Я и Софи Лорен - Вячеслав Верховский

Я сразу:

– Как?

– Ну-у, не знаю… – и она замялась. Подбирая подходящие слова. Но не нашла. А потом сосредоточилась – и выдала: – Ха-ха!

Ну, что сказать вам? Жалкое подобие меня. Ни филином не хрюкала, ни это… И как-то тихо. Жалкое подобие!

Я ей улыбнулся, так скептически. Она:

– Теперь ваш черед, а ну-ка вы засмейтесь!

– Извиняюсь, под заказ я не смеюсь!

Но настырная, что просто не дай бог, уже вцепилась:

– Нет, а ну-ка! Я вам умоляю!

Ситуация вполне такая дикая. Я даже рассмеялся – что за блажь?!

Что случилось с ней!

– Так это вы?! Это вы смеялись, как скаженный?! Боже мой!

Как там, у Земфиры? «Я задыхаюсь от нежности…» Так и здесь: от потрясенья дама чуть не грохнулась. Затрепетала, засияла, затуманилась. Глянула с восторгом, с упоением. И тут же вскрикнула, я даже испугался:

– Так, а ну идемте, этот смех…

И цап меня за руку. Я:

– Куда?

Оказалось, я ведомый – это что-то! Поволокла без лишних разговоров. Я:

– Куда-а-а?!

И фраза, в моей жизни историческая:

– Этот смех… Он мне в хозяйстве оч-чень пригодится!

И уцепилась – неразлейвода…

Три года душа в душу – это что-нибудь да значит. Ленинград, Лесгафта, дом 12, квартира – то же самое, 12, наша комната и левая кладовка. Коммуналка…

Интересная и горькая деталь – с какой формулировкой я был изгнан:

– Боже, как мне опостылел этот смех! Уже вот здесь!

Больше здесь не жил я никогда.

А сын остался…

Моя подружка – проводница Карпачева. Сколько ей? В разное время по-разному. Так, летом ей исполнилось… Неважно.

Она личность, не требующая доводки. Образованья далеко не верхнего, но от природы глубоко начитанна. Не побоюсь, умна. За собой она следит особо: глаза накрашенные даже когда спит. Хотя и это она же: «Время летит так быстро, что не успеваешь ногти обрезать». Рожденная стюардессой, почему-то ездит в поездах: «Я не могу расправить крылья. Мне даже кажется, что у меня их нет. Как живу? Если скажу, что счастье меня преследует, то следует добавить, что меня оно не догоняет». Сама она честна, как я не знаю. Зато ее обманывают чаще, чем положено. Я успокаиваю Зину как могу: «Мир стоит на вранье». – «А писали, что на трех китах». Я вздыхаю: «Что одно и то же».

Сижу в ее купе в десятом вагоне, слушаю истории из жизни…

О пользе мужчин

– Я никогда б не верила в приметы. Когда б не знала: все они неоднократно подтверждались. Например. Деньги перед выездом никому не занимать. Это известно? Как пить дать! Но, дура, одолжила. А теперь – «где деньги, Зин?» А нету!

Дальше: положить на стол ключи – не будет денег. Как-то положила я ключи. Потом очнулась, убрала, – но было поздно. Ревизоры обнаружили «зайчиху». Хотя я не имела и понятия: она зашла под видом провожавшей…

Дальше. Первым в вагон должен входить кто? Правильно, мужчина обязательно! Закон незыблемый, как будто данный свыше. Однажды в борьбу за соблюдение приметы включилась моя близкая подруга Удовенко. И вот что из этого вышло. Это было в 83-м, а на «железке» помнят до сих пор. Поезд подается на посадку. У всех проводников – люди как люди. А у проводницы Удовенко вместо мужчины, что, естественно, по правилам – первой в вагон вскарабкивается женщина. Удовенко, ласково: «Подождите, женщина, подождем мужчину». «Хорошо», – отнеслась с пониманием. А поезд фирменный «Донбасс», вагон шестой. Время идет, а мужчина – увы. Тут другая женщина с билетом: «Здрасьте!» Удовенко: «Здрасьте! – и: – Извините, по примете…» И т. д.

