Трудно быть храбрым - Екатерина Вильмонт

— Это тебя, говорят, жинка поперла. А у меня, славатебе господи, семьи нет. Понимаешь, Семеныч… У тебя выпить не найдется?

— Выпить? Не-а, одна банка пивка на опохмелку осталась…А ты пить хочешь, Яша, сбегай, купи! Тут не далеко!

— Так небось закрыто уже?

— Магазин точно закрыт. А вот в ларьке завсегда взятьможно. Хоть днем, хоть ночью. Ступай сейчас прямо, а потом налево свернешь исразу ларек увидишь. Коли закрыто будет, постучись. А я пока картохи сварю.

— Нет, Семеныч, не пойду я один тут плутать, пошли сомной, проветришься маленько.

— А может, и вправду… Я сейчас, сандалеты только надену,ох, грехи наши тяжкие… А у вас часом не случилось ли чего?

— Случилось, случилось, Семеныч! Многих наших повязали.И как бы не из-за той девки…

— Дак вы ж ее изловили, неужто она все же запела?

— Да Пал Никитич перемудрил: если уж не колется, то пускайпомирает с голоду в пустой квартире своих хозяев! Все, кажись, продумали, аона, блин, опять испарилась! И Мишка, окаянная его душа, пропал. И хуже всегото…

— Ну все, пошли, Яша, я готов! Дай-ка руку, парень, ато у меня ноги что-то плохо слушаются.

— Пьешь много.

— А как не пить, когда жизнь такая…

— Они вышли за калитку.

— Глеб Иваныч, смываемся!

— Нет, теперь уж я останусь!

— Зачем?

— Надо все выяснить! Видать, это он Маришку украл! Я сним посчитаюсь!

— Петька чуть не расплакался.

— Глеб Иваныч, а как же я? Мне домой нужно! И вообще,сюда в любой момент милиция может нагрянуть. Вам это надо?

— Позвони домой, что за проблема? А заодно и дружкамсвоим, может, они уж дома сидят.

— Дома? Они дома сидят, когда я в опасности? —задохнулся Петька. — Вы их не знаете, такого быть не может!

— Ладно, звони домой.

— Но я ведь уже звонил и обещал…

— Тогда не звони! И не морочь мне голову!

— Вон вы как заговорили, — оскорбился Петька.

— Ну, прости, браток! — улыбнулся Глеб. —Только они ведь скоро вернутся. Покажи лучше, где ты прятался?

— В комнате за кухней. Там ниша…

— Понял! Отличное место!

— Петьку раздирали противоречия. С одной стороны, емубезумно хотелось выяснить, что еще, какой новый виток может обнаружиться в этоммногосложном деле, а с другой… Не то чтобы он так боялся нагоняя от родителей,все равно — семь бед, один ответ, но выглядеть полным дураком в глазах Даши… даи Стаса тоже, совсем ему не улыбалось. А впрочем, решил он, выхода все равнонет. Хочешь не хочешь придется дожидаться, пока Глеб не отвезет его домой.Можно, конечно, сесть в автобус, доехать до станции, и через час он будет дома…Но уйти у него не было сил, да и как Глеб Иваныч справится один?

— Лучше вы позвоните Веронике, а то она будетволноваться!

— Вот это правильно!

— Глеб позвонил Веронике Леопольдовне, сказал, чтозадерживается, и спросил, как Марина.

— Марина спит! А вы, молодой человек, когда намеренывернуться?

— Сам еще не знаю… Вы вот что… Вероника Леопольдовна…Вы меня не ждите, ложитесь спать, а я вернусь утром, чтобы не беспокоить вас иМаришку!

— И где вы собираетесь ночевать?

— На даче!

— Это безопасно?

— Конечно! Просто у меня тут есть еще дело…

— Хорошо! Жду вас завтра утром! И не вздумайте неявиться! Для Марины это будет ударом!

— Что вы, я понимаю, да я и сам…

— Вот и отлично, молодой человек! Спокойной вам ночи!

— И вам тоже, Вероника Леопольдовна, — растроганнопроговорил Глеб и повесил трубку. — Надо же, я за сегодняшний деньвстретил больше хороших людей, чем за всю свою жизнь. Слышь, браток, кажется,они идут. Прячемся!

— Они скрылись за занавеской. И почти тут же до нихдонеслись голоса:

— Зря ты меня, Яша, с собой поволок, так бы уже картохасварилась, а теперь…

— Да ты что, Семеныч, вон мы сколько всякой всячинынакупили, на кой нам твоя картоха?

— Картоха, если хочешь знать, самая знатная закусь, аесли с селедкой, то вообще ничего лучше нету!

— Темный ты человек, Семеныч. Заладил картоха, картоха.Не люблю я картоху твою! Терпеть не могу!

— Ишь ты какой! Картоху он не любит. Не наш ты человек!

— Ладно, кончай бодягу. Нам сейчас что главное? Выпитьи спать лечь.

— А дальше что?

— А дальше видно будет! Мне ночку тут перекантоваться,утром узнаю, какие наши потери…

— А Пал Никитич?

— Не знаю, ничего не знаю…

— Ой, темнишь ты, парень, ой, темнишь! Взяли твоегоНикитича, да?

— Может, уже и взяли, я, как почуял шухер, решилслинять… Если хреновые дела, в бега подамся, у меня уж логово приготовлено…

— А ежели, значит, выпутался твой Пал Никитич,откупился, допустим, или что… Как тогда поступишь? Он же тебе такое не простит!

— А почему, думаешь, я сюда подался? Именно из-заэтого! Переночую тут, а утром справки наведу… Ладно, давай выпьем. За здоровье!

— За здоровье! Ох, здоровье, оно самое главное! Будь!

— Они замолчали, слышен был лишь стук вилок о тарелки.

— Нет, а все же с картохой было бы лучше!

— Тьфу!

— Ты это… не тьфукай тут! Чай не дома…

— Так и ты вроде не дома!

— Они опять замолчали.

— Петь, я сейчас в окно вылезу, — прошепталГлеб. — И войду, как будто я приехал.

— Зачем?

— Затем.

— А я? — испуганно прошептал Петька.

Но в этот момент к дому вдруг на бешеной скорости подъехаламашина, дико взвизгнули тормоза.

Милиция! — обрадовался Петька и кинулся к окну. Из джипавыскочили четверо парней с бритыми головами, а за ними вышел немолодойвальяжный мужчина. Парни бросились к террасе.

Это не милиция! Это куда хуже… — произнес Глеб побелевшимигубами. — И вот что — возьми телефон, лезь в окно, выберешься, звони своимментам!

А вы?

Но тут, вдруг раздался грохот, в кухне что-то упало и подокном из комнатенки послышались шаги. Глеб схватил Петьку и втолкнул опять зазанавеску.

«Да, вляпались, — подумал Петька. — Похоже, тутсейчас будет настоящая мафиозная разборка».