Судные дни - Адам Нэвилл

Позже появились другие беглянки. Две девушки с детьми явились посреди ночи, и отец отвез их в город. Хотел сразу пойти в полицию, но они сказали, будто у них проблемы с законом. Вроде как весь Храм у правительства в каком-то особом списке. Типа их бы посадили в тюрьму.

– Это были Марта Лейк и Бриджит Кловер.

– Да. Но их настоящие имена он узнал позже, из газет. Тогда они были сестры такие-то.

– Сестра Гестия и сестра Эверильда.

– Да, точно. Я не знаю, скольким удалось бежать. В Храме не вели записей. Нужды не было – девушки рассказывали, что сестра Катерина читает у них в душах. Она все и всегда знала. Бред. Но если отец раньше видел кого-то из Храма по пути в долину или в Юму, то подбирал их и вез в город. Он говорил, что у них ничего нет. Только балахоны и сандалии. Ни денег, ни воды, ни еды. Ничего. Но после тех двух девушек с детьми никто из Храма уже не приходил.

Когда полиция рассказала об убийствах, отец долго плакал. Мама рассказывала. Он очень жалел детей и девушку, которых так и не нашли. Присциллу, которая пряталась у нас в доме. Сказал маме, что вся наша семья тоже в опасности. Что всех нас может убить Храм.

– Он когда-нибудь сообщал о Храме в полицию?

– Да, много раз. Об оружии, о беглецах. По ночам в пустыне слышались выстрелы. В последний год стреляли много, и он звонил в полицию. Его даже просили прекратить звонки. У них были дела поважнее кучки хиппи. И они ничего не сделали, пока не стало слишком поздно. Сюда довольно далеко ехать, и до резни они появились лишь однажды. Сказали отцу, что хиппи сумасшедшие, но безвредные. Можете в это поверить? Безвредные!

– Что ваш отец рассказывал о той ночи?

– Он испугался. Долго уже говорил, что дела там плохи, и что все нехорошо закончится. Он был прав.

– Он рассказал, как все началось?

– Он всегда говорил, что сначала залаяли их собаки. А потом заржали наши лошади. Испугались, как будто бы грозы. Мы тогда держали двух собак, и они забились под кухонный стол и скулили. Мама говорила, что псы стали выть. Выть на потолок.

За несколько месяцев до резни животные стали нервничать. Собаки Храма лаяли и выли на луну часами, пугая наших собак и лошадей. И это за две мили! Однажды отец поехал туда на грузовике посмотреть, что происходит, и увидел забор, как и говорила та, сбежавшая, девушка. Они еще колючую проволоку натянули поверху. Ну чисто тюрьма. А внутри сходили с ума собаки. Отец тогда не увидел никого из Храма. Только собаки лаяли и бегали около забора, как будто хотели выбраться. Но самым странным был туман. Шел дождь, луны не видать, а шахту полностью скрывал грязный туман, растянулся аж на милю, наверное. Желтый и густой. А над крышами хижин воздух дрожал, по его словам, как будто мерцал от жары. Свет нигде не горел. Ни одного костра. Ничего. Виднелись очертания хижин и забор, и лаяли собаки из тумана. Он опускался как будто из дыры в небе.

Полиция сказала, что это не туман, а дым от их очага, да только огонь в Храме не горел. Отец там был и сам все видел. А вот полиция ничего не видела, так откуда им знать, что это был за дым? Но отец так и не подошел к шахте из-за тумана и дрожащего воздуха. Остался на дороге.

И то же самое случилось той ночью. Это был примерно четвертый раз, когда родители услышали собак. И лошади снова сошли с ума. Отец поднялся на холм и сказал, что там снова туман. А потом услышал выстрелы. Лай, крики. Он спустился и позвонил в полицию Юмы. Сказал, чтобы они поторапливались, потому что Храм катится в тартарары. Было около одиннадцати, стреляли, и отец решил, что это пожар. А ведь там были дети. Он сказал все, что мог, лишь бы полиция приехала. Он ведь понятия не имел, что там происходит, но ясно же, что ничего хорошего.

Отец снова поднялся на холм и ждал, пока не появятся огни полицейской машины. Желтый туман к тому времени уже поблек. Примерно через час он снова позвонил и сказал, что больше не стреляют. Только собаки лают и скулят, как будто серьезно напугались. А еще он сказал, что собаки поднялись в небо. И двигаются в сторону от шахты. Прямо так и сказал.

Потом с ним беседовали журналисты и написали, что он видел НЛО. Он никогда такого не говорил. Но с этого пошли слухи про инопланетян. А полицейские винили отца. Типа он усложняет им работу, травит прессе всякие байки. И то же самое с этими «Судными днями» и фильмом. Все трындели, что отец видел НЛО. Поэтому он больше ни с кем, кроме нас, о Храме не разговаривал. Если бы он был жив, то и с вами говорить бы не стал. Переживал из-за того, что журналисты все переврали и выставили его идиотом. Именно поэтому я согласился с вами встретиться. Я хотел все прояснить. Мой отец был хороший человек.

Кайл переместился на кровать. Лег, оставив ноги на полу. Протер глаза. Нужно поспать. Люстра горела. Свет в ванной тоже. Лампочка Макса сияла на тумбочке, как ядерный реактор. Мелькало изображение на экране телевизора. Он окружил себя светом, как испуганный ребенок. И, пока не вспоминал о кошмарах, чувствовал себя круглым идиотом.

Он совершенно измучился, но не хотел спать. Чуть-чуть подремать? При свете? Тогда завтра все будет нормально. Дэн в соседнем номере. Это же просто сны…

Хижины распались в прах. «Мое». Вдалеке виднелись линии и столбы забора на выбеленной равнине, там, где клубился туман. Птицы дергались в пыли на земле. Одинокие и жалкие, их тонкие крики повисли в воздухе.

Он развернулся и побежал туда, где лаяли собаки. Никаких псов не нашел, но от приглушенных криков детей, отзывавшихся на птичий писк, споткнулся и, пошатываясь, пошел к деревянному сараю, где в маленьких колыбелях лежали младенцы. Но добраться до здания так и не смог. Онемевшие ноги не шли между деревом и ржавчиной, по шахте, ферме, всему сразу и одновременно. По пустоши.

Неожиданно раздался жуткий визг свиньи, и Кайл упал, прижавшись к земле. Животное безумно молотило копытами по деревянному полу маленького домика с четырьмя ало мерцающими окнами. Здание дрожало.

Он заплакал и взмолился, чтобы ему не дали увидеть, что там внутри, но тут же обнаружил, что смотрит через створное окошечко. В доме были черно-белые фотографии Марты Лейк и Бриджит Кловер и других юных бородатых рябых лиц, которые он раньше никогда не видел. Они валялись на большой кровати, прикрытой бархатным пологом цвета гнилого винограда. Там кто-то лежал, но он видел только маленькую головку без волос. У дальней стены стояли другие сектанты, преклонив колени, лицом к стене. Они спрятались от черного дождя, который сек сухую землю, принося с собой пепел и дым далекого пожара. Тот поднимался к грязному небу, на которое Кайл не смел поднять глаза.

Он искал ворота, чтобы убежать. «Я просто снимаю фильм», – улыбнулся, стараясь не плакать, как маленький неряшливый ребенок с грязными ногами, которым и был. Только перед выходом стояла безмолвная фигура в черной сутане, и он не видел лица под капюшоном. Она держала на поводках двух собак, но те на самом деле были людьми с расцарапанными лицами. Люди-псы лаяли и хотели броситься на него.