Аллергия на убийства - Сельма Эйчлер

Значит, теперь это так называется?

Лундквист доверительно подался ко мне. Он был очень серьёзен и печален. Вся враждебность разом выветрилась, стоило ему облегчить душу.

— Знаете, миссис Шапиро, — признался он, — мне потребовалось немало времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что Барри любит Сондру Кинг, и до конца осознать: она не властна над своей сексуальной ориентацией, так же как я над своей. Но до сих пор не пойму, как она могла выбрать такую неприятную особу, как эта Кинг? Дамочка ещё та, — продолжал он с кривой ухмылкой (или это нервный тик?). — Чуть ли не каждый день добавляет новые красочные штрихи к той легенде, о которой мы договорились с Барри. Теперь, слышал, она твердит всем, что Барри стала злоупотреблять косметикой потому, дескать, что я был такой невнимательный муж. А по правде, моя бывшая жена всегда обожала краситься, еще до нашего знакомства. Ну да бог с ней, с этой Кинг, пускай врёт на здоровье. — И, помолчав, подытожил: — Хочу, чтоб вы поняли. Дело не в том, что я предубеждён против Сондры; может, она и ничего. Дело в том, что моя Барри была — и есть — чудесная, особенная. Она могла б себе получше пару найти.

Честное слово, мне стало жаль его до слёз.

Не скажу, что хорошо разбираюсь в людях — в общем и целом знаток человеческих характеров из меня никудышный, но изредка я попадаю в точку и уж тогда действительно горжусь собой.

Как, например, сегодня.

Ведь Пол Лундквист с самого начала произвёл на меня благоприятное впечатление. Что странно, если задуматься: ведь мне внушили, что он бросил жену ради другой, более молодой женщины, — в моём понимании это преступление стоит сразу после убийства. Стало быть, не иначе как благодаря интуиции я так прониклась к этому человеку. Более того, кажется, и встретилась-то я с ним повторно на самом деле не ради того, чтобы подтвердить версию Эллен, а чтобы её опровергнуть. Что и произошло. Как бы Пол Лундквист ни любил свою бывшую жену, он не может лелеять надежду на воссоединение с ней. Ни при каких обстоятельствах.

Так или иначе, я была несколько выбита из седла тем, что узнала от Пола. Вот почему после встречи с ним, вместо того чтобы зайти куда-нибудь перекусить — а именно это я намеревалась сделать, — отправилась прямиком домой.

Но к тому времени, когда добралась до своей квартиры, не на шутку проголодалась. Готовить на ужин было особенно нечего, ибо кухонный шкаф оказался непривычно пуст. Я открыла холодильник в поисках вдохновения — и, к счастью, нашла его на каждой полке.

Вот что, сварганю-ка я себе «омлет из холодильника». (Название придумала Эллен, поскольку это эклектичное блюдо я стряпаю практически из всего, чем в данный момент располагаю.) Сегодняшняя версия включала: ломтик швейцарского сыра, который через пару часов уже наверняка подёрнулся бы плесенью; чуточку пармезана; понемножку красного перца и лучку; жалкие остатки итальянской салями и несколько стручков зелёной фасоли.

Отужинала я в гостиной, пялясь в телевизор. Обмозговывать то, что прямо или косвенно почерпнула из беседы с Лундквистом, я была ещё не готова.

Отдав должное омлету — который, поверьте, на вкус гораздо лучше, чем на слух, — я сварила себе кофе. А поскольку жуткую бурду, которую я готовлю, просто невозможно пить без отвлекающих внимание добавок, моя рука потянулась за мороженым. И только умяв два блюдца своего любимого орехового и помыв посуду, я разрешила себе всерьёз задуматься об отношениях между Барри Лундквист и Сондрой Кинг — а также о том, как эти отношения могут быть связаны со смертью Кэтрин.

Смирившись с тем, что процесс будет долгим, я сперва позаботилась о собственном комфорте: переоделась в халат, парадные туфли сменила на удобные домашние тапочки. Затем достала жёлтый блокнот, пару шариковых ручек и во всеоружии уселась за кухонный стол.

Барри и Сондре я посвятила три с лишним часа и четыре страницы напряжённых размышлений. Тем временем кое-какие важные моменты, касающиеся прочих моих подозреваемых, вдруг наконец прояснились — и не спрашивайте, почему я так долго думала. Но в итоге всё встало на свои места.

Барри Лундквист убила свою сестрёнку.

Откуда я узнала?

Да просто потому, что только у неё была возможность это сделать.

* * *

Но сначала поговорим об остальных.

Как только я определилась с орудием убийства — а следовательно, получила право безоговорочно исключить некий яд, который невозможно отследить, и прочие версии, — сразу же должна была вычеркнуть Тодда из списка подозреваемых. У него просто не было возможности совершить это преступление. Всё утро он провёл с Сондрой Кинг, кроме тех пяти минут, когда она выходила в туалет, а это было за несколько часов до того, как Луиза отправилась в магазин за молоком и Кэтрин осталась одна внизу, в библиотеке. Понятное дело, я исходила из предположения, что Кинг не солгала, прикрывая ребёнка. Но зачем бы ей врать? Тем более что она бы только выиграла, если б его упекли в тюрьму за убийство, а так живи вместе с этим чудовищем.

Проверку на наличие возможности не выдерживала и Донна. Да, она запросто могла проскользнуть в дом, прервав поход по магазинам, убить свою падчерицу, а затем вернуться в «Сакс», куда за ней заехал шофёр. Но кое-что Донна не учла, когда, если помните, столь любезно предложила мне сей незатейливый сценарий (да и я-то сообразила только несколько минут назад). Никоим образом она не могла предугадать, что Луиза отправится в магазин. Даже если, допустим. Донна сама извела остатки молока в пакете, вынудив экономку отлучиться из дома для пополнения запасов, то как бы она вычислила, когда именно Луиза этим займётся?

Кроме того, ещё одна причина убеждала меня в полнейшей непричастности младшей миссис Корвин. Никто, в том числе и Донна, не мог предвидеть, что метёлка для пыли будет оставлена там, где она была оставлена.

Совершенно очевидно, что Кэтрин умерла в тот день и в том месте лишь потому, что так сложились обстоятельства.

И никто, кроме Барри, не сумел бы воспользоваться этими обстоятельствами.

Откуда мы знаем, в котором часу она на самом деле ушла с работы в день убийства? Вполне возможно, не в полвторого, как она утверждает, а гораздо раньше. А придя домой и застав Кэтрин одну…

Конечно, я могла только гадать, что толкнуло её на столь гнусное преступление. Но не нужно быть Эйнштейном. чтобы найти вполне убедительный мотив.

Для Барри было жизненно важно сохранить в тайне истинную природу своей дружбы с Кинг. Верно? Предположим, Кэтрин — которая большую часть времени проводила дома — увидела или услышала что-то такое, что выставляло эту «дружбу» в новом свете. И предположим, Барри об этом знала. Стала бы она рисковать — а вдруг девочка проговорится, пусть даже нечаянно, своей бабушке? Не стала бы, если только ей не плевать на потерю нескольких миллионов долларов.

Поймите, мне было очень трудно даже допустить возможность того, что Барри убила свою младшую сестрёнку. Тем более она, кажется, по-настоящему её любила. Но в свете откровений Пола Лундквиста о стремлении бывшей супруги получить деньги ради Тодда я могла представить, что любовь Барри к сыну взяла верх над всем остальным и вынудила её принести в жертву (иначе не скажешь) свою сестру.