Чужой. Завет - Алан Дин Фостер

Наконец, они остановились перед дверью. Как и все другие в этом здании, она была куда выше и шире, чем понадобилось бы человеку. Дверь была создана такой не для того, чтобы впечатлять грандиозностью – она оказалась всего лишь того размера, чтобы мог пройти обычный Инженер.

В стене рядом с дверью имелась выступающая полусфера, напоминающая выпуклости на консоли кресла пилота в разбитом корабле. Когда Дэвид прочертил над ней узор, ее поверхность ожила. Пока дверь открывалась, он спокойно проговорил:

– Вы не высокого мнения о синтетах, не так ли?

Орам не клюнул на наживку. Не сейчас, не здесь. Его внимание было сосредоточено, а карабин – нацелен.

– Мне нравится машина, которая выполняет свою работу и не пререкается, – сказал он. – Мне нравится, когда она следует инструкциям, и не дает советов, пока о них не спросят. Мне нужна машина, которая будет умным помощником, а не умником-выскочкой.

– Вы говорите, как представитель вида. Весьма типично. Презрение ко всему, что от вас отличается. Пренебрежение ко всему нечеловеческому, даже если в какой-то степени оно может оказаться более совершенным. Вам не кажется иронией то, что люди, считающие себя светилами на небосводе, большую часть своей жизни – как личной, так и общественной – проводят в борьбе друг с другом? Вы даже много раз негодовали, когда обстоятельства вынуждали вас к сотрудничеству – хотя вам следовало бы возносить хвалу подобным начинаниям. Некоторые из вас замечают эти врожденные противоречия, но ничего не делают, чтобы их устранить.

Дверь перед ними наконец-то полностью открылась.

– Но довольно философствований, которые вы открыто презираете у всех, кто не принадлежит к вашему виду. Во всяком случае, как ученый, я знаю, что вы сочтете достаточно интересным то, что я собираюсь вам показать. Даже революционным. Все, что вам нужно сделать – это немного приоткрыть ваш разум.

Когда они вошли в темный зал, включились невидимые источники света, реагируя на их присутствие. Орам тут же узнал в этой обширной комнате кабинет ученого или лабораторию.

«А может, и то, и другое», – настороженно подумал он. Судя по архитектуре, это была более старая часть здания, скорее похожая на катакомбы, чем на помещение, которым часто пользовались. Здесь царил безукоризненный порядок, но как раз это Орама не удивило: не при наличии синтета, у которого имелись годы на то, чтобы организовать рабочее пространство. Полки вдоль стен были уставлены находками, собранными за десять лет. Против воли Орам восхитился разнообразием материала, который сумел накопить Дэвид – было похоже, что найденное взято из города.

При этом было очевидно, что не все артефакты имеют местное происхождение. Здесь были вещи, говорившие о разнообразных талантах самого Дэвида – от скульптуры до каллиграфии – и о его познаниях в абстрактном и реалистическом искусстве. На огромном столе, занимавшем центр комнаты, Орам увидел нечто, что могло быть как тонким срезом хорошо отполированного дерева, так и толстым листом самодельной бумаги. Учитывая десять лет, в течение которых можно было практиковаться, Дэвид легко мог освоить навык изготовления бумаги. А лес неподалеку предоставлял щедрый запас сырья.

На бумаге – если на столе лежала именно она – была начерчена сложная решетка. В центре каждой ячейки было приколото – или прицеплено как-то иначе – существо. Некоторые экземпляры сохранились целыми, но некоторые частично, а некоторые и полностью были препарированы. Все выглядело очень аккуратно и строго, в точности так, как это можно увидеть в частной лаборатории какого-нибудь богатого любителя на Земле.

Перед Орамом раскинулась собственная «кунсткамера» Дэвида. Хотя, возможно, синтет рассматривал ее как трофейную залу. В любом случае, в его голосе без сомнений угадывались нотки гордости, когда он указал на великолепно сделанный экспонат:

– Как вы можете видеть, за эти годы я стал чем-то вроде зоолога-любителя. Конечно, дилетантом. Я пытался включить сюда и ботанику, но меня быстро поглотило изучение минимума выжившей фауны, так что я не мог выделить время на флору. Даже при наличии, казалось бы, большого срока – целых десяти лет.

Все еще с карабином наготове, Орам проследовал за синтетом. Стены подпирали разнообразные предметы, разложенные на небольших столиках или стоявшие сами по себе – комната была пещерой чудес. И даже капитан не мог противиться ее странной притягательности.

Его взгляд привлекла лежавшая на столе огромная фигура Инженера. С хирургической точностью тело было лишено внешних слоев жира, кожи и мускулов – сохранились только сухожилия и кости, образуя аккуратную систему, напоминавшую транспортную сеть.

Дэвид заметил восхищение Орама, даром что оружие капитана все еще было нацелено в его направлении.

– Как вы можете видеть, я не тратил времени зря. По своей природе я должен быть занят делом. Мой разум должен постоянно практиковаться, чтобы не пасть жертвой расстройства и праздности, – он указал на массивное тело Инженера. – Создать этот образец было особенно трудно – и работа была грязной. Можете себе представить. К счастью, вокруг были тысячи экземпляров, так что я мог практиковаться, сколько хотел, перед тем как наконец-то все правильно выполнить.

Он дружелюбно улыбнулся, словно рассказывал о подготовительных работах для приготовления сложного обеда.

Остановившись у другого длинного, хотя и не такого массивного стола, как тот, что был в центре комнаты, он указал на стойку с несколькими прозрачными ампулами странного дизайна. Каждая была заполнена черной жидкостью и выглядела надежно запечатанной.

– Изначальный вирус, с корабля, на котором я сюда прибыл. Несмотря на кажущуюся хрупкость, сосуды сделаны вовсе не из обычного стекла, они очень прочные. Факт, которому я очень рад – как вы можете себе представить. Не из-за себя, а из-за Элизабет.

Орам наклонился ближе, чтобы лучше видеть, и понял, что вопреки всему он заинтригован. Содержимое этой комнаты было удивительным – от стола с существами до этих простых бутылок с невзрачной, но потенциально кошмарно опасной жидкостью.

Пока они обходили комнату, Дэвид с энтузиазмом указывал на выдающиеся образцы своей работы. В конце он вернул внимание столу в центре.

– Патоген принял разные формы, он доказал высокую способность к мутации, – пояснил он. – Дьявольски изобретательно, надо сказать. Скорость, с которой он мутирует, – одна из определяющих характеристик, которая делает его таким эффективным оружием. Как придумать защиту против чего-то, что способно постоянно меняться, реагируя на окружающее? Как иммунная система тела может защитить сама себя?

– Нужен генетически запрограммированный вирус, созданный для противодействия, или же белые кровяные тельца человека тут же столкнутся с адаптивностью патогена, который будет противостоять защите, и так далее, – продолжал Дэвид.

Обернувшись, он указал на ампулы с черным содержимым.

– Изначально, под воздействием воздуха, жидкость распадается на частицы. Затем вирус воспроизводится в том носителе, который окажется рядом, что влечет образование еще большего количества жидкости, которая в подходящее время тоже распадается, и так далее, и так далее, цикл повторяет себя почти до бесконечности.