Приходит пятая, восьмая и десятая. Проводницу это насторожило. Тринадцатая (а как же!) вдруг схватилась за свои права: «А ну-ка пропустите!» – будто приметы писаны для дяди. Ну, проводница объяснила, как могла…

Когда у входа уже столпилось человек пятнадцать женщин, Удовенко засекла: они друг дружку знают и общаются как старые знакомые. Удовенко ведь не дура, догадалась сразу: это заговор. А еще через пару минут, когда у входа в ее кровный шестой скопилось уже двадцать пассажирок, и среди них ни одного мужчины, Удовенко догадалась еще раз, что заговор в самом разгаре, – и о судьбе своего вагона стала волноваться не на шутку (несоблюдение приметы наказуемо и, что страшнее, неизвестно чем)…

Время истекает на глазах – мужчины нет. Женщины сходят с ума на законном основании: у них для этого билет. Ну и с ними заодно и проводница – она же без мужчины до сих пор.

И вот тут без пяти минут до отправления – ну слава тебе, Господи, – мужчина! Наконец-то! С женщиной и с чемоданом, разумеется. Где ж ты был?! Удовенко аж лучится и, своим глазам не веря: «Ой, мужчина, проходите, что же вы?!» Польщенный, он первым взошел на ступеньку. Еще не веря в свое счастье, Удовенко: «Давайте ваш билетик покажите! – и женщинам: – Сейчас вы все войдете, не толпитесь! Что?! – мужчине. – Нет билета? Почему?! Вы провожающий?!! – как будто он не знает очевидного: провожающий мужчина – не мужчина! – Так, вернитесь! Я сказала! Это ж надо!.. Нет, спускайтесь! И не мешайте при посадке! – хотя где?! – Мы дождемся настоящего мужчину!» Насилу отогнала, вот настырный!..

И тут вдруг объявляется: «С такого-то пути…» Ее скорый фирменный «Донбасс»… А Удовенко, как на той картине «Не пущу!», их не пускает. Несчастная, она еще не знала, что до Москвы закуплен весь вагон: за высокие рекорды в молоке в честь очередного съезда партии доярки из «Заветов Ильича» – и среди них ни одного дояра – на неделю отправляются в столицу, на каникулы…

Шестой вагон скорого фирменного поезда Донецк – Москва был взят таким штурмом, что Бастилии и не снилось: Удовенко просто оттеснили.

Этот случай на «железке» помнят все: дура совестная, преданная делу, Удовенко захотела удавиться, но поезд дернул – и она в купе сорвалась. Удовенко догадалась: если с первого раза не вышло, то зачем себя насиловать? Значит, не судьба. Она не стала.

Ну, дояркам объявила всем бойкот – оно понятно. Чай не разносила (пассажирки обходились молоком). Постели раздавала – кое-как. Проревела всю дорогу – и не напрасно: с Удовенко сняли прогрессивку. Сняли то и сняли это.

Оказалось, что примета да, работает!

Зоопарк на колесах

– А однажды провозили гамадрила, и я боялась покидать свое купе. Как-то передали пиявок – тихую коробочку. Змеи, помню, вели себя очень корректно. Однажды укачало крокодила. Ну, собаки – те собаки даже в поезде. Их-то возят, а вот коз – их по инструкции нельзя.

И вот как-то ревизоры, вычисляя «зайца», углядели: вдоль состава тащится старуха с по-деловому блеющей козой на поводке. На секунду ревизоры отвлеклись – глядь, а коза как будто испарилась, поводок и бабка вместе с ней. Ага! Пошли по вагонам прочесывать: это ж какой проводник ей позволил?! Нашли очевидцев: коза вроде бы в четвертом.