Карибские каникулы - Ирина Крылова

Чудотворец, казалось, тоже заподозрил неладное. Во всяком случае, он на мгновение оторвал взгляд от тарелки с салатом и, моментально оценив обстановку, сделал рукой в воздухе быстрый жест. После чего он как ни в чем не бывало нанизал на вилку очередной кусочек моццареллы и, нимало не смущаясь воцарившимся в ресторане молчанием, отправил его себе в рот.

Пьяный джентльмен замер как вкопанный, не дойдя трех метров до цели своего путешествия. Со стороны казалось, что он ударился о какую-то невидимую преграду. Не понимая, что происходит, он снова попытался преодолеть неожиданное препятствие и снова стукнулся обо что-то твердое. Тогда он выставил вперед руки и стал на ощупь исследовать незримую стену. Удостоверившись, что стена существует независимо от его зрительного восприятия, настойчивый господин вознамерился взять ее приступом. Он сделал пару шагов назад и бросился на преграду всем телом. Преграда спружинила, и возмутитель спокойствия отскочил от нее, как туго накачанный резиновый мячик.

Здесь-то и обнаружилась полная неготовность субъекта к столь грубому отпору, вследствие чего он завалился на бок в проем между столиками, откуда уже не сумел подняться без активной посторонней помощи. Подвыпившего дебошира с почетом проводили на место и поручили заботам его сотоварищей, а Марина не могла отвести восторженного взгляда от невозмутимо поедающего свой обед чародея.

Вот это действительно чудо! Волшебство настоящее. Едва уловимый жест рукой – и пожалуйста, готово дело! Как же он это делает?

Видимо, Марина настолько интенсивно думала, что маг каким-то образом уловил ее мысли. Он перестал есть, приветливо кивнул ей и произнес:

– Я вижу, вы очень удивлены.

– Очень, – призналась Марина. – Но как вы это делаете? – сам собой сорвался с губ предсказуемый вопрос, который волшебнику наверняка задавали все, кому не лень.

– А вот так. – Чародей взял со стола вилку и, держа ее за самый кончик левой рукой, провел над ней в воздухе, не касаясь, правой. Правая рука описала дугообразное движение. Вслед за рукой вилка медленно согнулась и дотронулась зубцами до собственного основания, образовав кольцо неправильной формы.

У Марины непроизвольно открылся рот. Аналогичная реакция произошла еще у трех десятков наблюдателей. Неизменно спокойный фокусник протянул Марине трансформированный столовый прибор, который уже вряд ли мог быть использован по прямому назначению, и без тени превосходства сказал:

– На самом деле так могут все. Только не все об этом знают. Всего хорошего.

Пораженные зрители постепенно оправились от эмоционального шока. Послышались аплодисменты, под шум которых неказистый человечек с незапоминающейся внешно–стью покинул лучший в мире пляж Никки-Бич.

К ней опять вернулась ненавистная изматывающая бессонница. Анжела физически чувствовала, как она тянет к ней свои душные безобразные лапы, хочет заполнить ее ночи своим омерзительным присутствием.

После поездки к гадалке Сусанне (она же Нинка Крынкина) Анжела испытала невероятную усталость и, приехав домой, решила отложить на завтра все размышления и выводы и отправиться спать. Она отключила все телефоны и долго стояла под душем (ей хотелось смыть с себя тяжелые впечатления уходящего дня).

После душа она все еще чувствовала себя утомленной и порадовалась, что сможет быстро уснуть. Но, за–бравшись в постель и уютно укутавшись мягким пуховым одеялом, она поняла, что радоваться рано. Сон как рукой сняло. Анжела упрямо уговаривала себя, что ей очень хорошо вот так лежать в теплой кровати и что через пару минут желанный сон наконец придет к ней.

Прошел час, другой. Быстрые минуты заспешили вперед, отсчитывая третий, а Анжела все ворочалась с боку на бок, то натягивая одеяло до самой макушки, то сбрасывая его с себя, так как ей вдруг становилось нестерпимо жарко. На исходе третьего часа она встала и пошла на кухню поискать для себя что-нибудь успокоительное.

Результаты поисков оказались крайне неутешительными. Обнаружилось, что все средства, которые могли хоть как-то сойти за седативные, она употребила во время своих последних ночных бдений, мучивших ее перед появлением незваного гостя. Даже совсем неэффективный мятный чай тоже весь ушел в дело. Анжела чуть не расплакалась от обиды: кругом одни неприятности.

Анжела засунула коробку с лекарствами назад в кухонный шкафчик и закрыла стеклянную створку. В створке отразилось ее лицо: по-прежнему красивое и неправдоподобно молодое. Только выражение было совсем незнакомое. Беспомощное и затравленное.

В первый момент Анжела даже испугалась, ей почудилось, что в стеклянной дверце отобразилась совсем не она. В образе на кухонном шкафу не было типичных для Анжелы уверенности и спокойствия. Она даже оглянулась, как ни глупо это было, чтобы посмотреть, не стоит ли кто-то чужой у нее за спиной. Нет, естественно, в кухне она была одна.

И тут что-то вроде внутреннего возмущения за–хлестнуло ее так сильно, что она вся покраснела от злости. Да как она допустила это?! Куда подевались ее сила воли, уверенность, принципиальность, наконец? Она должна немедленно взять себя в руки и не поддаваться атакующим ее неведомым силам. Она может! Она долж–на найти выход!

Анжела улыбнулась своему отражению и вслух очень твердо произнесла:

– Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого!

Затем она включила кофеварочную машину и сделала себе большую чашку кофе. Немного подумав, она сварила еще одну такую же, а затем еще две, перелила горячий напиток в термос и, взяв с собой запас кофе и чашку, отправилась в кабинет.

Там она установила большое кресло напротив окна, раздернула шторы и со словами «Не спать так не спать» удобно устроилась в кресле, укрывшись шерстяным пледом. Сколько она просидела так, глядя на заснеженный двор и зимние деревья, красиво освещенные уличными фонарями, она не знала. Только кофе у нее давно закончился, а небо над елями едва заметно просветлело, предвещая скорое наступление нового дня.

Она почти ни о чем не думала, только смотрела и смотрела на картинку за окном. Вдруг ей вспомнились слова бабки, которая накануне вечером проводила разоблачение самозванки Нинки: «Сердце свое спрашивать надо да жить по совести!»

– Сердце... сердце... Спрашивать сердце... Спросить сердце, сердце... – повторила шепотом Анжела.

Она проснулась, когда на улице уже рассвело. Надо же, совершенно незаметно для себя задремала! И это выпив целый термос крепкого кофе! И не в привычной мягкой кровати, а в совсем не приспособленном для комфортного сна кресле!

Анжела встала на ноги и сладко потянулась. Небо за окном было светлым и безоблачным. Сквозь еловые ветки начали пробиваться робкие солнечные лучи. Все говорило о том, что наступающий день будет замечательным.

Анжела сходила в прихожую и тут же вернулась в кабинет с сумочкой в руках. Именно эта сумка была при ней вчера, когда она в поисках правды посещала колдовской притон. Она вытащила из сумки пакет с бабкиными письмами и старинным рукописным текстом и положила его рядом с собой на письменный стол. Затем она достала стопку бумаги и ручку и надолго задумалась.