Допрос с пристрастием - Федор Березин

Кстати, одно предательство они все-таки совершили. Своего мертвого лейтенанта они оставили в пехотном отсеке. Навсегда закупоренным. Но ведь даже если бы они его вынули, то что толку? Тащить его через заснеженную пустыню даже при обычной силе тяжести — задача изначально невыполнимая. Может, оно и лучше, что Кац остался под броней и в зоне «плеши». Есть надежда, что там его не тронут механоиды со скоргами и не переделают в какое-нибудь исчадие ада. В пояснительной записке о Новосибирской локации, которую им раздали по прибытии, конечно же, ничего не говорилось о подобном. Но вот слухи среди солдат разлетались сразу же. Вроде бы мертвые люди тут окончательно не умирают, а превращаются в нечто ходячее и опасное. Пусть уж их лейтенант покоится с миром в собственном танке. Наверное, это не худший исход. Ибо, например, насчет них самих, так совершенно неясно, где и когда придется угомониться. Верится, конечно, всегда в лучшее. Однако, если уж они не сумели выбраться из границ Зоны, имея под задницей гусеницы, то очень сомнительно, что на собственных ногах да без «рельсотрона» у них стало больше шансов.

— Поймите, Ведич, — доказывал Кварод, дергая сталкера за лацкан куртки. — Можно быть умным, не имея разума.

— Это как же так? — не на шутку удивлялся сталкер.

— Мы ведь не о человеке сейчас говорим, правильно? Мы говорим о Зоне. Так вот, в Зоне есть нанороботы, и есть еще Узел. Ну, входное отверстие в сложнейшую систему.

— Помню. Вы в прошлый раз рассказывали, — кивал Ведич.

— Все эти штуки взаимодействуют. Они совершенно неразумны. Но ведь это очень сложные системы. Море, и то взаимодействует с землей. Волны набегают, шлифуют камни в клугляшки, пересыпают песок с места на место, выбрасывают на сушу всяких там креветок. Подточенный водой берег обрушивается в прибой. Так это совершенно простые системы. А тут не только сложные, но еще и странные. И взаимодействуют-то как? При пульсациях в Узел попадают миллиарды миллиардов нанороботов, десятки или сотни механоидов. И опять же, все перемешивается. Постепенно одно приспосабливается к другому. Без всякого плана и обдумывания. Просто две системы воздействуют одна на другую. Результат мы видим. Окружающая механическая жизнь становится все сложнее. Ведь так? Вначале что было? Только копии потерянных в Пятизонье машин. Но уже несколько месяцев назад начали появляться машины, до того невиданные, мало похожие на человеческие. А сейчас всё будто совсем с ума сошло. Не заметили, господин Ведич?

— Так в локациях всегда был не сахар, господин ученый. Вы ж в курсе.

— Всегда-то всегда, но таких быстрых изменений, как сейчас, пока не наблюдалось. Разве что в самом начале, после Катастрофы и самой первой пульсации. Мы ведь не просто сидим тут. Не только для Хистера новые имплантаты творим. Мы еще и ведем системные наблюдения. По возможности, конечно, — поправлялся Кварод. — Так вот, сейчас чуть ли не каждый день новые виды механоидов. Даже какие-то совсем невиданные. Вот вы с господином Глюком приволокли каких-то техножуков. Это же просто чудо, а не жуки! Откуда они взялись?

— Ну, это вашей науке надо решать. Мне-то что? — пожимал плечами Ведич.

— Так вот. Когда такое началось, я вспомнил еще одну гипотезу Рэкода.

— Он у вас прямо на все руки мастер, — снова удивлялся Ведич.

— Так гений же! Гении, они везде успевают, — пояснял Кварод. — В общем, Рэкод предполагал… К чему прилагались расчеты, между прочим. Что развиться в новые виды в обычных условиях нановирусы и механоиды не могут. По крайней мере, за такое короткое время. Что там у нас прошло с сентября пятьдесят первого года? Ведь ерунда полная. Год с мелочью. А сколько всего в Зоне навыводилось? Считать не пересчитать, господин Ведич. Не может, по всем расчетам, за такой срок вывестись такая прорва видов механической жизни. У них же тут, в Пятизонье, идет процесс эволюции. А эволюция — это штука такая тупая, что дальше некуда. Нас вот с вами и всю природу, она, конечно, вывела. Но сколько миллиардов лет ковырялась. Понимаете, миллиардов лет?! А здесь — всего год. По всем расчетам, случиться такое не могло.

— И что же тогда? — спрашивал слушатель бесплатных просветительных курсов.

— Рэкод предположил, что эволюция идет не здесь. Мы тут наблюдаем только итоги этой эволюционной борьбы. Так, мелкую драку на периферии.

— В смысле, где-то есть что-то еще? — догадывался Ведич.

Эта его догадливость очень радовала Кварода. И он распалялся еще больше. Вдруг выяснялись, кроме всего прочего, страшно интересные штуки.

— И вот, в результате всех расчетов, приходим к неизбежному выводу: основная эволюция Техноса проходит где-то в другом месте. Не в видимом нами всеми Пятизонье. Через Узел каждая зона связывается не только с другими, но и еще с чем-то. Может быть, это происходит только в момент пульсации. В общем, где-то во многомерном пространстве Узла, есть некоторое место, где все по-другому.

— Что, по-другому?

— В первую очередь, там по-другому течет время. У нас миновал год, а там, может, сто или тысяча, а то и сто тысяч лет. Вот там и осуществляется эволюция механоидов. И всей остальной нечисти тоже.

— А так разве может быть, чтобы время шло по-другому? — задавал вопрос Ведич. — Ну, там, в блокбастерах всяких, понятно. А вот в настоящей жизни?

— Конечно, может. Это еще сто пятьдесят лет назад доказали. Был такой человек — Эйнштейн. Слыхали? Вот он и доказал. Просто сейчас мы получили этому подтверждение.

— Понятненько. И очень интересно, — говорил напоследок Ведич и с лопающейся от знаний головой отправлялся к себе.

Хистер или кто-то из его помощников, заведующих хозяйственными вопросами, расщедрился. Им с Глюком выделили для временного жилья комнатушку в нижних этажах Цитадели. Это, разумеется, не потому, что они отлично выполнили первое задание. Просто в скором времени они должны были понадобиться опять. Зачем же было отпускать их куда-то на сторону? Вдруг они не вернутся совсем? И тогда опять придется искать подходящих спецов. Лишняя морока. Потому их и разместили на территории Ковчега. Делать им пока было нечего. Разве что приводить в превосходное состояние снаряжение и оружие. Но все это Ведич с Глюком проделали еще в первые дни. Теперь они скучали. Благо, Ведич нашел для себя учителя по всем наукам. Почему бы не просветиться, если появилась возможность? Тем более, совершенно за так?

А ведь в последнее время что-то в повадках ковчеговцев и без того изменилось. Хоть они со сталкерами и не проводили совместных застолий, но чувствовалось, что нервозность окружающего контингента повысилась. Даже сюда, в трехэтажный подпол, стал чаще долетать вой тревожной сирены. Вначале Глюк с Ведичем предположили, что просто Хистеру нездоровится и он решил заколебать всех окружающих беготней со сдачей нормативов. Выяснить что-либо у «высоколобых» было делом бесполезным. Они тут жили своей собственной жизнью. Им те, внешние, тревоги были до лампочки. Они и так ковырялись в своих лабораториях ночи и дни напролет. Благо разницы между тем и другим в подземелье нисколечко не ощущалось.