интересом осмотрев гостя, вслушался в разговор.

— Отвратительное пойло! — произнёс, потешаясь, незнакомец. Одним большим глотком он опустошил кружку, сунул её Сивучу под нос и кинул на стойку горсть мореонов: — Наливай еще!

Хозяин таверны глянул на Мерлузу, ища у того поддержки. Детектив изучающе посмотрел на незнакомца: дорогой, хорошо скроенный коричневый костюм, бежевое пальто с капюшоном, крупный нос с горбинкой, бледная, почти синюшная кожа и чёрные сальные волосы, спадающие на плечи неряшливыми волнами. Посетитель повернул к Хеку голову, и его синие глаза недобро заблестели. Детектив прищурился — лицо мужчины показалось знакомым. Они несколько секунд буравили друг друга взглядами, после чего незнакомец отвернулся и вопросительно воззрился на человека за стойкой.

— На сегодня тебе достаточно, — Сивуч решительно убрал стакан на полку. — Ты выпил двадцать две бутылки, дружище. Не понимаю, как ты всё ещё держишься на ногах.

Хозяин таверны сгреб монеты себе в ладонь и протянул их странному гостю:

— Бери и уходи отсюда. Не хочу быть повинным в твоей смерти.

Мужчина в дорогом костюме захохотал и махнул рукой. Внимательно оглядел детектива, медленно слез со стула и направился к выходу.

— Оставь эти железяки себе, — он накинул на голову капюшон. — Всё равно от них толку нет.

Дверь за незнакомцем закрылась, и Хек, сдвинув брови, спросил:

— Это еще кто такой?

Сивуч пожал плечами, убирая в карман пригоршню монет.

— Не имею понятия. Этот сумасшедший выпил дневной запас алкоголя и сожрал восемь порций жареной рыбы. — Стеллер наполнил стакан, пододвинул его Мерлузе, положил локти на стойку и наклонился к завсегдатаю: — Я сначала подумал, что он из коалиции «Благой медузы». Хотел уж было пристрелить ублюдка.

Хек глотнул холодного крепкого жмыха и жестом велел Сивучу продолжать.

— Странный парень. Сначала совал мне в карман мореоны, а после начал рассказывать небылицы о морских божествах, о Создателе, — хозяин таверны сморщился. — Восхищался красотой и грацией тюленей… Ну, я и не стал его трогать. Сжалился: видно, случилось у парня что-то плохое, совсем умом тронулся.

Детектив хохотнул и одним глотком выпил содержимое кружки.

— Какая ты, оказывается, нежная и продажная душа, Сивуч! — он сложил губы в поцелуе, и хозяин таверны грозно замахнулся на него.

— Ах ты, щучий сын, Мерлуза! — Детектив уклонился от удара и ловко спрыгнул со стула. — А ну, пошел прочь! Чтоб неделю тебя видно не было!

Хек достал из кармана последнюю монетку и подкинул её, надеясь, что Сивуч поймает сверкающий мореон. Но тот угодил хозяину таверны прямо в лоб, а после со звоном упал на пол. Глаза Стеллера налились кровью, ноздри раздулись, щеки покраснели, а густые седые брови поползли на лоб.

Мерлуза трусцой побежал к выходу. Обернувшись через плечо, он, не удержавшись, крикнул:

— Не такой уж ты и грациозный, как говорят!

С этими словами Хек открыл дверь и вышел на улицу. Улыбка тотчас сползла с губ, а лицо приняло болезненный, усталый вид — таким детектив мог быть только наедине с собой. В животе урчало, но денег на еду уже не осталось — последние монеты он спустил на выпивку. Мужчина тяжело вздохнул, вспоминая события сегодняшнего дня. Ему не хотелось возвращаться в пустоту неубранной квартиры, и он решил, что, перед тем как отправиться спать, совершит привычный ритуал — проведает Риту.

После того как детектив открыл возлюбленной правду, она почти перестала разговаривать с ним. Замкнулась в себе, стала тихой и в задумчивости нередко могла до крови обкусать кожу на кончиках пальцев. Хек понимал, что Рита мечется между двух огней и в силу возраста не может принять окончательное решение, о котором не пожалеет в будущем. Мерлуза хоть и оставил девушку наедине со своими мыслями, давая шанс самостоятельно разобраться в приоритетах, но сам так и не смог перестать незаметно опекать её. По вечерам он часто бродил возле дома Риты, всматриваясь в окна, за которыми теплились уют, любовь и благополучие. Только после того как жёлтый огонёк света гас и Рита засыпала в своей удобной, чистой кровати, мужчина мог позволить себе вернуться домой.

Дурное предчувствие проснулось, подняло маленькую чёрную змеиную голову и высунуло раздвоенный язык. Зашипело, предупреждая о надвигающейся опасности, и Хек, прислушавшись к его зову, ускорился, переходя на бег.

Глава 27

Морской бог, нареченный создателем

Авель Аствац был упрям, вспыльчив и злопамятен. Если ему в голову приходила какая-то идея, он без промедления старался воплотить её в жизнь, и до определенного момента ему это удавалось. Удача отвернула от него своё прекрасное лицо, когда появилась она — единственная и до одури желанная душа. Она пахла, как прибой, сияла, словно экворея[1], и имела шелковистую структуру. Её хотелось касаться губами, держать в руках, наблюдая за плавностью движений, и никому никогда не рассказывать об этом. Но однажды всё изменилось: Аствац упал в объятия гнева и в бездумном порыве ревности изуродовал любимую душу. Теперь, глядя на Марван, он мог наконец узреть плоды своих мерзких трудов: сознание её исказилось, почернело и больше не сияло, как прежде. Лишь одно осталось неизменным — притягательный аромат морской глубины. Авель облизнулся и покатал на языке имя, произнеся его шёпотом:

— Марван…

Он улыбнулся, посмотрел через плечо, желая убедиться, что за ним нет слежки, снял капюшон и нырнул вглубь тёмной улицы. Морской бог был очень голоден. Мирская еда не подходила ему. Жареная рыба не утоляла аппетит, а горькие напитки, хоть и приятно освежали ум, но совершенно не ослабляли жажды. Он вспомнил свой тихий холодный дом, где сладкие, насыщенные души сами заплывали в его пасть, желая переродиться и стать частью великого цикла вселенной. Сейчас он как никогда нуждался в пище, которая придала бы сил и помогла вернуть излюбленный облик. Но ждать, когда сознание умирающих в заводи отделится от тел, он не намеревался. Аствац желал быть красивым и сильным прямо сейчас. Ему нравилось выбранное воплощение: золотистые волосы, синие глаза, правильные черты лица, точеная фигура, великолепный рельеф рук, длинные пальцы… но в настоящее время энергии хватало лишь на неряшливого чернявого господина. Морской бог с отвращением пригладил сальные волосы и вытер ладонь о лацкан бежевого пальто. «Кому вообще может понравиться подобная внешность? Скоро я превращусь в чудовище, и тогда Марван никогда не посмотрит в мою сторону», — рассуждал он, проходя мимо единственного работающего фонаря. Аствац остановился в жёлтом кружке света и подытожил: «Нужно найти кого-то достойного,