Парк Горького - Мартин Круз Смит

Аркадий громкими хлопками изобразил выстрелы.

— Дело сделано. Оба мужчины и девушка мертвы. Убийца сгребает остатки закуски, бутылки, пистолет в кожаную сумку, продырявленную выстрелами, и катится на коньках по парку. Идет снег, темнеет. Остается выйти из парка, убрать коньки в сумку и, надеясь, что никто не видит, избавиться от нее. Разумеется, ее нельзя бросить в парке или сунуть в урну, иначе сумку найдут и, по крайней мере по Москве, сообщат куда надо. Значит, в реку?

— Река всю зиму подо льдом.

— Совершенно верно. Но даже если сумка как по волшебству исчезла, сам он должен вернуться на эту сторону реки.

— Через Крымский мост, — Осборн жестом показал в направлении моста.

— И не привлечь внимания какой-нибудь дотошной бабушки или милиционера. Люди так любопытны…

— Взять такси?

— Нет, иностранцам очень рискованно. Возможно, приятель, ожидающий в машине на набережной? Это даже мне достаточно очевидно.

— Тогда, может быть, просто сообщник.

— Сообщник? — рассмеялся Аркадий. — Ни за что. Мы же говорим, что их чем-то соблазнили, чем-то заманили. А сообщник бы помешал мухам слететься на сладкое, — Аркадий оборвал шутку. — Если серьезно, тот первый, убийца, очень и очень тщательно все предусмотрел.

— Кто-нибудь видел его с сумкой?

Река поворачивала. На поверхности появились мелкие капли дождя. Итак, Осборн опасается, нет ли свидетелей. К этому можно еще вернуться.

— По этой части ничего существенного. Главное, что мне очень хотелось бы знать, так это причина. Почему? Я имею в виду не объект, скажем, икону. Я хочу разобраться, почему идет на убийство умный и преуспевающий человек, возможно, богаче любого жителя Советского Союза, что еще ему надо? Если бы я сумел понять этого человека, я понял бы преступление. Скажите, смогу ли я его понять?

К Осборну было не подобраться. Аркадию казалось, что он скребет по гладкой и скользкой поверхности. Замша, соболь, холеное лицо, взгляд, все сводилось к одному, все воплощало одно — деньги. Никогда еще следователь не думал о них в таком контексте. В абстрактном смысле, в своих представлениях о расхитителях, да. Но никогда он так вплотную, ощутимо не сталкивался с деньгами. Осборн был их воплощением. Вот и пойми такого человека.

— Думаю, вам его не понять, — ответил Осборн.

— Может быть, секс? — спросил Аркадий. — Одинокий чужеземец встречает красивую девушку и приглашает к себе в номер. Дежурные по этажу, когда надо, таких вещей не видят. Они начинают регулярно встречаться. Неожиданно она требует деньги и предъявляет грозного мужа. Оказывается, она обыкновенная вымогательница.

— Не годится.

— В чем слабина?

— В отсутствии трезвой оценки. В глазах человека с Запада русские в массе своей уродливы.

— Неужели?

— Вообще говоря, ваши женщины не привлекательнее коров. Русские писатели так много распинаются о глазах своих героинь, загадочных и обольстительных взглядах, потому что им нечего сказать о других физических достоинствах, — распространялся Осборн. — Все дело в долгих зимах. Что может быть теплее толстенной бабищи с волосатыми ногами? Мужчины стройнее, но еще безобразнее. А раз красивая внешность отсутствует, сексуально привлекательными становятся крепкая шея и тупой взгляд, как у быков.

Аркадию показалось, что он слышит описание пещерного человека.

— Правда, судя по вашей фамилии, сами вы украинец, — добавил Осборн.

— Ладно, оставим секс…

— Разумно.

— …и в этом случае мы остаемся с немотивированным преступлением, — неодобрительно заметил Аркадий.

Повернувшись медленно и величественно, Осборн принялся его разглядывать.

— Удивительно. У вас сюрприз за сюрпризом. Вы это серьезно?

— Разумеется.

— Тройное убийство — и никаких мотивов?

— Да.

— Невероятно. Я хочу сказать, — оживился Осборн, — невероятно, чтобы такое могло прийти в голову опытному следователю вроде вас. Другое дело, если бы это стал утверждать другой человек, только не вы, — Осборн глубоко вздохнул. — Допустим, что произошло именно то, что вы утверждаете, — абсолютно немотивированное убийство без свидетелей. Каковы в этом случае ваши шансы найти убийцу?

— Никаких.

— Но вы считаете, что так оно и было?

— Нет. Но я только хочу сказать, что я не сумел найти мотивов. Однако это не значит, что их не существует. Дело, как вы говорили, в трезвой оценке. Представьте себе человека, который время от времени бывает на острове, населенном дикарями, людьми из каменного века. Он говорит на их языке, горазд по части лести, водит дружбу с местными вождями. В то же время он сознает свое превосходство, не принимает туземцев всерьез, считает их ничтожными существами, — Аркадий говорил медленно, вспоминая при этом довольно туманную историю о немецких солдатах, убитых Осборном и Менделем. — Когда-то, вначале, он оказался замешан в убийстве туземца. Это случилось в ходе межплеменной войны, так что его не наказали, а даже поощрили. И со временем он начинает лелеять воспоминания о содеянном, подобно тому как порой мужчина смакует все подробности своей первой близости с женщиной. Не правда ли, общество дикарей таит в себе какую-то притягательную силу?

— Чего же здесь притягательного?

— Этот человек обнаруживает в себе скрытые желания и знает место, где им можно дать волю. Место за пределами цивилизации.

— А что, если он прав?

— С его точки зрения, он, возможно, и прав. Туземцы — примитивные существа, в этом нет сомнения. Но мне сдается, что при всей его внешней цивилизованности он питает такое же отвращение и ненависть по отношению ко всем людям. Разница в том, что только на этом острове дикарей он может открыто дать волю своим желаниям.

— И все же, если он убивает из прихоти, вам его не поймать.

— Но все происходит иначе. Во-первых, ему приходится ждать много лет, прежде чем позволить себе снова дать волю своему дикому инстинкту. К тому же он не профессионал, а раздираемый желанием дилетант. Любопытно, что дилетант, если ему удалось одно преступление, почти всегда старается копировать самого себя, будто он обладает секретом нераскрываемого преступления. Так что существует определенный шаблон. Кроме того, убийство тщательно подготовлено. Человек, который ставит себя выше других, уже в силу одного этого считает, что он владеет обстановкой. Даже принимает во внимание оглашающий парк гром пушек в увертюре Чайковского. Он стреляет сквозь сумку, убивает здорового верзилу, потом второго парня и девушку, срезает лица, фаланги пальцев и исчезает. Но заранее планировать можно только до этого момента. Как бы то ни было, всегда имеется элемент случайности: лоточница, закатившая свою тележку в кусты, чтобы передохнуть; мальчишки, играющие в прятки на деревьях; влюбленные, готовые уединиться где угодно. Подумайте сами, куда деваться влюбленным зимой.