Дети ночи - Дэн Симмонс

– Миссис Нойман? Вы не спите? Кейт кивнула.

– Вы можете разговаривать? Вы меня понимаете? Она снова кивнула.

Лейтенант облизнул губы и оглянулся на сержанта, который задумчиво стоял у двери.

– Тогда, миссис Нойман, у меня к вам несколько вопросов, – сказал лейтенант, открывая небольшой блокнот.

– Доктор, – произнесла Кейт. Он поднял брови.

– Вы хотите, чтобы я позвал доктора? Вам нехорошо?

– Доктор, – повторила Кейт, скрипя зубами из-за боли в челюсти и шее. – Доктор Нойман.

Лейтенант слегка закатил глаза и щелкнул шариковой ручкой.

– Хорошо…, доктор Нойман, не расскажете ли мне, что произошло в четверг вечером?

– Вы расскажите, – проскрипела Кейт.

Лейтенант уставился на нее.

Она перевела дух. Прошло несколько часов после последнего укола, и сейчас все тело пронзала неимоверная боль.

– Скажите мне, что произошло, – проговорила она. – Том погиб? Джули погибла? Ребенок погиб? Лейтенант поджал губы.

– Миссис Нойман…, сейчас мы должны сосредоточиться на том, чтобы выяснить некоторые подробности, необходимые для расследования. Вам нужно постараться выздороветь. Скоро должен прийти ваш знакомый священник, отец…, как там его…

Кейт схватила лейтенанта за запястье здоровой рукой с поразившей его силой.

– Том погиб? – проскрежетала она. – Джули погибла? Ребенок погиб?

Петерсону пришлось помогать себе второй рукой, чтобы расцепить ее пальцы.

– Послушайте, миссис…, доктор Нойман. Моя работа состоит в том, чтобы выяснить как можно больше…

– Да, – сказал пожилой сержант, переведя взгляд на Кейт. – Да, доктор Нойман. Ваш бывший муж и мисс Стрикленд погибли. И боюсь, ваш приемный сын тоже погиб во время пожара.

Кейт закрыла глаза. «Те тела на носилках, когда в отсветах пожара меня грузили в машину… Угольно-черная кожа, раздвинутые почерневшие губы, сверкающие зубы…, и маленькое тело в прозрачном пластиковом мешке для маленьких тел… Мне это не приснилось».

Кейт открыла глаза и успела перехватить взгляд, которым детектив Петерсон наградил сержанта. Явно раздраженный, лейтенант повернулся к ней.

– Мои соболезнования, доктор Нойман – Он снова щелкнул ручкой – А теперь расскажите, пожалуйста, все, что сможете вспомнить о том вечере.

Стараясь удержаться на поверхности волн боли, исходивших от руки и головы, преодолевая водовороты, которые грозили затянуть ее обратно, вниз, в темную, готовую принять глубину, Кейт начала рассказывать все, что помнила, старательно выговаривая каждое слово.

* * *

Когда она открыла глаза, была уже ночь. Белый ночник в стеклянной панели над ее головой являлся единственным освещением. О'Рурк опустил книгу, которую читал, и придвинул кресло поближе. На нем был тот же свитер, что и в Бухаресте.

– Привет, – шепнул он.

Кейт находилась между сознанием и забытьем. Она постаралась прийти в себя.

– Это из-за повреждения головы, – тихо пояснил О'Рурк. – Доктор рассказывал о последствиях сотрясения мозга, но вы, кажется, были без сознания и не слышали его объяснений.

– Не мертвый, – с усилием проговорила Кейт. О'Рурк прикусил губу, потом кивнул.

– Да, вы живы.

Она сердито тряхнула головой.

– Ребенок… – Почему-то у нее заболела челюсть при звуке «дж» в имени Джошуа, но она все равно его произнесла. – Джошуа…, не мертвый.

О'Рурк сжал ей руку. Кейт не ответила на его пожатие.

– Не мертвый, – повторила она шепотом на тот случай, если вдруг кто-нибудь из людей в черном притаился за шторой или за дверью. – Джошуа… – От боли у нее закружилась голова, она словно попала в отливную волну. – Джошуа не умер.

О'Рурк слушал.

– Вы поможете, – прошептала она. – Обещайте.

– Обещаю, – ответил священник.

* * *

Когда в воскресенье утром пришел Кен Моберли, Кейт была одна. Превозмогая боль, она собралась с силами, намереваясь поговорить с ним, но едва увидела его лицо, поняла, что сейчас ей будет еще хуже. Даже выражая соболезнования, Моберли весь так и светился фальшивым оптимизмом и напускной бодростью.

– Слава Богу, что вы уцелели, Кейт, – сказал он, поправляя очки и вертя в руках принесенный букет цветов. – Слава Богу, что вы живы.

Кейт приложила ладонь к толстому слою бинтов на правом виске. От этого, вроде, предметы в палате не так плясали перед глазами.

– Кен, что случилось? – Она с удивлением отметила, что ее голос уже не кажется чужим.

Он так и застыл у вазы, в которую собирался поставить цветы.

– Что случилось, Кен? Ведь что-то еще было. Скажите. Пожалуйста.

Моберли обмяк. Он придвинул кресло и рухнул в него. Когда он начал говорить, на глазах у него за стеклами очков навернулись слезы.

– Кейт, кто-то вломился в лабораторию в тот же вечер, когда…, в тот же вечер. Они устроили погром в биолаборатории, сорвали печати, сожгли бумаги, разбили компьютеры, украли дискеты.

Кейт продолжала слушать. Только из-за оборудования и программ он не стал бы плакать.

– Чандра… – Его голос прервался.

– Они убили ее, – сказала Кейт. Это не было вопросом.

Моберли кивнул и снял очки.

– ФБР…, ох, Кейт, простите ради Бога. Врач и психолог сказали, что вам пока не нужно об этом говорить, а…

– Кого еще? – спросила Кейт, положив ладонь на его руку.

Моберли судорожно вздохнул.

– Чарли Тейта. Они с Сьюзен еще работали, когда налетчики проникли туда мимо охраны.

– Что с культурами вируса Д? С образцами крови Джошуа? – спросила Кейт, поморщившись от боли, которую ей причинял звук «дж» – Уничтожены, – ответил Моберли. – ФБР считает, что их спустили в канализацию еще до поджога.

– А клонированные копии? – Глаза Кейт закрылись, и она увидела Сьюзен Мак-Кей Чандру, склонившуюся над окуляром электронного микроскопа, и Чарли Тейта, со смехом рассказывающего что-то у нее за спиной. – Они добрались до клонированных копий в лаборатории класса VI?

– Пропало все, – ответил Моберли. – Ни у кого и мысли не было отсылать куда-то культуры на этом этапе. Если бы я только… – Он умолк и коснулся кончиками пальцев здоровой руки Кейт. – Простите, Кейт. Вам и так пришлось столько пережить, а от всего этого вам станет еще хуже. Постарайтесь ни о чем не думать и выздоравливайте. ФБР найдет этих людей…, кто бы они ни были, ФБР их разыщет…

– Нет, – прошептала она.

– Вы о чем? – Моберли придвинул поближе кресло, ножки которого проскрежетали по кафельному полу. – О чем вы, Кейт?