Баловень судьбы - Владимир Гурвич

– Я учту все, что вы мне сказали, – проговорил я.

– Да, – как-то вяло отозвался Гессен.

Я направился к выходу. Внезапно меня остановил его голос.

– Евгений Викторович, я хорошо знаю здешние нравы и здешних людей. Вам надо остерегаться.

Я посмотрел на него, он выглядел одновременно подавленным и серьезным.

– А вы не приложите к тому, что только что сказали, еще и список тех, кого следует остерегаться?

– Я на вашем месте остерегался бы всех, – ответил Гессен. – До скорой встречи, – как-то загадочно попрощался он.

Разговор с Гессеном внес сумбур в мои мысли, в моем мозгу уже выстраивалась некая, хотя и весьма смутная схема того, как происходили и возможно, будут происходить дальнейшие события. И Гессен, по моим представлениям, был один из главных игроков этого турнира по захвату компании. Теперь же, словно чья-то рука смела с доски все столь тщательно расставленные на ней фигуры. И как вновь их расставить по клеткам, я пока не представлял. Приходилось лишь уповать на то, что новые ходы всех фигурантов этой истории помогут мне вновь выстроить комбинацию.

Впрочем, в этот день, вернее в ночь произошло такое событие, что на некоторое время я буквально забыл обо всем. Хотя и до этого тоже случилось немало любопытного.

Когда я вернулся в дом, то стал свидетелем весьма необычного зрелища. В центре гостиной стоял большой, покрытой белой скатертью стол, а вокруг него сновала Анастасия и сервировала его.

– Что происходит? – изумленно проговорил я, – сегодня какое-то событие.

– А вы не знаете?

– Нет, – честно ответил я. – Одни праздники кончились, до других еще далековато.

– Сегодня день рождения Саши, – ответила Анастасия и посмотрела на меня с таким презрением, будто я совершил какую-то огромную подлость.

– Я действительно не знал, мы же не жили вместе. И что же здесь намечается?

– Придут гости, человек двадцать. Хотя желающих было раз в пять больше. Но он не любил отмечать дни рождения, предпочитал их забывать. Он говорил, что это самый грустный день в его жизни. Не потому, что он появился на свет, а потому, что он приближал его к моменту ухода из него. А Саша просто фанатично любил жизнь. В отличии от других, ему нравилось не получать от нее, как подарки к Новому году, примитивные удовольствия, а созидать что-то новое.

Анастасия столь красноречиво посмотрела на меня, что у меня не осталось сомнений в том, кого она имела в виду в образе любителя получения удовольствий.

– Вам помочь?

– Нет, я всегда готовила его дни рождения сама. Я знала, что вопреки тому, что он говорил, ему нравилось отмечать эти даты в небольшой компании, с самыми близкими людьми. Это до некоторой степени примиряло его с тем, что он становился на год старше.

– Но сегодня компания будет не такой уж и маленькой, – заметил я.

– Потому что отныне его дни рождения превращаются в дни памяти.

Внезапно Анастасия села на стул, спрятала голову в руках, и ее плечи затряслись в беззвучных рыданиях. Я стоял рядом, не зная, как себя вести в такой деликатной ситуации. То, что мне хотелось предпринять, я не мог себе позволить, а то, как я вынужден был себя вести, вызывало во мне протест.

Неожиданно Анастасия открыла лицо и посмотрела на меня красными заплаканными глазами.

– Ну что вы смотрите на меня, не видели плачущей женщины. Я прошу вас, идите в свою комнату, я позову вас, когда все будет готово.

Мне ничего не оставалось делать, как ретироваться.

В своей комнате я безвылазно просидел несколько часов до того самого момента, когда начали собираться гости. Анастасия сдержала обещание и постучала в мою дверь в знак того, что я могу выходить. Я не преминул это сделать, спустился вниз и замер от восхищения. Анастасия была одета в строгое черное платье, без косметики и украшений, просто причесана, но такой красивой, такой величественной я ее еще не видел. В ней, в самом деле, проглядывала богиня, богиня красоты и одновременно благородной скорби.

В гостиной, как и говорила Анастасия, собралось человек двадцать. Теперь я понял, почему Гессен попрощался со мной словами «до скорой встрече». Кроме него, тут находились Струганов, Ращупкина, Сидоренко, Маринин, Антонов, Гвоздев. Некоторых я знал только в лицо, других вообще видел впервые. Мое удивление вызвало то, что среди приглашенных был и Борис Гусарев.

Это был странный день рождение, на котором виновник торжества, если так можно выразиться, зримо присутствовал в незримом виде. Почти все, кто произносил спитчи и тосты, обращались к нему так, словно он сидел среди них за столом или в лучшем случае на минуточку вышел. У каждого было свое личное отношение к этому человеку; это чувствовалось по интонациям произносимых речей. И все же всех объединяло единое чувство восхищение им и глубокая горечи от постигшей утраты.

Почему-то весь вечер я чувствовал себя неловко, словно по ошибке забрел на чужое торжество. Это ощущение усиливалось тем, что за все это время никто и ни разу не упомянул моего имени. Но при этом мне упорно казалось, что все противопоставляли меня и его. Когда в очередной раз перечислялись славные деяния моего дяди, то я невольно ощущал, насколько мелкими и незначительными поступками отмечена моя жизнь.

Все разошлись поздно ночью. Опустошенный и измученный, я поднялся к себе и рухнул на кровать. Сам не зная почему, но за весь вечер я мало выпил, обычно на таких вечеринках я с удовольствием предавался обильным возлияниям. Чтобы прогнать черные мысли, я решил, что неплохо, когда все ушли, наверстать упущенное. На столах осталось целое море вина и водки и все это богатство было в моем распоряжении.

Я встал с кровати, и собрался было уже покинуть комнату, чтобы спуститься вниз, как дверь внезапно отворилась, и на пороге появилась Анастасия. Она уже переоделась и была запахнута в легкий домашний халатик.

Выглядела она как-то необычно, мне показалось, что она находится в крайнем не то замешательстве, не то смущение. Анастасия остановилась возле дверей, не решаясь больше сделать ни шагу.

– Анастасия, вам не хорошо? – встревоженный ее странным видом спросил я.

Она как-то странно посмотрела на меня и сделала ко мне несколько шажков. Теперь она находилась так близко от меня, что я ощущал на своей щеке ее учащенное горячее дыхание.

– Вы должны мне оказать одну услугу, только не отказывайте, для меня это крайне важно, – вдруг проговорила она.

– Я готов для вас на все, – взволнованный и растроганный ее необычной просьбой произнес я.

Она снова взглянула на меня своим странным взглядом.

– Это правда?

– Конечно, правда, разве вы этого не знаете?

Она как-то неопределенно кивнула головой, по этому жесту я так и не понял, сказала она мне таким образом «да» или «нет».