Пока страсть спит - Ширли Басби

Плечи Рафаэля были очень широкими, на руках бугрились мощные мышцы. Он снял сначала шейный платок, а затем свободную рубаху. Обнажилась его мощная почти безволосая грудь, смуглая, бронзового оттенка, кожа не сильно отличалась от загорелого лица. Ее глаза расширились от изумления, когда она увидела положенный им на стол широкий грозно выглядевший нож, который, видимо, был подвязан где-то высоко под рубахой. Затем он расстегнул широкий пояс, на котором держался большой револьвер, и, оглядев внимательно комнату, положил его на самое ближнее кресло — достаточно далеко от Бет, но достаточно близко, чтобы сразу же схватить его в случае опасности. Почти завороженно Бет смотрела, как он начал стягивать с себя исподнее белье. Когда не осталось ничего. Бет со странным восхищением обнаружила доказательство его мужской силы, поднявшееся над черными волосами. Она перевела взгляд на его стройные сильные ноги.

Время, казалось, остановилось, пока он раздевался, но когда он оказался рядом с ней в кровати, Бет как бы пробудилась и еще раз попыталась убежать от него. Когда его голодные руки протянулись к ней, она неожиданно уклонилась, уверенная в том, что если ей удастся добежать до двери, ведущей во внутренний двор, то она сумеет выскочить и поднять тревогу. Она замешкалась всего на долю секунды, но этого хватило, чтобы притупившаяся бдительность Рафаэля вновь возвратилась к нему. Он набросился на нее, как тигр на жертву. Их тела свились в борьбе, они катались по кровати, извивались, сбивав в кучу простыни и одеяла. Бет боролась с лихорадочной решимостью, била сжатыми кулачками по плечам и груди Рафаэля, ее тело лихорадочно сокращалось, пытаясь сбросить его с себя и избежать стальных объятий, которые уже предрешили ее поражение в этой неравной борьбе. Она укусила его за ухо в отчаянии и с определенным удовлетворением услышала, как он выругайся, пока ему не удалось освободиться от ее маленьких зубов.

Они оба тяжело дышали, их дыхание смешалось, тела переплелись. Но победил Рафаэль, чья сила была несопоставима с сопротивлением Бет.

Он держал ее мертвой хваткой, прижав к кровати. На какой-то момент они остались неподвижными, и серые обрамленные черными ресницами глаза внимательно посмотрели в широкие фиолетовые, в глубине которых светилась непокорность.

В бесконечно длинную секунду Рафаэль впитывал в себя всю ее прелесть. Пепельные густые волосы, разметавшиеся по подушке, сверкающие фиолетовые глаза с золотистыми ресницами, прекрасные атласные щеки и совершенно непреодолимо влекущий розовый рот. Потом его взгляд упал на маленькие твердые груди, которые обнажились во время схватки. Пеньюар и ночная рубашка завернулись у нее на бедрах. Спереди пеньюар был распахнут, что было также следствием их ожесточенной схватки. Половина ночной рубашки оторвалась и не скрывала тела от жадного взгляда Рафаэля. С невероятной неторопливостью он наклонил голову и нежно и осторожно поцеловал нежную кожу между ее грудей, вдыхая ее медовый аромат. Потом он нашел ртом ее грудь. Несмотря на ее стремление освободиться от него, тело Бет вело себя самостоятельно. Ее сотрясла волна удовольствия, когда его горячий рот стал ласкать ее грудь, соски ее затвердели и совершенно бесстыдно требовали, чтобы его язык ласкал и дразнил их по очереди, сначала один, потом другой.

— Пожалуйста, остановись! — прошептала она неискренним тоном, зная, что вот-вот вообще потеряет контроль над собой, пронизанная острой болью желания, возбужденного еще первым грубым поцелуем Рафаэля.

Рафаэль поднял голову и послал ей холодный, странно оценивающий взгляд. Полунасмешливая, полугрустная улыбка появилась на его полных губах. Он покачал головой, улыбка его угасла, и он поймал ее рот своими губами.

Он целовал ее неторопливо, наслаждаясь мягкостью и свежестью ее уст. Он был удивительно нежен и требователен в одно и то же время, его язык вел себя, как исследователь на необитаемой земле.

Одной рукой он прижал ее руки к маленькой головке, а другой нежно и жадно обследовал ее тело, постепенно расстегивая пеньюар и стягивая его.

Через некоторое время она лежала под ним совершенно нагая.

Его поцелуи лишали ее сил, прикосновения его губ пробуждали внутри ее огонь, раздувая дремавшую в ней страсть, которую она долго старалась подавлять разумом. И все же она еще пыталась сопротивляться, противостоять тому, что происходило с ее телом. Горячий пламень разливался по ее сосудам, и тело уже не слушалось сигналов и призывов к осторожности, испускаемых мозгом, груди приятно ломило от поцелуев Рафаэля, и ее бедра инстинктивно искали контакта с его телом, губы были податливы.

Она вела с собой безуспешную войну так долго, сколько могла. Рафаэль ведь не был неопытным любовником или беспомощным в темноте Натаном. Он был опытным мужчиной, который знал, когда хотел, как доставить женщине удовольствие. Он был уверен, что Бет борется, чтобы не поддаться ему, и ломал один за другим ее слабые рубежи сопротивления. Его губы были мягкими и твердыми, когда они обхаживали ее, ласкали и требовали сдаться, когда они путешествовали по всем ее чувствительным точкам, то доставляя сладкую боль, то просто лаская. Он целовал ее подбородок и щеки, мочки уха, а потом опять возвращался к губам. Вторая рука, сняв остатки ее одежды и освободившись, также присоединилась к обследованию тела. Сначала настал черед груди: пальцами он стал ритмично надавливать на сосок, потом рука соскользнула ниже, по пути гладя ее серебристую кожу.

Издав странный короткий смешок, она прекратила борьбу и сопротивление, ее тело таяло в его объятиях, сейчас ей хотелось только того, чтоб он обладал ею. Ей хотелось по-настоящему узнать, что же это такое — быть женщиной.

В тот раз, когда он взял ее, она была наполовину отравлена белладонной, поэтому сейчас ее эмоции и переживания сильно отличались от тех, прежних. Она и хотела и боялась новых ощущений, когда рука Рафаэля, продолжая свои обследования, дошла до ее плоского живота, а потом продвинулась к мягкой внутренней поверхности бедер. Бет была потрясена вспышкой желания, которое охватило ее. Инстинктивно ее тело стало выгибаться и раскачиваться от его прикосновений и ласковых губ на ее грудях. Он продолжал дразнить ее соски, другая рука тоже была уже между бедер, порождая внутри ее сладкую боль, которую кровь разносила по всему телу.

Когда, наконец, он добрался до того, что укрывалось между бедер, его пальцы ласково разделили шелковистую плоть, продолжая обследовать то, что было внутри. Бет застонала от удовольствия, мягко и негромко. Больше ей не хотелось сопротивляться ему, ей хотелось теперь, чтобы он ласкал ее не переставая, поднимая прикосновениями рук и мускулистого тела внутри ее настоящую панику. Ее руки тоже двигались без перерыва, касаясь его и лаская.

На сей раз Рафаэль не хотел просто воспользоваться ее телом. Та его часть, в которой скрывался дикий охотник-команч, тоже получала удовольствие от ласк ее нагого тела, распростертого рядом с ним. В другой раз, в другом месте он еще поквитается с ней, а сейчас он хотел завоевать ее, заставить ее захотеть его так, как она не хотела еще ни одного мужчину, довести ее до той степени безумия, до которой она доводила его, и наказать ее этим безбрежным удовольствием и подавить одновременно.